Крестовый поход на Россию - Сборник Сборник (читать книги txt) 📗
Отсюда – довольно суровые дисциплинарные меры. Солдаты 25-го маршевого батальона в пути находились в закрытых вагонах, откуда солдат не выпускали; воду и пищу им носили сержанты. Имелись, однако, данные, что такая мера была связана с желанием уберечь испанских солдат от контактов с населением: из показаний военнопленных известно, что французы неоднократно выражали им презрение; были даже случаи, когда в вагоны с испанскими солдатами летели камни. Следует весьма осторожно относиться к утверждениям, что у большинства солдат дивизии – темное уголовное прошлое.
Показания военнопленных и перебежчиков не всегда дают возможность составить более или менее точное представление о политических симпатиях солдат «Голубой дивизии». По словам перебежчика, солдата 269-го полка, перешедшего на советскую сторону 27 января 1943 года, в дивизии служило большинство фалангистов79. В этом был убежден и перебежчик, солдат 250-й дивизии, перешедший на сторону Красной Армии 12 сентября 1943 года80. Военнопленный, солдат 262-го полка, захваченный 8 марта 1943 года в районе Путролово, член фалангистской молодежной организации с 1939 года, сообщил, что «среди солдат царит большое недоверие друг к другу и каждого солдата подозревают в том, что он коммунист (красный)». Сам он считал, что в дивизии много фалангистов, которые слепо выполняют все требования начальства81. Перебежчик, солдат 262-го полка, перешедший линию фронта 27 февраля 1943 года, также говорил, что 80% личного состава дивизии – фалангисты82. Однако сами перебежчики упорно противопоставляли себя основной «фалангистской массе» и настаивали на том, что вот они – идейные противники фаланги и существовавшего в Испании строя либо в настоящем, либо по крайней мере в прошлом. Если кое-кто из военнопленных и объяснял вступление в дивизию стремлением «перечеркнуть» в глазах властей свое левое прошлое и тем самым помочь семье, то большинство вообще уверяло, что вступило в дивизию ради перехода на сторону Красной Армии и борьбы с фашизмом.
По мнению перебежчика, солдата 262-го полка (в прошлом, по его словам, члена организации Объединенной социалистической молодежи – Соцмола), 20—25% солдат прибыли в дивизию для того, чтобы перейти к русским, но боятся, что их заставят потом работать на переднем крае и они подвергнутся опасности еще раз попасть к немцам83. Перебежчик, солдат 262-го полка, перешедший линию фронта 2 января 1943 года, тоже утверждал, что в прошлом он был членом Соцмола, во время гражданской войны в Испании добровольно вступил в республиканскую армию, попал к франкистам в плен, и был помещен в концлагерь. По выходе из лагеря он достал себе поддельное удостоверение личности, благодаря которому ему удалось поступить на работу. До весны 1942 года работал в Мадриде пекарем и чернорабочим на строительстве, получая 9—9,5 песеты в день. Летом 1942 года был призван во франкистскую армию. Он утверждал, что записался в «Голубую дивизию» без ведома родных и еще в Испании решил перейти на сторону Красной Армии, чтобы помогать ей в борьбе против фашизма. Он настаивал, что для него лучше умереть за свободу, чем служить Франко, который держит его брата в тюрьме и заставляет народ голодать и бедствовать84. На переднем крае он пробыл всего три дня и после нескольких попыток перешел на сторону Красной Армии. По его словам, такие настроения разделяли и многие другие солдаты, с которыми он прибыл на советско-германский фронт, в частности его друг, в прошлом боец республиканской армии, который очень высоко отзывался о России и говорил, что немцам ее не одолеть85.
Перебежчик, солдат 269-го полка, перешедший линию фронта 5 января 1943 года, рассказывал, что в самом начале мятежа фалангисты расстреляли двух его братьев. Остальные три брата и он сам, хотя ему и исполнилось тогда всего 14 лет, при первой возможности вступили в республиканскую армию, чтобы отомстить за братьев. Воевал на фронтах под Теруэлем и Кастильон-де-ла-Плана. Попал в плен к франкистам и до сентября 1938 года находился в концлагере. Затем был амнистирован и в составе рабочего батальона отправлен в Африку, на строительство дорог и укреплений на границе с Французским Марокко. После 8 месяцев тяжелой службы в рабочем батальоне, был отпущен в мае 1940 года домой. Его старший брат за службу в республиканской армии был приговорен франкистами к 30 годам тюрьмы, но спустя два года освобожден. Второй брат также просидел в концлагере два года. Сам он в мае 1942 года был призван во франкистскую армию. По его словам, солдаты полка, где он служил, сочувствовали англичанам и хотели, чтобы война поскорее окончилась; немцев в Испании ненавидят86.
