Правда Виктора Суворова(Сборник) - Хмельницкий Дмитрий Сергеевич (читаем книги онлайн .txt) 📗
Очень неубедительно. Во-первых, с какой стати командиры всех уровней обязаны были знать абсолютно секретный стратегический план во всех деталях? Это все равно что рассказать о нем журналистам.
Полностью в план нападения на Германию могли быть посвящены всего несколько главных разработчиков во главе со Сталиным, Жуковым и Шапошниковым. До нижестоящих командиров план доводился в виде конкретных приказов о передислокации и т.п. Тем не менее многим было ясно по характеру этих приказов, что речь идет отнюдь не об учениях. Суворов приводит массу примеров того, что, отправляясь якобы на маневры весной и летом 1941 года, офицеры догадывались, что предстоит война. И уж никак не оборонительная. Я позволю себе повторить только одну цитату, слова генерал-лейтенанта Телегина: «Поскольку предполагалось, что война будет вестись на территории противника, находившиеся в предвоенное время в пределах округа склады с мобилизационными запасами вооружения, имущества и боеприпасов были передислоцированы в приграничные военные округа».
Забавно и характерно, что, судя по приведенным выше словам Черняка про «план развязывания Второй мировой войны», он считает началом Второй мировой войны нападение Германии на СССР, а не Германии и СССР на Польшу. Для советского историка это естественно, для нормального — странно.
Критике конкретных аргументов Суворова профессор Черняк уделяет крайне мало места, и она какая-то странная. Вот Суворов пишет о том, что до войны советское танкостроение ориентировалось в основном на выпуск легких, быстроходных танков БТ Это был танк-агрессор, рассчитанный на стремительные прорывы по хорошим дорогам, которые тогда были только в Германии.
Черняк возражает: «...эту цель можно было осуществить с одним условием: если по БТ никто стрелять не будет. Максимальная толщина его брони составляла 20 мм, то есть пробивалась крупнокалиберным пулеметом». Но если для прорывов в тылы противника БТ, по мнению авторитетного критика, не годился, то для обороны тем более, тут броня еще важнее. Для чего же его вообще выпускали?
То же и с авиацией. Суворов приводит массу убедительных фактов о том, что перед войной упор был сделан на наступательную бомбардировочную авиацию, которая вся оказалась сосредоточена у самых границ с Германией, что разумно только при наступлении и самоубийственно при обороне. Он описывает гигантские масштабы подготовки военных летчиков в два предвоенных года. Их было так много, что им перестали присваивать офицерские звания, а сроки обучения сократили с трех лет до девяти, шести и даже четырех месяцев. То есть выпускали недоучек, способных только взлететь, отбомбиться и вернуться на аэродром. Вести воздушные бои их не учили, так как советская военная доктрина предполагала, что авиация противника будет в начале войны подавлена на аэродромах.
Критик удивляется последнему факту, а возражает так: «...большинство самолетов были устарелыми. С 1939 года по 22 июня 1941 года армия получила 17 745 самолетов, но из них новых типов — около 20 процентов». Возможно, но каких типов? Прав Суворов или нет? Неясно.
Суворов пишет о формировании в СССР перед войной с Германией 10 воздушно-десантных корпусов, что служит явным доказательством агрессивных военных планов. Черняк возражает: «Такие корпуса могли служить и средством сдерживания напавшего противника».
А зачем сдерживать именно таким образом? Кстати, Суворов и пишет о превращении после нападения немцев уцелевших десантных частей в обычные пехотные. Опять Суворов логичнее.
Совершенно неясно, что дало профессору Черняку право с такой уверенностью заявить в завершение статьи, что книги Суворова «не выдерживают квалифицированной критики» и являются «образцом мистификации». Доказать это ему не удалось. Как, впрочем, и никому больше.
Чтобы судить о добросовестности научной дискуссии, не обязательно быть специалистом в данной области. У меня есть любимая книга «Стенограмма заседания августовской сессии ВАСХНИИЛ 1949 года». Это когда в СССР надолго покончили с генетикой. Партия сказала тогда свое слово только в последний день заседания. А первые три дня «менделисты-морганисты» вовсю и в открытую рубились с лысенковцами. И не нужно было быть биологом, чтобы просто по характеру аргументов и методике спора определить, кто добросовестен, а кто нет. Кто апеллирует к науке, а кто защищает «политически верную концепцию». Здесь ситуация похожа.
