Неизвестные страницы русско-японской войны. 1904-1905 гг. - Шишов Алексей Васильевич (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Новая неудача, на сей раз в битве на реке Шахэ, лишний раз подтвердила, что Куропаткин, в своей офицерской молодости храбрый и распорядительный командир, был лишен самых необходимых для полководца личностных качеств: воли, твердости и решительности. В сражении на реке Шахэ возможности вырвать у неприятеля инициативу существовали вполне реальные. Японский главнокомандующий не располагал такими силами, чтобы противостоять организованному и энергичному наступлению русских.
Действительно, стоило русским корпусам начать наступательное движение, как маршал Ояма сразу же оказался в довольно критическом положении. Ему не хватало пехоты для прикрытия всего фронта обороны, он не мог рассчитывать на успех в ходе большого сражения на плохо укрепленных полевых позициях. Более того, у японского главнокомандующего Оямы не было сильных резервов, и он в силу такого немаловажного обстоятельства мог быть разгромлен без большого перенапряжения сил атакующей стороны.
Очевидец сражения Гамильтон в своих мемуарах описывает критическое положение японцев во время их наступления и штурма ими господствовавшей над местностью сопки Высокой 13 октября. Схватка за нее отличалась особой ожесточенностью и потерями сторон:
«15 ч. 45 м.
Из 4-й армии прибыл адъютант с известием, что 10-я дивизия, о которой думали, что она преследует совершенно разбитых русских, получила жестокий отпор. Штаб потрясен этим известием и не знает, чему верить. В то же время и от Мацунаги из Чосенреи получено донесение, что все его атаки отбиты и что неприятель окружает его. Гвардия тоже вносит свою долю дурных вестей, так как еее знаменитое обходное движение не только совершенно остановлено, но правая ее колонна разбита; в 14 ч. ей отдано приказание отступить.
Среди всего этого Куроки только сжимает губы и говорит, что тем необходимее взять Высокую сопку впереди нашего фронта. Штабной офицер замечает: «Вся 1-я армия находится в затруднительном положении, но Окасаки сейчас все приведет в порядок». Несмотря на это, Ояме послана просьба о помощи, и он, как истый благородный самурай, отдал весь резерв Маньчжурской армии в наше распоряжение; в настоящее время он идет сюда, торопясь, насколько возможно.
16 ч. 45 м.
Наступает решительная минута. В мой (…) бинокль я вижу, как японцы, находящиеся в маленькой впадине около самой вершины, начинают шевелиться и приготовляться. На узкое пространство, отделяющее их от русских, орудия обеих армий сыплют снаряды сотнями. Снаряды падают на землю, сопровождаемые громовыми раскатами… Русские шрапнели часто и густо пролетают прямо над южной окраиной гребня. Трубки и прицел взяты в совершенстве; прежде чем разорваться, они пересекают дождь японских снарядов, которые падают в 10 м от них над северным краем того же гребня. Вероятно, ни одна пуля не пропадает даром, когда обе мишени находятся всего в 50 м одна от другой.
Час настал. Горсть японцев выскочила из своего прикрытия и бросилась на землю в 10 шагах от русских. Невыносимый перерыв. Я стою здесь в безопасности и вижу, как японцы и русские вскакивают и стреляют в упор друг другу в лицо, затем пригибаются к земле, чтобы зарядить ружья, затем снова приподнимаются, чтобы стрелять. Это уж слишком!
Я видел все это столь же ясно, как будто сам находился среди сражающихся, и вид этих маленьких борющихся фигур, вырисовывающихся на фоне неба, никогда не изгладится из моей памяти. Теперь русские поднялись целым рядом и, выставив вперед острые штыки, ринулись вниз, как горные быки. Во главе их находится храбрый офицер в белом кителе; шашка его сверкает, когда он машет ею над головой. Японцы подались назад и вниз. Штаб армии должен был отвернуться, чтобы не видеть продолжительной агонии этой борьбы на штыках и шашках; я же не мог оторваться, так как остолбенел от изумления. Враги разошлись и стояли друг против друга на расстоянии 10 м. Это продолжалось всего с минуту, но она показалась вечностью.
Затем они снова сошлись и, казалось, боролись врукопашную; опять разошлись и принялись бросать камни, колоть штыками и бить прикладами. Они не стреляли, а если и стреляли, то очень мало. Было всего около 70 японцев и 60 или 50 русских. Схватка продолжалась целых пять минут, и японцы казались побитыми; некоторые отступили; все было потеряно… Но нет, беглецы снова вернулись! Русские отступили в свои окопы, японцы следовали за ними по пятам – и позиция была взята. Справа и слева непрерывно подымались по склону подкрепления, и в 17 ч. 30 м. весь гребень был покрыт японцами, обстреливавшими из винтовок отступающих русских и Круглоголовую сопку, которая теперь снова была атакована 10-й дивизией 4-й армии. В штабе 1-й армии все точно выросли с тех пор, как с плеч их спала большая тяжесть.
Война приносит много сюрпризов, однако все-таки я никак не ожидал увидеть, чтобы в современном сражении, среди бела дня, вооруженными по новейшему образцу войсками велась такая продолжительная борьба холодным оружием…»
Бой за высокую сопку действительно носил самый ожесточенный характер. Весь день русская пехота удерживала на высоте свои позиции. Отход по приказу начался около 18 часов вечера, и, без сомнения, только это обстоятельство позволило пехотинцам 10-й дивизии генерала Окасаки занять Высокую сопку.
В тот день более энергично отбивал все атаки императорской гвардейской дивизии фланговый отряд генерала Мищенко. На помощь японской гвардии сперва прибыл пехотный полк из армейского резерва Куроки. Затем подошли снятые с восточного участка шесть пехотных батальонов и три полевые артиллерийские батареи. Однако под угрозой охвата русской конницей гвардейская дивизия была вынуждена прекратить все атаки и быстро отступить на исходные позиции.
С наступлением темноты отряд Мищенко, получив на то приказ, оставил так успешно защищаемые позиции и спокойно отошел на север…
В отличие от своего соперника маршала Оямы, А.Н. Куропаткин имел в самое горячее время сражения на реке Шахэ до ста пехотных батальонов в резерве и вполне боеспособные корпуса, еще не участвовавшие в бою, конницу и многочисленную резервную артиллерию. И имея все это под рукой, не вводя в дело даже части резервных сил, Куропаткин отказался продолжать борьбу на берегах Шахэ. Вновь в действиях командующего Маньчжурской армии взяла верх «стратегия» отступления.
Одно из крупнейших сражений русско-японской войны военными исследователями признано как новое слово в военном искусстве. Многодневное сражение велось на фронте протяжением около 60 километров и столько же в глубину. В нем участвовали крупные армии общей численностью примерно 350 тысяч человек. Армии насчитывали свыше полутора тысяч орудий. В сражении на реке Шахэ нашли применение все формы боя того времени: наступление, оборона на укрепленных позициях, контрнаступление, встречный бой и переход к позиционной обороне.
При императорском дворе и в правительственных кругах Санкт-Петербурга к очередной неудаче А.Н. Куропаткина отнеслись внешне спокойно. Притензий к нему не предъявило даже российское Военное ведомство. Более того, он получил даже повышение в должности. В октябре 1904 года наместник адмирал Е.И. Алексеев был отозван в столицу, то есть как главнокомандующий армией и флотом в русско-японской войне он получил полную, хотя и запоздалую отставку.
Освободившуюся должность главнокомандующего высочайшим императорским указом занял Куропаткин, едва ли не самый неудачливый полководец в истории царской России.
Император Николай II своим назначением на должность главнокомандующим вооруженными силами России в войне с Японией генерала от инфантерии А.Н. Куропаткина окончательно предрешил ее проигрыш. Таково почти единодушное мнение военных историков. В послании к Куропаткину российский монарх писал:
«Ваша боевая опытность, упроченная военными действиями в Маньчжурии, дает мне уверенность, что во главе моих доблестных армий Вы сломите упорство вражеских сил».
Операция на реке Шахэ основательно подточила способность соперников проводить широкомасштабные боевые действия. До середины января 1905 года войска сторон закреплялись на занимаемых рубежах: рыли многокилометровые линии окопов, огораживали их проволочными заграждениями, «вгрызались» в землю и вели позиционную войну.
