"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Мельников Рафаил Михайлович (библиотека книг txt) 📗
Лейтенант Н.В. Юнг с женой. Нагасаки, 1882 г.
Колоритный образчик методов, касавшихся власти, явила инициатива адмирала о смещении капитана парохода "Орел" 9 июля 1904 г. Конфиденциальным рапортом № 861 З.П. Рожественский требовал от Управляющего полного содействия в установлении "твердой власти командующего эскадрой в необычайных обстоятельствах предстоящего плавания".
Это содействие Ф.К. Авелан должен был подтвердить согласием на задуманное командующим смещение с должности командира госпитального парохода "Орел", капитана 2 ранга А.М. Шейх-Ашири. Капитан был уличен в приеме на пароход (с согласия главного доктора) своей любовницы (так полагал З.П. Рожественский) или гражданской жены ("дамы из общества, вполне интеллигентной" – так думали в Добровольном флоте) в качестве сестры милосердия. Не гнушаясь передергиванием фактов, З.П. Рожественский в предшествовавшем рапорте от 29 июня № 681 приводил вымышленное мнение старшего доктора "Орла", будто бы состоявшего в конфликте с капитаном и якобы оценивавшего его поведение как "заведение интриг с подкладкой распутства". Сведения эти не подтвердились, виновница устроенного З.П. Рожественским скандала уже числилась на пароходе в штате сестер, репутация капитана в Добровольном флоте была безукоризненной. Но командующий, считая отказ в смещении капитана нетерпимым умалением авторитета своей власти, стоял на своем. Капитан, считал он, "не может оставаться командиром судна, причисленного к эскадре, уже по одному тому, что по его поводу произведено расследование и таковое признано неосновательным".
Адмирал и в дальнейшем продолжал с легкостью играть судьбами людей. Так, уже 17 ноября списав в Либервилле будто бы за неповиновение с крейсера "Дмитрий Донской" лейтенанта Н.Н. Веселаго (1870-?) и мичманов В.В. Селитренникова (1882- после 1937, в 1914 г. командир эсминца "Расторопный") и Г.Ф. Варзара, З.П. Рожественский вдогонку требовал исключить их из службы. И тут же адмирал требовал прислать (в Африку! – P.M.) 12 офицеров для пополнения некомплекта.
История зло посмеялась над нравственными потугами адмирала. Глубоко безответственным, разлагающим и убивающим души людей стал созданный им вскоре на эскадре, позорнейший режим истерии (с постоянными "драмами" из-за каждой неполадки) и изощренно-хамского третирования офицеров и командиров кораблей. На госпитальном "Орле", уступая домогательствам адмирала, капитана сменили. На пароходе в роли сестры милосердия весь поход с эскадрой совершили племянница адмирала Павловская и его дама сердца графиня Сивере. Застольные разговоры адмирала с гостями при почти ежедневных обедах на "Суворове", цветы и оживленный обмен доверительными письмами с "белым Орлом" скрашивали досуг адмирала. Назначенный капитан "Орла"в Цусимском бою безропотно, при бездействии русских крейсеров, сдал свой пароход японцам. Столь же безропотно с миноносцем "Бедовый", предварительно погубив эскадру, сдался японцам в плен и сам командующий. О многом в его деятельности, о крайней эксцентричности мышления свидетельствует том впечатляющего "Сборника приказов и циркуляров по 2-й эскадре флота Тихого океана за 1904-1905 года" (Владивосток, 1905 г.).
Трагедия и путь во власть этой бездарной, но амбициозной личности, на горе флота и России, оказавшейся главной фигурой войны на море в 1904-1905 гг., безусловно, нуждается в серьезном историко-психологическом исследовании. Неудивительно также, что в свете всех обступивших адмирала забот он, конечно, мог запамятовать происходившую год назад историю с чугунными эксцентриками "Цесаревича". Действуя в своей привычной судорожной манере, не считаясь с дезорганизацией все еще совершавшихся на кораблях достроечных работ, командующий 12 августа увел свою эскадру в первое практическое плавание на 6 дней в Транзунд и Ревель. Насмарку пошли все труды Франко- Русского завода, только подготовившего корабль "Бородино" к предполагавшимся на 10 августа официальным испытаниям. Поплавав с заводской командой, броненосец по возвращении должен был заняться осмотром машин, чисткой котлов, чтобы еще раз подготовиться к испытаниям.
