«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война - Лозунько Сергей (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Реальность существования указанных планов польско-германского урегулирования за счет Литвы подтверждается и дальнейшим ходом событий. Как известно, в марте 1939-го Германия заставит Литву передать ей Мемель и Мемельский край (Клайпеду и Клайпедскую область). Другое дело, что Польша к тому времени уже не будет таким очевидным союзником Гитлера, как в 1938 году. А то Варшава и Берлин вполне могли бы «разорвать» Литву сообща — так же, как они сделали это с Чехословакией. Польское участие (как и в случае с Чехословакией) Гитлеру было бы выгодно для оправдания своих шагов на международной арене (мол, не он один выдвигает «справедливые претензии»).
К слову, и в 1939-м СССР был готов вмешаться для зашиты Литвы от претензий Германии. Через посла Литвы в Москве Сталин и Молотов сообщали литовскому лидеру Сметоне, что Москва может оказать военную помощь для защиты ее территориальной целостности. Но Каунас принял решение согласиться с германским ультиматумом (предъявленным 20 марта 1939-го главе литовского МИД Урбшису Риббентропом) и 23 марта того же года передал Мемель и область рейху.
Таким образом, первые агрессивные акты в Европе после Первой мировой войны (если не считать гражданскую войну в Испании и поддержку мятежников Франко фашистскими державами; и Польшей, кстати, тоже — занимавшей благожелательную позицию по отношению к франкистам) были осуществлены рука об руку Германией и Польшей.
«Польша все более и более открыто выступает как фактический участник блока агрессоров, — будет писать 17 апреля 1938-го зам-наркома индел Потемкин советскому полпреду в Китае, знакомя того с ситуацией в Европе. — Торопясь не опоздать, она сейчас же после аншлюса предъявила ультиматум Литве и добилась насильственного установления дипломатических и всяких иных сношений с Литвой, которые она справедливо рассматривает лишь как начало постепенного освоения ею Литвы (выделено мной. — С. Л.). В германских планах разрешения чехословацкого вопроса Польша играет активную роль. Она открыто провоцирует обострение тешинского вопроса, и, по некоторым сведениям, агрессия на Чехословакию предполагается именно с этого конца, поскольку Германии выгодно показать всему миру, что Чехословакия является нежизненным государственным организмом, который распадается на свои составные части».
Интересно, что в указанном информационном послании Потемкин совершенно точно предрек будущий распад самой Польши, далеко не являвшейся образцом жизнеспособного государственного организма: «Внешнеполитические амбиции Бека находятся, однако, во все большем и большем противоречии с внутренним положением этой страны… Ни одна страна в Европе не имеет в настоящее время такого неустойчивого внутреннего положения, как Польша. В этой ситуации вовлечение Польши в военные авантюры могло бы привести к революционным восстаниям и развалу этого государства. Однако Польша, как это теперь очевидно для всех, прочно связана с Германией и будет и дальше идти по ее пути» [485]. Очень скоро многолетнее следование в русле гитлеровской политики действительно окажется для Польши фатальным.
«ГИЕНА ЕВРОПЫ»
Юзеф Бек (крайний слева) и Иоахим Риббентроп (крайний справа).
Польский Vickers Е входит в чехословацкое Заользье, октябрь 1938 г.
Мюнхенского сговора могло не быть
После аншлюса Австрии пришла очередь Чехословакии. Тем более, что первая акция, усилив стратегические позиции Германии, создавала предпосылки для второй. Берлин вдохновляла и та легкость, с которой удалось осуществить аншлюс. И уже в конце марта 1938-го Гитлер на встрече с Генлейном заверил того в решимости «разобраться» с «чехословацкой проблемой» в ближайшее время.
21 апреля Гитлер обсудил с начальником штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Кейтелем план военного разгрома Чехословакии. Оставалось найти подходящий повод. В качестве одного из вариантов рассматривалось «убийство немецкого посланника после антигерманской демонстрации» [486]. Само собой, параллельно были пущены в ход все возможные средства для нагнетания ситуации вокруг (на внешнеполитической арене) и внутри Чехословакии.
Но Гитлера ожидал неприятный для него сюрприз: обеспокоенная военными приготовлениями, а также вполне определенного толка внешнеполитической активностью Германии в мае 1938-го Прага осуществила частичную мобилизацию. Франция, Англия и СССР одобрили эти меры, публично подтвердив готовность выполнить свои обязательства согласно имевшимся договорам о помощи Чехословакии.
В связи с этим на экстренном заседании в Бергхофе 22 мая Гитлер объявил высшему военно-политическому руководству, что ситуация заставляет остановить все приготовления относительно атаки Чехословакии [487]. Теперь в качестве возможного срока нападения Гитлер обозначил осень 1938-го. «Майский кризис» так глубоко уязвил Гитлера, что тот на несколько дней уединился от публики в горной резиденции, а впоследствии не раз вспоминал, какой «сильный удар по престижу» он получил в те дни [488].
Но своих планов Гитлер, конечно же, не оставил. В июне 1938-го вблизи границы с Чехословакией были проведены крупные военные маневры. Ускоренными темпами возводились укрепления Западного вала.
В этот момент в среде высшего германского военного руководства созрел антигитлеровский заговор — на почве опасений большой войны, в которую Гитлер втягивал Германию и к которой та, по убеждению генералов, была не готова. И не только военные были недовольны планами Гитлера атаковать Чехословакию, но к заговору в той или иной мере примкнули и представители разведки (начальник центрального отдела абвера полковник Ханс Остер) дипломаты (например, статс-секретарь фон Вайцзеккер), политики (Эвальд фон Кляйст-Шменцин), промышленники (Ханс Бем-Теттельбах).
Целую серию докладных, предостерегающих Гитлера от военных приготовлений, составил генерал-полковник Бек, начальник штаба сухопутных войск. Наиболее известной стала его записка от 16 июля 1938-го, в которой он обращал внимание на опасность большой войны, на незначительный оборонительный и мобилизационный потенциал Германии, заключив, что ей ни в коем случае не выдержать той борьбы «не на жизнь, а на смерть», если она бросит вызов миру.
Беку удалось заручиться поддержкой у главнокомандующего сухопутными силами Браухича. На специально созванном 4 августа 1938-го совещании высокопоставленных военных Браухич распорядился зачитать докладную Бека от 16 июля 1938-го. К концу этого совещания его участники практически единогласно присоединились к выводам, представленным в записке Бека. Возникла идея написать коллективное письмо протеста Гитлеру. Но затею сорвал Браухич, на словах поддерживавший резоны своего начальника штаба. Вместо этого он передал докладную Бека Гитлеру. 18 августа 1938-го, когда Гитлер в очередной раз подтвердил, что несмотря ни на что намерен решить вопрос с Чехословакией посредством силы, Людвиг Бек подал в отставку [489].
Сменивший Бека Гальдер, однако, придерживался тех же взглядов — о неготовности Германии к войне, о чем заявил Браухичу сразу после назначения [490]. Иными словами, генеральская фронда продолжалась. К концу сентября на сторону заговорщиков окончательно встал и главнокомандующий сухопутными силами Браухич. Сигналом к аресту Гитлера должен был стать его (Гитлера) приказ атаковать Чехословакию (акция намечалась на 1 октября). Но известные решения, принятые в Мюнхене, лишили основы план заговорщиков.
