Все о внешней разведке - Колпакиди Александр Иванович (книга бесплатный формат txt) 📗

Первое время непосредственным руководителем Хол­ла и Сакса был Сергей Курнаков. Но затем в Центре решили, что работать со столь ценными агентами дол­жен разведчик-профессионал. Им стал уже упомянутый Анатолий Яцков. Курнаков весьма ревниво воспринял это решение, но понял, что безопасность агентов превы­ше всего, и это перевесило обиду. Один раз связной Холла была Леонтина Коэн, агент-групповод нью-йорк­ской резидентуры. Она встретилась с Холлом в Альбукер­ке в 1945 году и получила от него очередной пакет мате­риалов по атомной бомбе. Иногда, как это случилось в октябре 1944 года, Холл и сам доставлял документы в нью-йоркскую резидентуру.

О важности материалов, получаемых от Младамож­но судить по следующему донесению, направленному куратору советской ядерной программы Л. Берии в июне 1945 года:

«Из нескольких достоверных агентурных источников НКГБ СССР получены сведения, что в США на июль месяц с. г. назначено проведение первого эксперимен­тального взрыва атомной бомбы. Ожидается, что взрыв должен состояться 16 июля.

Имеются следующие данные об этой бомбе: бомба изготовлена из элемента 94 (плутония), который по сво­ей способности к атомному распаду аналогичен урану-235...» ^[125]

Как известно, это донесение полностью подтверди­лось, и 16 июля 1945 года на испытательном полигоне Аламогордо в пустыне штата Нью-Мексико действитель­но было взорвано первое в мире ядерное устройство.

А по свидетельству американских экспертов, инфор­мация, ушедшая в Москву только в расшифрованных донесениях Млада (здесь надо отметить, что АНБ уда­лось расшифровать не более пятой части всех сообще­ний), сократила в СССР срок работ по созданию атом­ной бомбы на два года. В частности, американцы утверждают, что именно Млад передал советской разведке сек­рет производства высокообогащенного урана, докумен­ты о создании и подготовке испытания взрывного атом

ного устройства, а также описал принцип «имплозии», или «направленного внутрь взрыва», на котором основа­но действие атомной бомбы.

Взрыв советской атомной бомбы 29 августа 1949 года вызвал активизацию действий американских спецслужб по выявлению советской агентурной сети в Лос-Аламосе. После частичного успеха операции «Венона» некоторые из советских агентов были арестованы и впоследствии осуждены. Тогда же ФБР, используя досье «Веноны», начало проверку деятельности Сэвила Сакса и Теодора Холла.

Интересно отметить, что после опубликования рас­шифровок АНБ по делу «Венона» журналист газеты «Ва­шингтон пост» Майкл Доббс подробно изучил историю советского атомного шпионажа и пришел к выводу, что, хотя обработка советских шифровок завершилась в кон­це 70-х годов, ФБР имело все основания арестовать обо­их гарвардцев одновременно с Клаусом Фуксом и супру­гами Розенберг.

Действительность оказалась совершенно иной. Ни в 1950 году, ни позднее Сакс и Холл арестованы не были. В 1950 году они оба работали в университетской лабора­тории в Чикаго под руководством «отца американской водородной бомбы» Эдварда Теллера и создателя перво­го ядерного реактора нобелевского лауреата Энрико Фер­ми. Занятые Фуксом, Гринглассом, супругами Розенберг и другими, агенты ФБР решили не трогать Холла и Сакса.

Высказывалось предположение, что причиной этого решения послужило их открытое общение с известными членами Коммунистической партии США. Считается, что ФБР тогда сделало вывод, что Холл и Сакс не могут работать на советскую разведку, поскольку в таком слу­чае они должны были бы отказаться от контактов с открытыми коммунистами. ФБР не могло себе предста­вить, что советские агенты могут вести себя так нагло. Ведь тот же Фукс хотя и состоял с 1932 года в Компар­тии Германии, но отнюдь не афишировал это. Холл же и впоследствии не скрывал своих пацифистских убежде­ний. Вместе с Джозефом Ротблаттом, другим участником «Манхэттенского проекта», он являлся активистом дви­жения сторонников мира и неоднократно публично за­являл о своей ненависти к ядерному оружию.

