Правда о программе Apollo - Голованов Ярослав (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

По традиции президент обращается раз в год (обычно в январе) к сенату и палате представителей с так называемым «Посланием о положении страны», иными словами – политическим отчетом с программой будущих действий. Кеннеди поломал традицию, выступив 25 мая 1961 года со «Вторым посланием о положении страны». Уже один этот факт говорит о том, сколь важной представлялась ему стремительная реакция на гагаринский полет, демонстрирующая его политическую активность. Это была одна из самых эмоциональных речей Кеннеди.

– Если мы хотим выиграть битву, развернувшуюся во всем мире между двумя системами, – говорил президент, – если мы хотим выиграть битву за умы людей, то последние достижения в овладении космосом должны объяснить всем нам влияние, оказываемое этими событиями повсюду на людей, которые пытаются решить, по какому пути им следует идти... Мы стали свидетелями того, что начало достижениям в космосе было положено Советским Союзом благодаря имеющимся у него мощным ракетным двигателям. Это обеспечило Советскому Союзу ведущую роль на многие месяцы. Мы имеем основание полагать, что Советский Союз будет использовать свои преимущества для еще более впечатлительных достижений. Тем не менее мы обязаны направить свои усилия в этом же направлении. Сейчас мы не можем дать гарантию, что будем когда-нибудь первыми в этой области, но можем гарантировать, что не пожалеем труда для достижения этой цели...

И самое главное – президент определил срок решения поставленной задачи.

– Я верю, – сказал он, – что страна согласится с необходимостью высадить человека на Луне и обеспечить его благополучное возвращение на Землю до конца настоящего десятилетия.

Какая «необходимость»? Откуда она? И почему именно таков назначенный срок? Насколько и чем обоснован он? «Установленный срок осуществления лунной посадки до конца 1969 года был полностью произвольным, – утверждала «Уолл-стрит джорнэл», – продиктованным не какой-то научной необходимостью, а в основном наивно-детским желанием побить русских в гонке к Луне и в то же время занять мысли простого американца чем-то грандиозным». Забегая вперед, хочу заметить, что и в последующие годы Кеннеди всегда старался подчеркнуть прежде всего именно «престижность» новой программы. Комментируя его выступление в Хьюстоне в сентябре 1962 года, «Нью-Йорк таймс» писала о том, что «президент Кеннеди проникновенно говорил о планируемых сейчас громадных и дорогостоящих усилиях, направленных на то, чтобы американец достиг Луны в этом десятилетии. Аргументация, по существу, сводится к тому, что те темпы и расходы, которые были установлены правительством Кеннеди, необходимы потому, что мы не можем позволить себе разрешить Советскому Союзу занимать ведущее положение в космосе. Короче говоря, мы должны соревноваться, и соревноваться успешно. Соединенные Штаты взяли на себя обязательства и не могут отступить».

Заметьте: «не можем себе позволить», «должны соревноваться», «не могут отступить». В темпераментных речах президента чувствуются одновременно и осознанная решительность, и какая-то несвобода выбора, вынужденность. Вроде бы высадка на Луну не желание, а обязанность, необходимость, исполнение некоего, независящего от воли, «высшего предначертания».

В одном из своих выступлений Кеннеди подтверждает это, цитируя рассказ американского писателя Фрэнка О'Коннора. Когда герой рассказа путешествовал с друзьями по фермам, они натыкались на изгородь, через нее забрасывали свои шапки, и тогда у них не было другого выхода, как преодолеть эту изгородь.

– Наша страна, – добавил президент, – закинула свою шапку через стену космоса, и у нее нет иного выхода, как идти за ней...

Видимо, эта навязчивость чувствовалась, и у новой программы, долженствующей, по мысли ее лидера, сплотить нацию в единый монолит, сразу обнаружилось множество противников.

