Англо-Бурская война (1899—1902) - Дойл Артур Игнатиус Конан (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗

3. Отсутствие права голоса при подборе должностных лиц и назначении им заработной платы. Люди с самыми отвратительными личными качествами могли получить неограниченную власть над большими капиталовложениями. Однажды министр горнодобывающей промышленности попытался захватить рудник, когда ему, по роду деятельности, стало известно об упущении в его названии. В 1899 году совокупные официальные жалованья достигли суммы, достаточной для платы по 40 фунтов всем мужчинам из бурского населения.

4. Отсутствие контроля над образованием. Господин Джон Робинсон, руководитель отдела образования Йоханнесбурга, выделил на школы ойтландеров 650 фунтов из общей суммы в 63 000, отведённой для этой цели. Таким образом, на ребёнка ойтландера пришлась сумма в один шиллинг десять пенсов в год, а на ребёнка бура — восемь фунтов шесть шиллингов, тогда как ойтландеры, как всегда, внесли семь восьмых целевого капитала.

5. Отстранение от участия в городском самоуправлении. В результате — бочки водовозов вместо водопровода, грязные ведра вместо канализации, коррупция и самоуправство полиции, высокая смертность на территории, которая могла бы быть курортом — и все это в городе, который они сами построили.

6. Диктат в области печати и ограничение права общественных собраний.

7. Лишение права выступать в роли присяжных.

8. Постоянное наступление на интересы горнопромышленников посредством недобросовестных законов. Подобным образом было создано множество рогаток: одни сказывались прежде всего на рудниках, другие осложняли жизнь всем ойтландерам. Монополия на производство динамита, вследствие чего горнорабочим приходилось дополнительно тратить 600 000 фунтов в год и получать динамит худшего качества; законы, регулирующие изготовление, сбыт и потребление спиртных напитков, по которым одной трети кафиров позволялось постоянно быть пьяными; некомпетентность и вымогательство государственной железной дороги; предоставление отдельным лицам концессий на многочисленные предметы повседневного спроса, чем поддерживались высокие цены; обложение Йоханнесбурга пошлинами, не дающими городу прибыли. Это лишь часть реальных проблем (больших и меньших), отравлявших все сферы жизни.

А сверх этих конкретных ущемлений, представьте себе, какое постоянное раздражение вызывала у свободного прогрессивного человека, американца или англичанина, неограниченная власть над ним органа из двадцати пяти человек, двадцать один из которых по делу «Селати рейлвей компани» был публично и доказательно обвинён во взяточничестве. К своей порочности эти люди добавляли такое безграничное невежество, что в печатных сообщениях о дебатах в фолксрааде рассказывалось об их утверждениях, будто использование зарядов динамита, чтобы вызвать дождь, есть стрельба в Господа; что истреблять саранчу — нечестиво; что такое-то слово [16] не следует использовать, потому его нет в Библии; а стоячие почтовые ящики — расточительство и баловство. Со стороны подобные obiter dicta [17] могут забавлять, однако они не так смешны, когда исходят от диктатора, определяющего условия твоей жизни.

Из того факта, что это ойтландеры являлись сообществом, всецело занятым своим делом, следует, что они не увлекались политикой и стремились иметь квоту в управлении государством, чтобы сделать более сносными условия собственной работы и повседневной жизни. Насколько настоятельной была необходимость в таком вмешательстве, каждый здравомыслящий человек может судить, прочтя список их претензий. При первом приближении, буров можно счесть за поборников свободы, однако более внимательное знакомство показывает, что в действительности они (как проявляют себя избранные ими руководители) отстаивают все, что история считает одиозным, причём в форме исключительного угнетения. Их понимание свободы эгоистично, и они последовательно чинят другим более серьёзные притеснения, чем те, против которых когда-то сами восстали.

