Ветры Куликова поля (Рассказы о воинской доблести предков) - Митяев Анатолий Васильевич (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
На «Владыке морей» ни о чем хорошем не помышляли. «Владыка» был отрезан от своих. Он шел к мелям, разделяющим фарватер между Кинбурном и Хаджибеем. В погоню за ним Ушаков послал бригадира Голенкина с двумя кораблями и двумя фрегатами. Окруженный русскими кораблями, «Владыка морей» без боя сдался. Капитан его был убит еще в первом бою, было убито около ста человек команды, а пятьсот шестьдесят моряков сдались в плен.
До самой гибели не спустила флага «Капитания». Вот как о бое с ней писал сам Ушаков: «В 10 часов пополуночи передовые нашего флота догнали адмиральский неприятельский корабль. Из наших, находясь ближе всех к нему, корабль „Св. Андрей“ первый вступил с ним в бой, и, гнавши, подходил еще к нему на ближнюю дистанцию, и подбил фор-марсель, причем оный неприятельский корабль ход свой и прострелено парусов, а крупных повреждений мало: мачты пришлось менять лишь на „Рождестве Христовом“, „Петре Апостоле“ и „Александре Невском“».
Победа в Тендровском сражении, более крупная, чем в Керченском проливе, вызвала и отклики громче и восторженнее. Александр Васильевич Суворов приветствовал ее словами: «Виват Ушаков!» Флотоводцу на этот раз был пожалован Георгий 2-й степени.
Суворов такой же орден получил в первую русско-турецкую войну, когда, будучи генерал-майором, разбил турок в Туртукае. Но самой большой наградой и Ушакову и всем морякам эскадры, находившимся в сражении, было всеобщее признание заслуг молодого Черноморского флота России.
В ордере (приказе) главнокомандующего Потемкина Черноморскому адмиралтейскому правлению об этих заслугах говорилось так: «Знаменитая победа, одержанная Черноморскими ея и. в. силами под предводительством контр-адмирала Ушакова в 29 день августа над флотом турецким, который совершенно разбит и рассыпан с потерею главного своего адмиральского корабля „Капитания“, сожженного, и другого корабля, с иными еще судами в плен взятого, служит к особливой чести и славе флота Черноморского. Да впишется сие достопамятное происшествие в журналы Черноморского адмиралтейского правления ко всегдашнему воспоминанию храбрых флота Черноморского подвигов».
Всего лишь семь лет прошло с того дня, когда Ушаков возглавил постройку корабля № 4 в Херсоне. И вот за такой короткий срок не только построено достаточно кораблей, но, одна за другой, одержаны флотом славные победы. Впервые за столетия Черное море показалось султану, визирю, пашам — от однобунчужных до семибунчужного — весьма и весьма опасным…
Главным итогом Тендровского сражения был беспрепятственный поход гребной флотилии из Очакова в устье Дуная. Мешали только штормы в пути. Но, как доносил Адмиралтейскому правлению справедливый де Рибас, «все суда гребной флотилии благополучно, в стройном порядке и без малейшего повреждения вошли в Дунай. Бури, которые они претерпели, проходя море, ясно доказывают крепость их состава, а сие свидетельствует полное искусство строителей оных, в чем и имею долг отдать истинную справедливость».
Звезда, крест и лента российского ордена св. Владимира I степени.
Федор Федорович Ушаков перекрыл подступы к Дунаю на море четырнадцатью линейными кораблями, четырьмя фрегатами, двумя десятками других судов. Такой силы Россия еще не выставляла на Черном море, и флот Турции не осмелился показаться русским кораблям. Дунайские крепости турок лишились поддержки с моря, несмотря на стойкость гарнизонов, капитулировали одна за другой. 18 октября генерал-поручик Иван Васильевич Гудович, полководец храбрый и умный, будущий фельдмаршал, взял Килию, затем десант де Рибаса овладел Тульчей и Исакчей с главными складами турецкой армии.
