История германского фашизма - Гейден Конрад (электронная книга .txt) 📗
Избирательные кампании в 1932 г. проходили под знаком великого стремления, которое Грегор Штрассер назвал «антикапиталистическим» стремлением и которое в устах народа получило следующее простое и меткое выражение: «Дела должны пойти по-иному». Этот проникший в массы лозунг, эта разменная монета, в виде которой распространялась патетическая программа Гитлера, оказал влияние на исход весенних и летних выборов 1932 г. В то время как из уст в уста передавалось это простейшее из всех волшебных слов, национал-социалистская пропаганда пускала в воздух мыльные пузыри утопий. Так, например, Федер опубликовал 2 апреля в «Фелькишер беобахтер» хозяйственную программу, в которой для верующих — а таких было бесчисленное множество — иссохшая земля превращалась в прекраснейший мираж.
Предстоящее великое преобразование, писал этот теоретик движения, разумеется, нельзя провести в один день, нельзя также сразу создать работу, но то, «чего можно достигнуть одним ударом, после того как национал-социализм переступит порог политической власти, это немедленное предоставление работы. С этой целью предусмотрено большое количество разного рода работ, о которых в настоящий момент нельзя, да и не следует подробно говорить. Все же можно утверждать, что каждый, кто внимательно занимается этими вопросами, должен был почувствовать и убедиться в том, как серьезно и добросовестно соответствующие отделы имперского руководства национал-социалистской партии заняты разрешением проблемы создания работ. Одним из первых мероприятий явится практическое осуществление идеи трудовой повинности. Без каких бы то ни было трудностей в кратчайший срок по крайней мере 500 тыс. человек могут быть охвачены трудовой повинностью… Вторым мероприятием, которое также может вовлечь в хозяйственный процесс по крайней мере полмиллиона людей, является технически простая налоговая мера: вовлечение квартирного налога в хозяйство таким образом, что до 75 % квартирного налога будут слагаться, если финансовым управлениям будут представлены расписки о произведенных ремонтных работах в собственных домах. Несомненно, во всей Германии на следующий же день раздастся стук молотков, начнется побелка, покрытие крыш, укладка полов и проводка электричества, штукатурка и окраска».
Еще большее впечатление произвела на избирателей официальная «немедленная хозяйственная программа» национал-социалистов, которая разошлась в стране в 600 тыс. экземпляров. Это брошюра в 32 странички во все времена будет служить примером того, как можно с помощью беспардонной агитации обмануть отчаявшийся народ. Первое из обещаний этой брошюры касалось работ по улучшению почвы, которые должны были повысить доходность германских полей на 2 млрд. марок в год. Подумать только, увеличение доходов народного хозяйства на 2 млрд. марок, а явно преступное правительство до сих пор отказывалось даже приступить к этому полезному делу! План этот, как утверждала брошюра, исходил якобы от испытаннейших специалистов, ибо он опирался, как можно было прочесть в примечании, на печатные издания союза германских обществ обработки земли. Народ, разумеется, не знал, что эти товарищества по обработке земли представляли собой организацию землевладельцев, а не лиц, занятых обработкой земли, и что план этой организации, опубликованный год назад, был отвергнут всеми действительно сведущими людьми как несомненная утопия. Не моргнув глазом, авторы этой «немедленной программы» утверждали далее, что расходы на эти мероприятия должны составить 10 млрд. марок. Они забывали, что можно было добиться немедленного расцвета германского хозяйства, притом без всяких немедленных программ, без товариществ по обработке почвы и даже без национал-социалистов, если бы только удалось раздобыть как-нибудь 10 млрд. марок.
Такой же характер имела вся брошюра. В течение одного года должно было быть построено 400 тыс. собственных квартир, это должно было дать на год работу 1 млн. рабочих. Финансировать это предприятие собирались путем искусственного кредитования. Еще более важным пунктом в программе была широко идущая хозяйственная автаркия. Необходимейшее сырье предполагали получать главным образом у дружественных европейских государств. Ту же цену имело требование об отказе по английскому образцу от золотой валюты. Завершением и некоторым образом идейным венцом всей программы была трудовая повинность, которая распространялась на всех молодых людей, достигших определенного возраста. «Не будет допущено никаких исключений для окончивших высшие учебные заведения и прочих людей из имущих классов; каждый должен будет взять лопату в руки», — говорилось в брошюре.