Сразу после выступления Кеннеди опрос института общественного мнения Гэллапа установил, что лишь 33% американцев разделяют мнение своего президента о необходимости полета на Луну. Ведь речь шла не более и не менее как о 20-30 миллиардах долларов! Ни одно человеческое предприятие никогда не стоило таких воистину фантастических денег! Для сравнения можно привести такие цифры:

Программа «Меркурий» – 0,392 млрд. долл.

Программа «Джемини» – 1,3 млрд. долл.

«Манхэттенский проект» (создание атомной бомбы) – 2 млрд. долл.

И «Аполлон», который стоил в конце концов около 25 миллиардов долларов.

Деньги эти для НАСА должно было выделить правительство. Деньги правительству должны были дать налогоплательщики. А они хорошо понимали, что лунные камни, даже если их и привезут, ничего, в сущности, в их жизни не изменят. И им не хотелось платить такие сумасшедшие деньги лишь за честь обогнать русских. У них было полно земных проблем.

Уловив это настроение, «Нью-Йорк таймс» писала: «Мы не можем забыть, что эти огромные средства, ассигнуемые на исследование космоса, можно было бы использовать для осуществления других важных целей. США все еще испытывают громадную нужду в большом числе школ, больниц, жилых домов, но нынешняя расстановка сил в конгрессе делает весьма маловероятным, чтобы сбереженные от космической программы средства были выделены на удовлетворение этих больших потребностей страны».

Один из крупных промышленников, делающих бизнес на космических программах, высмеивая своих «бескрылых» соотечественников, писал, что средний американец думает примерно так:

– Если мы можем обеспечить человеку чистый воздух на Луне, то почему мы не можем этого сделать на улицах наших главных городов? Если человек, летящий в космос, может облететь земной шар за полтора часа, то почему мы не можем сделать так, чтобы человек из дома добирался до работы или до аэропорта не за часы, а за минуты?

Ирония иронией, но средний американец действительно так думал, и понять его можно. И не только средний. Американский математик профессор Уоррен Уэвер предложил свой проект траты 30 миллиардов долларов:

9,8 млрд. – на увеличение зарплаты учителям.

2 млрд. – на учреждение 200 лучшим американским колледжам государственных субсидий.

1,4 млрд. – на увеличение стипендий студентам.

2 млрд. – на создание новых медицинских школ.

13,2 млрд. – на постройку университетов в 53 странах мира.

1,5 млрд. – Рокфеллеровскому фонду 4.

И еще оставалось 100 миллионов на популяризацию достижений науки среди населения.

План называли «забавным», часто цитировали его, вновь и вновь обсуждая бюджет лунной экспедиции.

Нашлись люди, которые подсчитали, что стоимость только лунной кабины, которая доставит на Луну и возвратит обратно двух астронавтов, в 15 раз больше, чем если бы эта кабина была сделана из чистого золота.

Ученые, которым, как известно, всегда не хватает средств для осуществления своих замыслов, были просто раздавлены щедростью, с которой финансировалась высадка на Луну.

Физик Ральф Лэп, который принимал участие в работах по «Манхэттенскому проекту», напоминал, что такое важное открытие, как обнаружение радиационных поясов вокруг земного шара, было сделано космическим автоматом весом около 10 килограммов, и утверждал, что «гораздо продуктивнее в научном смысле положиться на автоматы».

Даже такой убежденный пропагандист космических полетов, как английский астроном сэр Бернард Ловелл, директор знаменитой радиообсерватории Джодрелл-Бэнк, и тот сокрушенно признавал, что «проект «Аполлон» родился не из научных потребностей, а из редкого слияния замешательства как американских политических деятелей, так и американских технических специалистов, которое и те и другие испытывали перед лицом успехов русских». Позднее он вновь повторял, что «нет никаких рациональных причин для высадки человека на Луне к 1970 году. Это лишь иррациональное желание высадить человека на Луне раньше русских. Русские, пожалуй, действуют более планомерно, целеустремленно подходя к таким проблемам, как мягкая посадка и полеты по орбите вокруг Луны». Когда Ловелла спросили, кто все-таки первый совершит посадку на Луне, ученый усмехнулся: