Очерки Петербургской мифологии, или Мы и городской фольклор - Синдаловский Наум Александрович
Гаврила Романович родился в татарском селении, недалеко от Казани. В 1762 году начал службу солдатом, а затем офицером лейб-гвардии Преображенского полка. Участвовал в так называемой революции 1762 года, в результате которой на русский престол взошла Екатерина II. В течение двух лет был статс-секретарем императрицы. Затем занимал ряд других важных государственных постов.
Державин по праву считается лидером русской поэзии XVIII века. Однако с появлением в литературе Пушкина значение Державина резко снизилось. Его риторические оды на дни восшествия монархов и по поводу других важных государственных событий, традиция которых восходит к середине XVIII века, в начале XIX столетия вызывали снисходительные улыбки и откровенное раздражение представителей новейшей школы в поэзии.
Конечно, и талант Пушкина сформировался не на пустом месте, и литературным отцом поэта был не только Державин. Но при этом нельзя забывать, что ранние произведения лицеиста Пушкина проникнуты державинскими темами, мотивами и интонациями. Вся атмосфера нового и необычного для России XVIII столетия от Антиоха Кантемира и Феофана Прокоповича до Ломоносова и Тредиаковского создавала благоприятные условия для неожиданного взлета новой литературы. Просто Державин, как никто другой, это хорошо понимал. По одной из легенд, когда на лицейском экзамене он услышал от своего блистательного преемника:
Навис покров угрюмой ночи
Над сводом дремлющих небес,
то попробовал отшутиться. На глазах у всех он привстал и воскликнул: «Я не умер!» Увы, шутки из этого не вышло. Его век заканчивался фарсом. Рассказывают, что однажды, услышав об очередном выпаде против него, он для выяснения обстоятельств пришел к директору Публичной библиотеки Алексею Николаевичу Оленину, еще совсем недавно постоянно расхваливавшему его стихи. Как мальчишка, Державин бросился защищать свои произведения. Оленин смутился, не зная, что сказать. Но Державин понял и примирительно ответил: «Помилуй, Алексей Николаевич, если я от них отступлюсь, то кто же их защитит?»
К татарскому присутствию в русской поэзии мы еще вернемся, когда окажемся в XX веке, пока же обратимся к прозе.
Одним из тех, с кем Пушкин близко сошелся, еще будучи лицеистом, и кто оказал на формирование его мировоззрения несомненное влияние, был один из крупнейших русских писателей XVIII столетия Николай Михайлович Карамзин, основоположник целого направления в русской литературе – сентиментализма, автор хрестоматийно известной всем школьникам повести «Бедная Лиза». Однако более всего Карамзин известен как историк. О том, какое ошеломляющее впечатление на читающий Петербург произвела его «История государства Российского», можно судить по воспоминаниям одного современника. «В Петербурге оттого такая пустота на улицах, – пишет он, – что все углублены в царствование Иоанна Грозного в изложении Карамзина».
Род Карамзиных происходил из поволжских дворян, предки которых имели восточное происхождение. Отсюда первая часть его фамилии «Кара», что означает «черный». Как дворяне Карамзины были известны уже при Иване Грозном, на службе которого числился некий Семен Карамзин. Сам Николай Михайлович родился в деревне Карамзинке Симбирской губернии. Дружеским напоминанием о восточном происхождении Карамзина было прозвище его дочери Софьи Николаевны. Многочисленные гости историографа называли ее «Самовар – паша». Она всегда разливала чай, сидя у самовара и приветливо улыбаясь.
Городской фольклор сполна отдал должное Карамзину: он присвоил ему почетный титул «Граф истории» и наградил легендой о его порядочности и благородстве. Через два месяца после смерти Карамзина на Кронверке Петропавловской крепости казнили пятерых руководителей декабрьского восстания. До самого конца никто не верил, что приговор будет исполнен. От Николая I ожидали акта помилования. Не случилось. А в Петербурге родилась молва: «Будь жив Карамзин, казнь бы не совершилась».
Среди тех, кто так говорил о Карамзине, мог быть и Пушкин. Поэт хорошо помнил, что в деле о возвращении его из ссылки Карамзин сыграл едва ли не решающую роль. Он ходатайствовал за него перед царем. Связывает Пушкина с Карамзиным и то, что фамилия Пушкиных, как пишет сам Александр Сергеевич, «встречается поминутно в нашей истории» и не раз упоминалась летописцем нового времени Карамзиным в его многотомной «Истории государства Российского».