Что же сказали избиратели по поводу всех этих фокусов? Они сказали следующее: 31 июля Гитлер получил в рейхстаге 230 мест из 607, т. е. почти 2/5 всех мест. Что было еще важнее, по крайней мере опаснее для Папена, Гитлер вместе с центром располагал в рейхстаге абсолютным большинством. Это был высший триумф его легальности; сохраняя полную верность конституции, он мог сбросить любого противника, который стал бы на его пути под видом верного конституции правительства. В этом была лишь негативная сторона его успеха; из нее пытался он вывести свое позитивное требование: получить от существующих властей в свои руки правительство, хотя бы и вразрез с законом и конституцией.
Эту претензию Гитлер обосновывал с невиннейшим видом простака: если вы не предоставите мне власти, то я не смогу дольше держать в узде штурмовые отряды. Этот аргумент, говоривший скорее о его слабости, тем не менее импонировал его оторванным от масс партнерам, которые всегда испытывали тайный страх перед народом.
Уже во время избирательной кампании сказалось раздражение штурмовых отрядов, чьи страсти разжигались в течение нескольких лет с помощью кровожадных речей. Их руководители на случай победы обещали им устроить «ночь длинных ножей», и даже такой влиятельный человек, как Фрик, ухмыляясь, заявил, что с тысячами марксистских функционеров «произойдут неприятности».
Среди штурмовиков постепенно укрепилось представление, что они якобы подвергаются нападениям со стороны коммунистов, хотя исторически верно было противоположное. Старые гитлеровские штурмовики первыми перенесли борьбу на улицу, и Геббельс при вступлении в Берлин учил своих людей, что они должны завоевать улицу силой. По-человечеству понятно, когда все злое приписывается противнику. Поэтому человечностью особого рода была также речь Геринга, с которой он выступил 15 июля 1932 г. в берлинском Дворце спорта:
«Банды убийц рассчитывают на дисциплинированность штурмовых отрядов. Они знают, что существует приказ, запрещающий штурмовикам пускать в ход оружие. Говорю вам: теперь настал конец. Когда в ближайшие дни вождь вернется из Восточной Пруссии, я вместе с другими вождями партии буду просить его, — я знаю, он исполнит нашу просьбу, — чтобы этот приказ был отменен. Трижды по 24 часа права на самооборону и свободы действий коричневых рубашек — и трусливая сволочь расползется по всем щелям». То же примерно сказал Штрассер в Билефельде: если правительство не может или не хочет действовать, то национал-социалистское движение само очистит улицу.
«Чистить» — именно это выражение употребляли национал-социалисты, говоря об уничтожении человеческих жизней в рядах противника. После выборов в рейхстаг штурмовые отряды в разных частях страны сами весьма серьезно занялись «чисткой». Много людей пало жертвой этой «чистки», которая в некоторых местах, например в Восточной Пруссии, производилась с помощью бомб. Штурмовики по меньшей мере стали запасаться грузовиками и пулеметами для похода на Берлин. Министерство рейхсвера сочло необходимым самым недипломатическим образом дать понять противной стороне, что оно вовсе не собирается капитулировать из страха перед пролитием человеческой крови: рейхсвер будет стрелять. И армия действительно готова была стрелять, тем более что она считала себя обманутой Гитлером. Вскоре после выборов национал-социалистский вождь в речи перед младшими вождями в Берхтесгадене призывал их, между прочим, к лояльности в отношении рейхсвера. Текст этой части своей речи он официально переслал в министерство рейхсвера, которое также официально сообщило ее содержание армии. Любопытный факт: настроение солдат было, очевидно, таково, что министерство считало полезным обратить внимание своих людей, в каких добрых отношениях оно находится с Гитлером, с тем чтобы армия знала, что с этой стороны ей не придется вступать в конфликт со своей совестью. Теперь, когда штурмовые отряды нарушили эти добрые отношения, когда они угрожали путчем и «чисткой» улиц, высшее руководство рейхсвера почувствовало себя обманутым. Оно сочло поэтому момент подходящим, чтобы внушить некоторую часть этих враждебных чувств армии.
