От Киева до Москвы: история княжеской Руси - Шамбаров Валерий Евгеньевич (бесплатные книги полный формат .txt) 📗

Пытаясь буквально следовать Евангелию, государь даже отменил смертную казнь. Прощал преступников или смягчал кары, довольствуясь штрафами. Правда, ни к чему хорошему это не привело. Разбойники почувствовали безнаказанность, стали наглеть. Множились грабежи, убийства. И получилось так, что священники и епископы не заступались за осужденных, а наоборот, наставляли князя быть строже. Доказывали, что для правителя добродетелью является отнюдь не всепрощенчество, а соблюдение справедливости. Грех не в том, чтобы наказать преступника, а в попустительстве преступлениям, ведь от этого пострадают другие люди.

Владимир внес поправки в законы в соответствии с греческим Номоканоном. Священники и все церковные учреждения выводились из юрисдикции светских властей и подчинялись лишь своему начальству. Епископам предоставлялись большие полномочия, в их ведения передавались разборы семейных споров, дела о супружеской неверности, незаконных браках, идолопоклонстве, волшебстве, непристойной брани и др. Великий князь пробовал организовать и миссионерскую деятельность, донести свет христианства до печенегов, в 990 г. послал философа Марка Македонянина к волжским болгарам [32]. Но печенеги оказались к вере в Христа почти не восприимчивы, крестился лишь один из ханов. А в Волжской Болгарии прочно утвердился ислам, и сменить веру склонились только несколько мелких князьков.

5. Св. Владимир и его богатыри

Для преобразований и просвещения Руси мирного времени в общем-то и не было. Наша страна принимала христианство от Византии, готова была дружить с ней, но мог ли император простить Владимиру, что он навязал собственные условия? Мог ли смириться с претензиями «варваров» держаться на равных с Константинополем? Могучая Русь была для греков как бельмо на глазу. Почти сразу же после похода на Херсонес и крещения Киева, с 990 г., начались набеги печенегов, давних византийских союзников. С предшественником Владимира, Ярополком, развалившим державу и сдавшим завоевания Святослава, печенеги поддерживали очень теплый альянс, а теперь внезапно, без всякой видимой причины, будто с цепи сорвались.

Силы Руси были неизмеримо больше, чем у кочевников. Печенеги не были едиными, разделялись на восемь кланов с собственными ханами, не всегда ладившими между собой. Хазарским каганам, а потом и Святославу удавалось привлекать часть из них на свою сторону. Но сейчас сказывалась невидимая организующая рука, против русичей нацелились все кланы. А опасность их заключалась не столько в численности, сколько во внезапности — попробуй угадай, где и когда ворвутся орды конницы? Под удары попадали южные, самые плодородные районы. Степняки рассыпались облавами. Полыхали костры деревень, свистели стрелы и сабли, и падали землепашцы, едва успевшие схватить рогатину или топор.

Князья и бояре поднимали дружины, выступали полки городов, но печенеги уже поворачивали обратно. Исчезали в мареве степей колонны возов с награбленным добром, стада угнанного скота, довольные всадники понукали пленных, связанных длинными вереницами — понурых мужиков, отборных баб и девок, подростков. В выигрыше оказывалась… Византия. Печенеги стали в Херсонесе одними из главных поставщиков воска! Хотя никогда в жизни не собирали его, бортничеством в лесах занимались славяне. А работорговля превратилась в основной промысел херсонесских евреев. Перехватить хищников было трудно, и борьба шла с переменным успехом.

Первыми набегами орда кочевников разорила окрестности Киева, но увлеклась грабежами. Государь собрал воинов и вывел наперерез, встретил врага на обратном пути под Переяславлем. В сражении печенегов разнесли наголову. Но пока одни кланы зализывали раны, лезли другие. Св. Владимир с небольшой дружиной отправился в собственную загородную резиденцию Василев, праздновал Преображение Господне, и неожиданно доложили о появлении печенегов. Князь счел, что это отдельная банда, храбро вылетел с наличными воинами, а на него выкатилось огромное полчище. Дружину смели, сам Владимир спасся лишь чудом, спрятался под мостом и молился. Потом в благодарность за избавление построил храм Преображения, оделил нищих чрезвычайно щедрой милостыней.