С ростом значения рудников и увеличением количества горнодобытчиков обнаружилось, что политическая неправоспособность одну часть этой космополитической массы задевала больше, чем другую, в зависимости от того, к какой степени свободы их приучили институты собственных государств. Европейские ойтландеры легче переживали то, чего американцы и британцы не могли выносить. Американцев, однако, было совсем немного, поэтому именно на британцев легла основная тяжесть борьбы за свою свободу. Кроме того, что британцев было больше, чем всех остальных ойтландеров вместе взятых, существовали и другие причины, заставлявшие их чувствовать унижения острее, чем представителей любого другого народа. Во-первых, многие британцы являлись британскими южноафриканцами и знали, что в соседних странах, где они родились, введены самые либеральные законы для соплеменников тех самых буров, которые отказывают им в праве заниматься канализацией и водопроводом. И с другой стороны, каждый британец знал, что Великобритания заявила о своём верховенстве в Южной Африке, и поэтому ему казалось, что его собственная страна, на защиту которой он рассчитывал, смотрит сквозь пальцы и молча соглашается с его ненормальным положением. Как граждан доминирующей державы, их особенно уязвляла политическая зависимость. Британцы, таким образом, являлись самыми последовательными и активными из борцов.

Однако дело нельзя считать справедливым, если не излагается точка зрения и доводы противоположной стороны. Буры, как было кратко показано, потратили много сил, чтобы основать собственную страну. Они долго шли, усердно работали и отважно сражались. После всех этих усилий им было суждено увидеть наплыв в свою страну иноземцев, частью весьма подозрительных, которых стало больше, чем их самих. Если предоставить им избирательное право, нет сомнений, что если сначала буры и будут иметь большинство голосов, то впоследствии пришельцы возьмут в рааде верх и изберут собственного президента, который может повести политику, неприемлемую для первоначальных хозяев этой земли. Должны ли буры упускать при помощи тайного голосования победу, завоёванную оружием? Благородно ли ожидать этого? Эти иммигранты приехали за золотом. Они получили своё золото. Их компании окупились на сто процентов. Разве этого не достаточно, чтобы удовлетворить их? Если им не нравится эта страна, почему они не уезжают? Никто не заставляет их жить здесь. Но если они остаются, пусть будут благодарны, что их вообще терпят, и не смеют вмешиваться в законы тех, по чьей любезности их пустили в страну.

Вот честное изложение позиции буров, и по первому впечатлению непредвзятый человек может сказать, что в ней много справедливого; но более внимательное рассмотрение покажет, что, хотя в теории она, возможно, и логична, однако на практике — несправедлива и нереалистична.

В современном переполненном мире политику Тибета можно осуществлять где-нибудь в укромном углу, но ей невозможно следовать на огромном пространстве страны, находящейся на магистральной линии промышленного прогресса. Ситуация чересчур неестественна. Горстка людей по праву завоевания владеет обширной территорией, их фермы разбросаны далеко друг от друга, и их обитатели гордятся тем, что из одной нельзя видеть дым другой, но, тем не менее (несмотря на то, что их количество так несоразмерно занимаемой ими земле), отказываются допустить сюда других людей на равных правах, а объявляют себя привилегированным классом, полностью доминирующим над новоприбывшими. На этой земле их меньше, чем иммигрантов, куда лучше образованных и более прогрессивных, однако они держат их в таком подчинении, какого больше не сыщешь на всем земном шаре. По какому праву? По праву завоевания. Тогда то же самое право можно справедливо реализовать, чтобы изменить столь недопустимую ситуацию. Они и сами принимали такой поворот событий. «Давайте сражайтесь! Вперёд!» — кричал член фолксраада, когда на рассмотрение представили петицию ойтландеров о предоставлении избирательного права. «Протестуем! Протестуем! Какая польза в протестах? — заявлял Крюгер господину в Кэмпбеллу. — У вас нет оружия, а у меня есть». Таков постоянно был суд последней инстанции. За президентом всегда стояли судьи «крезо» и «маузер».