Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943 - Редер Эрих (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
По Версальскому мирному договору нашему флоту было все же разрешено иметь шестерых военно-морских капелланов: четверых лютеран и двоих католиков, и эта квота всегда была заполнена. Старые Церковные уставы 1903 года были пересмотрены и утверждены в 1929 году в переработанном виде под названием Уставы лютеранской и католической военной службы. Поскольку теперь было запрещено приказывать военнослужащим присутствовать на религиозных службах, то эти уставы требовали лишь предоставлять им «личное время» для участия в них, если они этого желали. Кроме того, было отведено так называемое «казарменное время», которое давало возможность тем военнослужащим, кто хотел этого, обратиться к капеллану за советом по религиозным и моральным проблемам.
С принятием в 1929 году программы обновления флота, вызвавшей увеличение потребности в капелланах, должности военных капелланов были учреждены на всех кораблях, в особенности на учебных, совершающих долгие заграничные плавания. В иностранных портах наши военно-морские капелланы часто проводили религиозные службы для германских граждан, живших в этих портах. Они освящали браки и крестили детей, а в некоторых случаях, если задерживались на стоянках в этих портах, даже организовывали школы для подготовки молодежи к первому причастию.
Они были прекрасно подготовлены ко всему этому: до производства во флотские капелланы кандидаты должны были иметь практический опыт служения в качестве пасторов в гражданских приходах на берегу.
Капелланы, служа на кораблях или на берегу, проводили те же службы, которые гражданские священники совершают для своей паствы. Там, где не было штатных флотских капелланов, наши моряки либо посещали гражданские службы в береговых церквах, либо гражданские пасторы проводили для них службы по особо согласованному расписанию.
Мой особый интерес к духовному благополучию личного состава флота, возможно, объясняется влиянием старшего капеллана флота Фенгера. Он весьма отважно вел себя в битве при Скагерраке и, несмотря на полученные раны, продолжал служить на флоте еще долгие годы. Я всегда считал, что самым важным качеством каждого военного командира является склад его личности и что твердый и надежный характер человека не может сложиться без религиозной основы. Те священники, которых моя жена и я имели честь знать, проповедовали подлинное и понятное всем христианство, с которым я был целиком согласен.
1933 год – год прихода к власти Гитлера и нацистской партии, год создания национал-социалистского государства – не принес никаких видимых перемен в религиозную практику военно-морского флота или других видов вооруженных сил. Нацистская партия провозгласила «позитивное христианство» в качестве составной части своей программы. Военные капелланы продолжали отправлять свои службы, как и до этого.
Когда в мае 1933 года Гитлер посетил с визитом Киль, я напрямую спросил его, почему он выбрал капеллана военного округа Мюллера в качестве своего специального советника. Мюллер одно время был активистом нацистской партии, а потом оттуда перешел на должность окружного военного капеллана Восточной Пруссии, что, с моей точки зрения, было не вполне уместно для образа настоящего религиозного лидера. Ответ Гитлера гласил, что он знает весьма мало других военных капелланов, а с Мюллером знаком по Кенигсбергу и считает его весьма деятельным капелланом-лютеранином. В то же самое время Гитлер поставил меня в известность о том, что он планирует вернуть лютеранскую церковь в равное по отношению к католической церкви положение, которого она лишилась в Веймарской республике. В какой мере это замечание было сделано под влиянием конкордата, заключенного между новым правительством и римским папой, я не могу сказать. В любом случае у меня было такое чувство, что Гитлер сам полностью верил в то, что он сказал в тот момент.
Но другие деятели нацистского движения, однако, не питали подобного уважения к церкви. Их главарем был доктор Йозеф Геббельс, министр пропаганды и народного просвещения, который заклеймил меня «несчастьем партии» за мое заступничество за церковь. Он и его присные выступали за создание нового, так называемого «германского религиозного движения», догматы которого, как представляется, куда ближе стояли к мифам о высшей расе германских богов, чем к любой ипостаси кроткого Христа.
Конфликты между нацистами и церковью начались довольно рано. В этих конфликтах лютеранская церковь, внутренне разобщенная и слабо организованная, не имеющая сильного руководства, находилась в более трудном положении, чем католическая с ее единым главой и влиятельной паствой всего мира. Кроме этого, конкордат, подписанный между германским правительством и папскими уполномоченными 22 июля 1933 года, дал определенные гарантии католической церкви в Германии.
Видя, что все это ухудшает положение лютеранской церкви в вооруженных силах, я почувствовал себя обязанным использовать все свои возможности и все возможности занимаемого мною поста, чтобы защитить от нападок флотских капелланов и их религиозную свободу. Я старался поощрять возможно более тесное общение офицеров и слуг божьих. На собраниях офицеров я настойчиво выступал против подмены истинной христианской веры политическими приманками германского религиозного движения. Свои выступления я обычно заключал словами о том, что был и остаюсь в лоне христианства.
Выступая 17 августа 1934 года в Гамбурге, Гитлер сказал: «Национал-социалистская партия выступает за позитивное христианство. Я приложу все свои усилия, чтобы оградить права двух наших крупнейших религий, защитить их от всех нападок и установить гармонию между ними и существующим государством». Я воспользовался возможностью, чтобы изложить перед всем флотом свою точку зрения: «В свете этого высказывания (заявления Гитлера) я не придаю никакого значения различным заявлениям других деятелей партии. Религиозная жизнь вооруженных сил будет происходить в соответствии с официальными документами. Я не потерплю никакого отклонения от них, в частности, не допущу чисто декоративного присутствия церкви с целью произвести впечатление на постороннего наблюдателя. Подобные вопросы не являются предметом для обсуждения посторонних – будь то фюрер или представители германского религиозного движения. В частности, я запрещаю участие в германском религиозном движении».
В своих усилиях оградить религиозную практику в вооруженных силах от всякого вмешательства извне я получил действенную поддержку как от генерала барона фон Фрича, командующего сухопутными силами, так и от его преемника, фельдмаршала фон Браухича. Объединенный прочный фронт командующих армией и флотом был совершенно необходим. Мощная капелланская система напрочь отсутствовала в третьем роде войск – ВВС, и лютеранский войсковой епископ объединенных армейских служб имел гораздо меньшие обязанности и ответственность.
Как я уже упоминал, старшие капелланы флота, капеллан Роннебергер от лютеранской церкви и капеллан Эстевант от католической церкви, – религиозные деятели признанной репутации и блестящих способностей. Их руководителями в религиозной сфере были войсковые епископы соответственно лютеранской и католической церквей. Тем не менее я осуществлял личный контроль за их официальной деятельностью на флоте и, сколь это было возможно, не позволял вмешиваться в их деятельность религиозным чиновникам из Верховного командования вооруженных сил, с которыми имел часто противоположные взгляды по поводу их отношения и действий в религиозных вопросах.
Моим советником в этом отношении был чаще всего мой старинный и испытанный друг, капеллан Роннебергер из Вильгельмсхафена, которого я частенько вызывал в Берлин на те или иные совещания. Я знавал его еще с дней Первой мировой войны, когда он ходил в заграничные походы на борту броненосного крейсера «Фон дер Танн» в качестве старшего капеллана броненосных сил. У меня сложились также добрые отношения со старшим католическим капелланом Эстевантом и с католическим капелланом береговой базы в Вильгельмсхафене Бройером.
