Борьба за Дарданеллы - Мурхед Алан (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Сам полуостров турки сделали запретной зоной, но крестьяне вернулись сюда и вновь засадили мыс Хеллес и Сувлу. В Нэрроуз союзные оккупационные войска демонтировали орудия, но две средневековые крепости все еще стоят. Чанак перестроили, его разрушило землетрясением, но потом опять отстроили. И мало-помалу другие города на полуострове стали такими, какими были до войны. Вся остальная природа и пустынные берега остались неизменными, и Вторая мировая война прошла, не оставив здесь никакого следа. Сегодня холмы так же пустынны, как и прежде, и время от времени появляются волчьи стаи. В холодную зиму они спускаются в долины и нападают на стада. Говорят, что могут завалить и осла.
Сегодня, чтобы осмотреть места боев, понадобится гид. В Седд-эль-Бар сразу узнаешь развалины крепости, берег полумесяцем и песчаную дюну, за которой просидели весь день первые оставшиеся в живых с «Ривер-Клайда» 25 апреля 1915 года. Но помимо этого на длинных склонах Ачи-Баба исчезли все следы боев. Лишь случайно крестьянин, копнув чуть глубже, вскроет ржавую гильзу или кусок шрапнели. Нередко под копытами волов взрываются ручные гранаты.
На плацдарме АНЗАК, где почва слишком изрезана для какого-либо земледелия, сохранилось больше свидетельств минувших сражений. Тут можно увидеть и окопы, которые с каждым годом становятся все мельче и мельче. Отверстия старых ходов все еще исчезают в темноте, и нужно лишь копнуть пыль, и найдешь зазубренные кусочки металла, остатки кружки или ботинок с крупными гвоздями в подошве, может, остаток бутылки из-под рома с сохранившимся названием изготовителя. Легко перед тобой возникают картины прошлого: группа мулов, идущих с берега, город блиндажей и подземных убежищ по обе стороны холмов, купающиеся в море солдаты, жара и мухи и страшный грохот снарядов, отдающийся эхом в каждой долине. Но трудно заставить себя поверить, что почти девять месяцев солдаты могли жить и воевать в таких местах, как пост Куинн. Одним прыжком вас переносит из турецких окопов к союзникам. Тут слишком близко, слишком дико, чтобы поверить в том возрасте, когда врага знаешь только на расстоянии и в виде абстрактной машины.
Кладбища на Галлиполи не похожи на аналогичные захоронения в Европе. Как только было подписано перемирие, прибыла комиссия союзников по военным захоронениям и было решено, что по возможности погибшие должны быть похоронены там, где они пали. И поэтому было устроено около десятка кладбищ, некоторые состояли из ста могил, другие из тысяч, и они находились на каждой высоте, где бой достигал зенита. Каждое кладбище окружено посадками сосен, а сами могилы, не отмеченные крестами, густо засажены кипарисами и можжевельником, розмарином и таким цветущим кустарником, как иудино дерево. Зимой землю покрывают мох и трава, а летом толстый ковер сосновых игл приглушает шаги. Не слышно звуков, кроме шума ветра в деревьях да щебетания перелетных птиц, которые сочли эти места наилучшим убежищем на всем полуострове. На посетителя оказывает впечатление не то, что это место трагедии и смерти, а неописуемое спокойствие, непрерывность бытия.
Самое высокое кладбище лежит на Чунук-Баире в том месте, где новозеландцы достигли гребня и Аллансон со своими бойцами короткое время обозревал Майдос и Нэрроуз. Тут, может, больше, чем где-либо, раскрывается Галлиполийская кампания, потому что взгляд переходит с востока на запад, падает на соленое озеро в Сувле, потом на каскад холмов и ущелий вокруг, бухты АНЗАК и, наконец, на высокую каменную колонну, которая была воздвигнута на мысе Хеллес как раз над пляжем, где высадилась 29-я дивизия. Эти картины лежат прямо перед тобой, и они вкладываются в обрамление других, более древних битв на островах Эгейского моря, в Трое и в Геллеспонте.
Уже около сорока лет эти кладбища содержатся в образцовом порядке майором Миллингтоном, старым австралийским воином. Он ведет необычное существование, потому что Чанак на Нэрроуз, где он живет, входит в турецкую военную зону, и он не имеет права удаляться в любом направлении более чем на тысячу шагов без охраны. Однако молодые турецкие солдаты-первогодки сопровождают его довольно охотно, пока он ходит по всему полуострову месяц за месяцем и год за годом, проверяя свой персонал из каменщиков и садовников. Турки находят его заботу о мертвых довольно странной, поскольку их собственные солдаты, погибшие в Галлиполи, были похоронены в безымянных братских могилах, и до сих пор чуть ли не единственным их мемориалом является надпись, выложенная большими белыми буквами на склоне горы выше Чанака. Она гласит: «18 марта 1915 г.» — напоминание всем проходящим кораблям, что в этот день было нанесено поражение союзному флоту. Однако турецкие садовники работают хорошо. Не позволяют рушиться ни одной стене на французских и британских кладбищах, не допускаются никакие сорняки, а сейчас, в пятидесятых годах, сады стали еще красивее, чем когда-либо. И все-таки посетители крайне редки. Кроме случайных организованных экскурсий, за год здесь бывает не более полдюжины гостей. Часто месяцами не происходит никаких событий, ящерицы греются на солнце на каменных могилах, и время проходит в бесконечной дреме.
