Великий обман. Выдуманная история Европы - Топпер Уве (прочитать книгу TXT) 📗

203

Ни историки, ни общественность не в состоянии уследить за все­ми возвращенными в лоно «достоверности» подделками. К тому же ис­торики сознательно не придерживаются стандарта высшей подозри­тельности, а наоборот, придумали общее правило, что, мол, фальшивки составляют такое несущественное меньшинство среди источников, что ничего страшного не произойдет, если мы и впредь будем пользоваться этими несколькими не совсем корректными текстами. Статистику они сознательно отказываются вести: зачем лишние хлопоты?! Так как ис­торики воспитаны в слепой, чисто религиозной по характеру, вере в свою «науку», то они заранее считают, что все доводы критиков кто-то из их коллег уже обоснованно опроверг и можно забыть про «зловред­ные козни критиканов».

204

В IX веке вряд ли существовали монастыри (что бы об этом ни писали историки) и уж во всяком случае – христианские. А в XIII веке они еще не могли активно фальсифицировать Евангелия, так как тако­вые тогда еще не были в обороте. Вся оргия по придумыванию вирту­ального прошлого, в том числе и христианского прошлого, стала наби­рать силу не ранее конца XIV века.

205

Такова официальная точка зрения на распространение книгопе­чатания. Спор у историков идет только о том, изобрел ли Гуттенберг книгопечатание в 1440 г. в Страсбурге или в 1458 г. в Майнце. На самом деле начало степного пожара, со скоростью которого книгопечатание якобы распространилось по Германии, а затем и по Европе, следует, скорее всего, приблизить к нам на несколько поколений. Роскошная Библия, якобы напечатанная Гуттенбергом чуть ли не на второй день после изобретения книгопечатания, вряд ли могла быть изготовлена до второй половины XVI века. Кстати, история об издание Гуттенбергом Библии противоречит только что сформулированному положению о мо­нополии Ватикана. А с началом реформации монополизму Рима в лю­бом случае пришел конец.

206

В случае византийцев автор имеет в виду византийского импера­тора Константина VII Порфирородного (905-959), более прославивше­гося своими литературными трудами, чем деяниями. В его правление была якобы составлена «Историческая Энциклопедия», состоявшая из 53 книг. Уже современники якобы упрекали императора в том, что он «сам составляет историю». В основу работы было, положено указание «разыскать рукописи во всех странах и собрать их в одном книгохрани­лище». Впрочем, это все попадает в раздел сказочных выдумок истори­ков, и вопрос может лишь гласить: «Какие дейснательные более поздние события легли в основу этого „романа"?» По-настоящему же по­учительна процедура унификации истории, проводившаяся в Китае уже после изгнания оттуда иезуитов в 1735 г. В ее реализации чувствовался «управляющий импульс», заданный иезуитами в ходе выдумывания ки­тайской истории и китайские основательность и склонность к порядку, перед которой бледнеют даже «прусские достоинства».

207

Болландисты систематически просматривали библиотечные фон­ды монастырей и других церковных учреждений и именем Ватикана изымали все рукописи, касавшиеся святых и мучеников. В лучшем случае эти библиотеки в будущем получали – еще до опубликования соответствую­щего болландистского тома – экземпляр новой версии соответствующе­го «жития». О судьбе изъятых рукописей можно только догадываться. В лучшем случае их передавали на хранение в закрытые фонды библиоте­ки Ватикана, в худшем – они уже давно не существуют.

208

Сегодняшний Тарту в Эстонии. Старинный Дерптский универ­ситет (основан в 1632 г., после перерыва вновь открыт в 1802 г. как не­мецкий университет в Российской империи). Славился, в частности, и своими теолргами.

209

При всем пессимизме этой заключительной фразы, хорошо по­нятной с позиции гуманитария, у критиков историографии есть опреде­ленный шанс восстановить фрагменты реального прошлого. Надежду эту подают в первую очередь междисциплинарные исследования рос­сийских критиков историографии, применяющих методы системного анализа, точных и естественных наук, а также сравнения с историей спе­циализированных разделов человеческой деятельности (с историей тех­нологий, отдельных наук), которым католическая церковь уделила мало внимания. Другое дело, что восстановленная так история будет охваты­вать лишь ту краткую часть нашего прошлого, в которую существовала письменность и велись исторические записи. А это всего несколько сто­летий, меньше, чем тысяча лет.

1

И до сих пор решительно отвергаемые первой волной современ­ных немецких критиков хронологии, сгруппировавшейся вокруг Хери-берта Иллига.

2

Эта группа объединена под эгидой интернет-журнала «История и хронология» и Исторических салонов в Карлсруэ и Потсдаме. Важно под­черкнуть, что корни этого нового хронологического радикализма восхо­дят к немецким классикам Балдауфу и Каммайеру, о которых рассказано в настоящей книге, а также к другим западным критикам, лишь частично освещенным выше. Истинный симбиоз немецкой хронологической кри­тики с российской «новой хронологией» еще ждет своей реализации.

3

Даже и в лагере Иллига все большее число авторов приходит к вы­воду, что вся реальная история человечества разыгралась в последнюю тысячу лет.

4

Средний возраст в 20 лет все еще слишком велик. К тому же исполь­зование средней продолжительности царствования может дать лишь при­близительные представления о длительности той или иной эпохи, но не точную хронологическую информацию (даже если мы отвлечемся от до­стоверности списков правителей). Астрономические расчеты применял и Петавиус, так что дело здесь не в астрономическом характере методики, а в степени точности ее применения. Главная заслуга Ньютона в том, что он продемонстрировал зависимость хронологии от выбора источников. Из этого следует, что множество используемых историками источников внутренне противоречиво и что существует необозримое количество хро­нологий, каждая из которых соответствует небольшому набору источни­ков (часто к тому же сфабрикованных в эпоху Возрождения) и противо­речит почти всем остальным.

5

Хотя статистические оценки и рассмотрения и играют важную роль в той революции, которую труды академика Фоменко вызвали в совре­менной математической хронологии, нужно подчеркнуть, что наиболее революционным в методике А. Т. Фоменко было гениальное использование анкет-кодов, позволяющих экстрагировать из зыбкого романтиче­ского описания прошлого, столь характерного для историков, историче­скую информацию, могущую подвергаться статистической оценке.