На баке броненосца "Орел". 1903 г. (Слева вверху командир ‘Орла’ капитан 1 ранга Н.В. Юнг)
Но З.П. Рожественский опять распорядился по-своему. Остававшаяся на корабле до 29 августа заводская команда должна была сойти на берег, так и не проведя испытаний. В этот день броненосец в составе эскадры покинул Кронштадт, направляясь в Ревель. Здесь, как объясняли авторы исторического описания МГШ, адмирал рассчитывал прервать "затягивавшиеся" на неопределенное время мелкие работы в Кронштадте и дать эскадре возможность приступить к боевой подготовке. Все недопринятое кораблями было погружено на транспорты. В составе эскадры еще не было оставленных для достройки в Кронштадте броненосца "Орел", крейсеров "Олег", "Жемчуг", "Изумруд". Не было, понятно, и "Славы". Но все это не помешало устроить для императора очередной ритуал общения с эскадрой. В этих же водах, предаваясь такому же самообману, император Николай I любовался видом едва державшихся на воде, но искусно (по его же повелению) "поддерживаемых" кораблей (М.П. Лазарев, Документы, т. 3, М., 1961, с. 134), здесь являли себя башенные фрегаты с бревнами в башнях вместо недостающих пушек. Здесь искусно организованной "меткой" стрельбой в присутствии двух императоров строил свою карьеру З.П. Рожественский. Не грех было еще раз порадовать императора видом "готовой" эскадры. В состав ее, правда, не включена была "Слава", в ней недоставало "Орла", оставленного для доведения работ в Кронштадте, а "Бородино", давший название всей серии, ввели в строй, так и не дав провести приемных испытаний. Ради мнимой готовности поторопились оторвать от своего завода и крейсер "Изумруд". "Останься мы лишних две-три недели в Петербурге, крейсер давным-давно был бы достроен", – писал о переходе корабля в Кронштадт 1 сентября плававший на нем доктор B.C. Кравченко (1873-1925). Теперь же, несмотря на большие суточные деньги, началось повальное бегство в Петербург" тех из 300 рабочих Невского завода, которые перешли с кораблем в Кронштадт.
Все было точно так, как о кронштадтской достройке писал В.П. Костенко. Во все эти тонкости император, понятно, не вникал, а если и о чем-то задумывался, то с легкостью мог себе внушить, что место исключенных им из войны "Цесаревича", "Славы", "Дианы" и "Аскольда" скоро займут семь экзотических крейсеров, покупка которых, как доносили тайно действовавшие в Европе верные люди, дело почти решенное, в Либаве уже собирались для них экипажи, скомплектован и офицерский состав. Этой работой с начала сентября занимался прибывший из Севастополя и назначенный по рекомендации З.П. Рожественского командующий ожидаемыми крейсерами контр-адмирал Н.И. Небогатов. Это не помешало З.П. Рожественскому с легкостью обличить избранного им адмирала в том, что в начале Цусимского боя он "прятался в хвосте эскадры" и не проявил готовности вести огонь по японцам. А потому государь, обойдя на яхте "Царевна" державшуюся у Толбухина маяка, уже и без того внушительную эскадру: 6 броненосцев, 5 крейсеров, 7 миноносцев, мог с легким сердцем проникнуться устроенным в его честь торжеством. Е.С. Политовский (1874-1905), флагманский корабельный инженер эскадры, писал об этом дне (называя почему-то "Александрию"): "Все время играла музыка, кричали "ура". Эскадра салютовала. Зрелище было величественное, иногда дым от выстрелов был такой, что не видно было соседних кораблей". Наверное, нетрудно было этот дым принять за грядущее торжество победы над японским флотом, и с чувством законченного удовлетворения император проводил эскадру сигналом об изъявлении своего "особого удовольствия".