Перебежчик, солдат 269-го полка, утверждал, что он был членом испанской Социалистической рабочей партии с 1934 по 1939 год. Работал, на телеграфе в Мадриде, в начале гражданской войны был руководителем отряда рабочей милиции. В октябре 1936 года вступил в отряд карабинеров, а затем воевал на участке Алькасар-де-Сан-Хуан-Андухар в Андалузии. Был ранен на Мадридском фронте, а в 1938—1939 годах сражался на фронтах Каталонии в чине сержанта. В феврале 1939 года вместе с другими бойцами перешел границу и был интернирован во Францию. В апреле того же года вместе с другими бывшими бойцами республиканской армии возвратился в Испанию к своей семье. Там он немедленно был заключен в концлагерь, где находился три месяца. По выходе из концлагеря ему разрешили вернуться в Мадрид и жить под надзором фашистской полиции. По его словам, в дивизию он вступил из-за своих антифашистских убеждений и твердого желания перейти на сторону Красной Армии, чтобы бороться против фашизма87.
Перебежчик, солдат 269-го полка, говорил, что он был членом Соцмола и сидел 9 месяцев в тюрьме за активное участие в астурийских событиях в октябре 1934 года. Как только начался фашистский мятеж, записался добровольцем в республиканскую армию. В августе фашисты заняли Сантандер; в сентябре 1937 года его посадили в тюрьму, в октябре судили и приговорили к смертной казни. Обвинительное заключение было коллективное: вместе с ним судили еще 38 человек. Каждому из них было отведено только несколько строчек, содержавших в себе обвинение и приговор. В течение 18 месяцев в тюрьме Сантандера он каждую ночь ждал, что. как и других, его вызовут из камеры и поведут расстреливать. Он подсчитал, что за 18 месяцев в тюрьме Сантандера «законно» (во исполнение приговора) расстреляли 1 тысячу человек. Только в ночь на 27 декабря 1937 года фашисты расстреляли более 200 республиканцев. В августе 1940 года его временно выпустили из тюрьмы. Несколько раз он безуспешно пытался уехать на американских пароходах. В августе 1941 года, страшась отправки в концлагерь, он вступил в иностранный легион, а в январе 1942 года добровольно записался в «Голубую дивизию»88.
Этот перечень можно было бы продолжить. Казалось, не было ни одной партии или организации, существовавших в бывшей республиканской зоне Испании, членами которых не объявляли бы себя перебежчики. Один из них даже уверял, что он с 1935 года был членом ПОУМ. Отсутствие смущения при допросе можно объяснить лишь его дремучим политическим невежеством: он твердо был уверен, что ПОУМ была близка к Коммунистической партии, так как она называлась «Марксистской партией пролетарского единства». «Антифранкистские» убеждения, на которых он настаивал, не помешали ему в период гражданской войны служить в армии Франко, куда он был мобилизован в сентябре 1938 года. Попыток уклониться от службы он не предпринимал. Впрочем, этот случай был чуть ли не единственным. Остальные перебежчики довольно четко и со знанием деталей рассказывали о «своем республиканском прошлом».
Эти столь часто повторяемые в показаниях перебежчиков уверения в их левых настроениях, ссылки на прошлую службу в рядах республиканской армии и т. д. можно было бы счесть за «легенды», сочиненные исключительно с целью облегчения своей участи, если бы не некоторые официальные документы. Так, 12 сентября 1941 года штаб 262-го пехотного полка 250-й дивизии получил следующее распоряжение: «Наша секретная служба информации утверждает, что в дивизии есть люди, имевшие в прошлом самые крайние политические взгляды и бывшие под судом. Одни записались в дивизию с целью саботажа, другие пошли в дивизию во избежание суда и наказания за свои преступления, совершенные еще в прошлой нашей кампании89. Секретной службе известно также, что существует организация, в которой принимают участие все или почти все «экстремисты». Она состоит из открытых ячеек, куда приняты люди, не знающие друг друга; постепенно из них организуются закрытые ячейки. Наша секретная служба не теряет контакта с вышеуказанной организацией с целью расстроить ее намерения. Это будет невозможным без содействия и помощи службы внутренней информации в частях и подразделениях, которая до сих пор была недостаточно активной. Сложившееся положение может привести ко всяким неприятным неожиданностям, за что буду привлекать к ответственности»90.