Чтобы справиться с этой напастью, Владимир принялся создавать на южных рубежах мощную систему обороны. На правом берегу Днепра, прикрывая подступы к Киеву, строилась линия крепостей по р. Стугне. Превратились в крепости княжеские села Белгород и Василев, возводились Триполь, Тумаш, Витичев. На днепровском Левобережье устраивались несколько линий. Передовая по р. Суле с городом Воинь, за ней — линия по р. Трубеж, опирающаяся на Переяславль, за ней — крепости по Остру и Десне, прикрывающие Чернигов. Намечая рубежи обороны, Владимир и его воеводы использовали древние системы Змиевых валов, в незапамятные времена насыпанных славянами против сарматов, гуннов. В некоторых местах сооружали новые валы, соединявшие крепости между собой. Они тормознут конницу, помогут выиграть время для организации отпора.

А заселять опасное приграничье зазывали добровольцев из северных земель — словен, кривичей, чудь, вятичей. Это и были богатыри Владимира Красно Солнышко, воспетые в былинах. Соглашался-то, конечно, не каждый. Приходили самые удалые, отчаянные. Спокойной жизни и сказочных заработков им не обещали, наоборот — тревоги и битвы. Давали землю, давали службу, кольчугу, шлем, острый меч и меткое копье. Ну а к этому прилагались всего лишь честь, слава и благодарность народа, если сумеешь заработать ее. На валах, на курганах появились знаменитые заставы. Наблюдали за степью, при угрозе зажигали подготовленные костры. Завидев огни или дым, приводились в готовность гарнизоны крепостей. В свою очередь, поджигали огненный сигнал. Он передавался в глубь страны. Крестьяне бежали укрываться в лесах или городах, князь и бояре исполчали воинов…

Сами богатыри, перемешавшись и спаявшись общей судьбой, были уже не вятичами или чудинами, а просто русичами. А их подвиги и самоотверженность, как позже выяснилось, не только цементировали границы государства. Они закладывали кирпичики в фундамент культурных традиций русского народа. Традиции-то стали особыми. Западный эпос превозносил доблесть ради доблести, восхвалял рыцарей, героически месившихся между собой. Потому что и авторам платили те же рыцари. Скандинавский эпос славил драки викингов друг с другом, их успехи на чужеземной службе, количество добычи. Ну а как же иначе, из этой добычи викинги платили певцам-скальдам.

Но достижения русичей под знаменами византийских императоров отмечали разве что греческие, арабские, кавказские историки. На родине они никого не интересовали. На родине воспевали лишь тех воинов, кто защищал свою страну. Дядю и воеводу св. Владимира народная память превратила в одного из любимейших богатырей Добрыню Никитича. Их современником был и Никита Кожемяка, участник битвы под Переяславлем. Реальные Алеша Попович и крестьянский сын Илья Муромец жили и сражались позже. Тем не менее, былины подметили важную деталь. На княжескую службу принимали людей любых сословий, независимо от происхождения, любых сословий. Принимали и иноплеменников: среди былинных богатырей оказываются Михаил Козарин, удалой Рахдай. Св. Владимир привлекал в войско печенежских врагов: торков, черных клобуков (каракалпаков), ясов (осетин), касогов. Приезжали к нему и венгры, скандинавы.

Но каждый, поступавший на службу, обязан был принять крещение, и сама эта служба становилась еще одним способом внедрения христианства. Хотя новые традиции св. Владимир соединял со старыми, славянскими. Например, сохранил обычай княжеских пиров с дружиной. Это были отнюдь не попойки, а старинный ритуал. Хмельное употреблялось умеренно, существовал порядок чередовавшихся заздравных чаш или пускаемых по кругу братин. Дистанция между монархом и его сотрапезниками поддерживалась, но пиры сплачивали дружину с князем. А к св. Владимиру за стол приглашались и видные горожане. В непринужденной обстановке он советовался с подданными по тем или иным вопросам, каждый имел возможность высказать свое мнение.