В 1961 году криптографы АНБ полностью расшифро­вали ключевое сообщение советской разведки, в кото­ром шла речь о Младе. Однако в это время арестовать Холла тоже не представлялось возможным. Ведь на су­дебном процессе пришлось бы предоставить доказатель­ства его вины, и тогда всем стало бы ясно, что амери­канские спецслужбы сумели подобрать ключи к советс­ким шифрам.

Почувствовав пристальный интерес к себе со сторо­ны ФБР, Холл начал разрабатывать план побега в СССР. Однако надобности в этом не возникло. Его контакты с Москвой продолжались еще в течение 10 лет. В 1949 году, после испытаний в Советском Союзе атомного оружия, он посчитал свою задачу выполненной и хотел прекра­тить контакты с советской разведкой. Но советский не­легальный резидент в США Вильям Фишер (Абель) лич­но встретился с ним в нью-йоркском центральном парке и убедил его не делать этого.

Для характеристики самого Холла весьма типичен следующий эпизод. После осуждения супругов Розенберг он, для того чтобы спасти их, хотел добровольно сдать­ся ФБР и рассказать о своей роли в краже ядерных секретов, так что сотрудникам советской резидентуры в Нью-Йорке пришлось приложить немало усилий, чтобы его переубедить.

Личная жизнь и научная карьера Холла протекали весьма успешно. В 1947 году он женился на Джоан Крекоувер и стал отцом троих детей. Еще в период работы в Чикаго он получил докторскую степень и стал одним из крупнейших специалистов по биологическому микроана­лизу. В 1962 году он вместе с семьей переехал в Англию, где устроился на работу в лабораторию Кембриджского университета. Что же касается его друга и сподвижника Сэвила Сакса, то он все время благополучно жил в США и скончался в штате Иллинойс в 1980 году в воз­расте 56 лет.

Возможно, имена Холла и Сакса так бы и остались неизвестными широкой публике, если бы АНБ в середи­не 90-х годов не предало гласности ряд материалов по операции «Венона». Ознакомившись с ними, некоторые западные журналисты и историки пришли к выводу, что таинственный Млад и есть Холл. Об этом, в частности, написал в газете «Вашингтон пост» американский жур­налист М. Доббс. Холл, страдавший к тому времени нео­перабельным раком почки, первоначально не опроверг и не подтвердил этих обвинений. В своем заявлении, кото­рое было передано в печать через поверенного, он отме­тил, что в статье Доббса содержатся многочисленные неточности и что он отказывается что-либо комментиро­вать или сообщать о том времени, когда работал в числе сотрудников «Манхэттенского проекта» в Лос-Аламосе. А позднее, в эксклюзивном интервью, данном корреспон­денту газеты «Гардиан», он отметил: «Мы с женой были членами Движения за ядерное разоружение, однако это членство было только на бумаге. Мы не ходили на де­монстрации» ^[126].

Но все-таки в 1996 году он сделал признание о своем сотрудничестве с советской разведкой американским журналистам Джозефу Олбрайту и его жене Марсии Кунстел. Ссылаясь на его воспоминания, они в 1997 году выпустили, в издательстве «Тайм букс — Рэндом хаус» книгу «Бомба: тайная история атомного шпионажа в Америке».

Датский физик Нильс Бор никогда не был советским агентом. Однако, будучи великим ученым, он еще до появления ядерного оружия понял, что сделать мир бе­зопасным от нового средства массового уничтожения могут только честный диалог и желание решать вопро­сы, связанные, с его производством и применением, в духе равноправного сотрудничества ученых и прави­тельств всех стран.

В 1943 году Бор бежал при помощи английской раз­ведки из оккупированной немцами Дании в Швецию и эмигрировал в США, где принял участие в «Манхэттенском проекте». Осознав, какие цели преследуют амери­канцы, Бор открыто усомнился в разумности их полити­ки—достигнуть абсолютного военного превосходства над потенциальным противником. Еще более насторожило его стремление Вашингтона и Лондона скрыть от СССР сам факт работы над созданием атомной бомбы, так как Бор увидел в этом подрыв принципа согласованности действий союзников и опасный вызов надежде на буду­щий мир без войн.