Но оставался у турок Измаил — самая твердая крепость. Накануне войны по проекту французских инженеров и под их руководством турки перестроили измаильские укрепления, создали, как говорил Суворов, крепость «без слабых мест». В плане Измаил имел вид треугольника. Две стороны его обращены в поле, третья прилегает к Дунаю. По всем сторонам глубокие рвы и высокие валы. На одиннадцати бастионах крепости стояло 260 орудий. Гарнизон — 35 тысяч под командованием храброго Айдозле-Мехмет-паши. В крепость для искупления вины были посланы солдаты ранее сдавшихся Килии, Хотина и Аккермана; о них султан издал особый указ, по которому в случае отступления надлежало без разговоров рубить им головы. Впрочем, никто в Измаиле не думал о сдаче, сам паша поклялся умереть, но не сдавать крепость.
В войнах бывает так: какой-либо пункт на военном театре становится столь значительным, столь важным для обеих сторон, что все предыдущие победы теряют значение, если не одержана победа у этого пункта, а все неудачи перекрываются удачей в том же пункте. Для русских и турок подобным местом стал Измаил. Удержатся в нем хозяева — Турция будет продолжать войну. Войдут в него грозные гости — Россия сможет рассчитывать на скорый мир и подтверждение прав на совладение Черным морем. Обе страны истощились в войне, на народ обеих империй война легла невыносимым грузом. Будут ли дальше продолжаться военные тяготы? Это решится при Измаиле. Екатерина, послав Ушакову Георгия за победу у Тендры, отправила Потемкину золотой кофейный сервиз — для питья кофе с пашами, когда они прибудут с переговорами о мире. Скоро ли понадобятся золотые чашки? Все зависит от Измаила.
К Измаилу стягивались русские войска. Сначала подошел генерал Павел Потемкин (однофамилец главнокомандующего), затем генерал Самойлов; привел свою флотилию генерал де Рибас, он тут же выбил турок с большого дунайского острова Чатал, что напротив крепости, и начал ставить на нем батареи; в конце ноября подошло войско генерала Гудовича. Это были хорошие генералы, но что было плохо — с одинаковой степенью ответственности за порученное дело. Когда отвечают все, значит, никто не отвечает: у семи нянек дитя без глазу. Осада Измаила была вялая, и турки в крепости посмеивались, спокойно ждали зиму, которая погонит русских прочь от крепости. Участник тех событий, русский офицер, писал, что за генеральским столом, накрытым на восемь человек, могли насытиться только двое. Что же говорить о положении солдат! Они голодали. От недоедания, от холода начались болезни, войско, обложившее Измаил, таяло. Уверенность турок в благополучном для них течении событий была не напрасной. Русские генералы, собравшись на военный совет, вынесли согласное решение: осаду снять, войскам идти на зимние квартиры.
И тогда главнокомандующий светлейший князь Потемкин-Таврический, как бы опомнившись, послал ордер Суворову: «…Остается предпринять, с помощью божьею, на овладение города. Для сего, ваше сиятельство, извольте поспешить туда для принятия всех частей в вашу команду… Боже, подай вам свою помощь!» Узнав, что войска уже начали отходить от Измаила, Потемкин послал к Суворову нового гонца: «Представляю вашему сиятельству поступать тут по лучшему вашему усмотрению, продолжением ли предприятия на Измаил или оставлением оного».
Ружье со штыком и гранатная сумка суворовского солдата.
Суворов жил в Галаце. После Рымника у него в бездеятельности прошел целый год. И он обрадовался новому назначению, хотя ясно сознавал, что дело ему поручается труднейшее, почти невозможное. «Обещать нельзя, — писал он Потемкину в Бендеры, — божий гнев и милость зависит от его провидения».
Сто верст отделяли в минувшем году резиденцию Суворова в Бырладе от Рымника. От Галаца до Измаила тоже надо было скакать сто верст. На преодоление этого расстояния старый полководец затратил теперь меньше двух суток, он оставил далеко позади свой любимый Фанагорийский полк и, торопясь, прибыл к Измаилу с одним лишь казаком.
Возможно, Суворов физически ощущал движение времени, как мы ощущаем движение реки или движение воздуха. Дела и события были связаны для него со временем, как, к примеру, лист, несомый рекой, с ее водами. Если не успел к реке, то и листа не увидел на ее волнах. Течение унесло его. Так можно опоздать и к победе. А если говорить без метафор?