Род Пушкиных по отцовской линии ведется от некоего Радши, или Рачи, который еще во времена князя Александра Невского выехал в Россию из Славонии. В XIII веке такое название носили хорватские земли, расположенные в междуречье Дравы, Дуная и Савы. С XVI века это название стало официальным. В надписи под гербом Пушкиных эти земли называются Семиградскими: «Изъ Семиградской земли выехаль знатной славянской фамилш Мужъ честенъ Радша». Кстати, рисунок герба включает в себя изображение княжеской шапки на алой подушке, поднятую вверх руку с мечом и одноглавого орла с мечом и державой в когтях. Все это, согласно русской геральдической символике, говорит о знатном славянском происхождении обладателей герба.
Здесь надо сказать об одной особенности пушкинской родословной, которой исследователи не всегда предают должное значение. Дело в том, что Радша волею судьбы оказался предком Пушкиных по обеим линиям, и отцовской, и материнской. Предок Пушкина в шестнадцатом колене стольник Петр Петрович Пушкин, живший в 1644–1692 годах, имел двух сыновей. Старший, каптенармус Преображенского полка Александр Петрович, женатый на Евдокии Ивановне Головиной, стал прадедом Пушкина по отцу, а младший, Федор Петрович, взял в жены Ксению Ивановну Кореневу и стал предком Пушкина по материнской линии.
Среди более или менее знаменитых русских фамилий, которые пошли от этого Радши и были перечислены Пушкиным в «Автобиографии», есть и такие широко известные имена, как Мусины-Пушкины, Бутурлины, Мятлевы, Кологривовы.
Интересно отметить, что и сам Радша имел богатую и древнюю родословную. Только упоминание его далеких предков, а значит, и предков Пушкина – это увлекательнейший экскурс в историю Российского государства. Исследователи считают, что предком поэта в тридцать первом колене был сам легендарный Рюрик, а в двадцать втором колене – основатель Москвы Юрий Долгорукий. Предком поэта по прямой линии являлся Александр Невский. Родней Пушкину приходятся Дмитрий Пожарский и Михаил Кутузов. Предки Пушкина были известны во времена Ивана Грозного. Четверо Пушкиных подписались под грамотой об избрании на царство Романовых. Служили Пушкины и при Петре I.
Письменные свидетельства о фамилии Пушкиных впервые появляются в XV веке. Тогда под этой фамилией был записан дворянин Константин Пушкин, который был младшим сыном некоего Григория Александровича по прозвищу Пушка, принадлежавшего в свою очередь к седьмому колену от основателя рода легендарного Радши.
Если родословная отца Пушкина считалась в России довольно традиционной, то происхождение матери поэта, Надежды Осиповны, представляется более экзотичным. Прадедом Пушкина по материнской линии был русский военный инженер, генерал-аншеф, начинавший свою карьеру с должности камердинера и личного секретаря Петра I, африканец абиссинского происхождения Абрам Петрович Ганнибал.
Надежда Осиповна была дочерью сына Абрама Петровича – Осипа Абрамовича. В молодости она слыла необыкновенной красавицей, была украшением салонов, где ей постоянно ласково и любовно намекали на африканское происхождение. В глаза и за глаза ее называли «Прекрасной креолкой», или «Прекрасной африканкой». Правда, среди дворовых людей можно было услышать и более вульгарное прозвище «Арапка». Пушкину льстило древнее и благородное происхождение матери. Абиссинские цари считали себя прямыми потомками библейского царя Соломона и знаменитой царицы Савской.
Из истории известно, как Ганнибал появился в России. Русский посланник в Константинополе Савва Рагузинский в 1705 или 1706 году прислал приобретенного им на рынке рабов ребенка в подарок Петру I. Царь крестил десятилетнего мальчика, дав ему в качестве восприемника свои имя, отчество и фамилию: Петр Петрович Петров. Абрамом он стал по собственной инициативе. Будто бы, еще находясь в мусульманской Турции, он так привык к данному ему там имени Ибрагим, что выпросил разрешение называться в России русским аналогом этого имени.