Ущербность позиции подобных критиков Суворова не только в слабости контраргументов, но и в отсутствии альтернативной концепции.
Предположим, что Суворов не прав и Сталин не собирался нападать на Германию в июле 1941 года. Тогда возможны три варианта:
1. Сталин собирался напасть позже, например в 1942 году.
2. Сталин не собирался нападать вообще и готовился только к обороне.
3. Сталин поверил Гитлеру и ни к обороне, ни тем более к нападению не готовился, а занимался другими проблемами.
Первую версию Суворов подробно разобрал в «Ледоколе» и аргументированно отверг.
Доказательств того, что Сталин в 1941 г. был озабочен оборонительными мероприятиями, до сих не обнаружено никаких. Видимо, их не существует в природе. Версию о полной незаинтересованности Сталина в военных проблемах можно не рассматривать за бессмысленностью.
Две последние версии в разных сочетаниях нам настойчиво внушались последние тридцать лет. Они были удобны, так как политически безболезненно объясняли катастрофу 1941 года. Но опирались в основном на веру советского человека в истинность печатного слова. Этот эффект срабатывал на удивление долго. Но теперь, когда Суворов создал и аргументировал свою концепцию, от его противников тоже потребовались аргументы. Оказалось, что нет не только контраргументов, но и самой контрконцепции.
То есть на вопрос, а чем, собственно, занимался Сталин в предвоенное время, если не подготовкой нападения на Гитлера и Европу, ответа нет. Никакого. Вместо этого — яростное цепляние за второстепенные детали и обрывки прежней идеологии.
Профессор Черняк сквозь зубы признает теоретическую возможность нападения Сталина на Гитлера когда-нибудь, но при этом не утверждает, что подготовка к этому велась. Не утверждает он также, что она и не велась. Он утверждает, что СССР к войне был не готов из-за репрессий против военных в конце тридцатых годов. Привычный аргумент, но неубедительный — если репрессии не помешали Сталину выиграть войну после страшного поражения 41-го года, то тем более не помешали бы победить в гораздо более благоприятных условиях — при внезапном нападении на Германию.
Каковы были действительные планы Сталина и к чему в конце тридцатых годов готовился СССР — к войне, к обороне или ни к чему не готовился — этого профессор Черняк не объясняет. Что не мешает ему с уверенностью заявить: «...Суворов не понял в Сталине главного: не подлинные интересы страны, а животный страх за свою власть руководили им. Сталин неплохо знал историю и очень боялся Гитлера: понимал, что начать неподготовленную войну с ним смертельно опасно...» Того, что Сталин руководствовался «подлинными интересами страны», Суворов не утверждал. Наоборот, утверждал обратное — Сталин всегда руководствовался только собственными людоедскими интересами. Интересно другое — откуда взялся миф о патологическом страхе Сталина перед Гитлером, страхе, помешавшем ему даже организовать оборону? Исторических свидетельств этому не существует.
Статья Черняка — это типичный пример псевдонаучной, а по существу идеологической, чисто советской критики книг Суворова. Материалов такого типа можно найти в изобилии в прессе, а еще больше — в Интернете. Будучи редактором исторического отдела крупной газеты, я получал их кипами. Как правило, авторы таких статей — люди старшего поколения, военного или послевоенного, часто с научными степенями. Движет ими не научный интерес, а оскорбленное патриотическое чувство.
* * *
Очень резко против книг Суворова выступил писатель Георгий Владимов, сам автор замечательных книг, в том числе и о войне. Владимов опубликовал в газете «Московские новости» (№ 5, 1999) статью «Была ли та война Отечественной?». Раздражение писателя вызвал не столько сам Суворов, сколько полученная им от других поддержка. В частности, историк Юрий Каграманов, который в большой статье о советском внешнеполитическом мышлении, опубликованной в журнале «Континент» [455], использовал выводы Суворова об агрессивных мотивах вступления СССР во Вторую мировую войну как несомненные и доказанные. Владимов считает теорию Суворова курьезом и на двух газетных полосах опровергает ее. Занятие довольно опасное.
