Иван Грозный - Скрынников Руслан Григорьевич (читаем книги .TXT) 📗
Представим себе иерархию власти и особенности психологии людей средневековья.
Приказные чиновники при всем их влиянии были людьми неродословными. Они оставались канцелярскими служащими при Боярской думе. Власть в Новгороде принадлежала не им, а наместнику-боярину и воеводам из знатнейших фамилий России.
Ход и направление розыска об измене были определены убийством двух людей из числа первых лиц государства — царского брата князя Владимира и Филиппа Колычева. Казнь внука Ивана III и Софьи Палеолог, казалось бы, должна была положить конец следствию. Но этого не произошло. Грозный поставил целью уничтожить всех сторонников убитого брата. Иначе ему невозможно было смыть с себя Каинову печать.
Где следовало искать сторонников Владимира, было хорошо известно. И князь Владимир и его отец князь Андрей Старицкий держали в Новгороде резиденцию, имели там вассалов и, будучи соседями новгородцев, пользовались их симпатиями.
Новгородское ополчение — «кованая рать» — насчитывало до двух-трех тысяч детей боярских. Влияние новгородского дворянства было столь велико, что при любом кризисе претенденты на власть пытались заручиться его поддержкой.
В 1537 г. князь Андрей Старицкий поднял мятеж и двинулся к Новгороду, рассчитывая на его поддержку. После подавления мятежа 30 новгородских помещиков, отъехавших к удельному князю, были повешены на большой дороге от Новгорода до Москвы. В числе казненных было несколько Колычевых. Молодой в то время Федор Колычев, будущий митрополит, спасаясь от виселицы, бежал на Север и принял там постриг.
На соборе 1566 г. новгородское дворянство имело больше представителей, чем столица. По крайней мере некоторые из этих новгородцев поддержали выступление конюшего Федорова против опричнины и затем были казнены по его делу.
«Заговорщикам» вменяли в вину то, что они хотели посадить на трон князя Владимира.
Новгородский летописец, хорошо знавший местные настроения, отметил, что после смерти Владимира многие люди «восплакашася» по нему. Опричное сыскное ведомство затратило много усилий, чтобы выявить и уничтожить всех новгородских помещиков, симпатизировавших князю Владимиру.
Новгородские дьяки не были главными фигурами новгородского процесса. Синодик опальных свидетельствует об этом с полной определенностью. По иронии судьбы имя главнейшего из новгородских «заговорщиков» кануло в Лету. Из всех современников Грозного один Шлихтинг ненароком обмолвился о нем. Но рассказ его не слишком определенен. Вкратце он сводится к следующему. У некоего Василия Дмитриевича (фамилии его Шлихтинг не знал) служили литовские пленники-пушкари. Они пытались бежать на родину, но были пойманы и под пытками показали, будто бежали с ведома господина. Опричники вздернули на дыбу Василия Дмитриевича, и тот повинился в измене в пользу польского короля.
Царь велел казнить боярина, но прежде обратился к нему с насмешливой речью:
«Отправляйся к польскому королю, к которому ты собирался отправиться, вот у тебя есть лошадь и телега». Данилов был едва жив после перенесенных пыток. Его привязали к повозке и погнали лошадь, предварительно ослепленную. В конце концов боярин был утоплен в воде вместе с повозкой и лошадью.
Даниловы принадлежали к первостатейной боярской знати. Они вели свой род от смоленских князей, нашедших прибежище в Германии, а потом выехавших «из немец» на службу к Ивану Калите.
Боярин Василий Данилов играл в земщине выдающуюся роль. После учреждения опричнины он стал помощником конюшего Федорова в московской боярской комиссии.
По словам Шлихтинга, Данилов служил в Москве «начальником над воинскими орудиями» и в его ведении находились пушкари. Пушкарский приказ возник, как считают, позже, но в московских документах «Пушечные избы» и «пушечные приказчики» упоминались уже в 1570 г.
Шлихтинг описал гибель Василия Дмитриевича как вполне заурядное происшествие.
Однако русские документы позволяют установить, что автор «Сказаний» умолчал о самом важном — участии боярина в заговоре, имевшем целью отравить царя и посадить на его место князя Владимира.
Умолчание характерно для всего сочинения Шлихтинга. Польский шляхтич адресовал свое сочинение королю и старательно подчеркивал все, что возвеличивало его, например, сведения о стремлении русских бояр и знати перейти на королевскую службу и передать королю пограничные города. Вторая задача Шлихтинга состояла в том, чтобы обличить тиранию царя. Признание того, что заговорщики хотели отравить монарха, отнимало почву у таких обличений. Тех, кто покушался на жизнь государя, казнили самым жестоким образом по всей Европе.
В Синодике находим следующую запись: «Василия Дмитриевича Данилова, Андрея Безсонов дьяк, Васильевых людей Дмитриевых два немчина: Максима летвин, Роп немчин… Козьминых людей Румянцева… архиепископля сына боярского Третьяка Пешкова… дияк Юрия Сидоров… Ивана Сысоев княж Владимиров сын боярский… дьяк Иона Юрьев» и пр.
Данилова окружают лица, связанные с заговором в Пскове и Новгороде: псковский дьяк Юрий Сидоров, новгородский дьяк Андрей Безсонов-Монастырев, слуги новгородского дьяка Кузьмы Румянцева и, наконец, «люди» боярина Данилова.
Синодик не оставляет сомнений в том, что знаменитый земский боярин был казнен по новгородскому изменному делу.
Указание на слуг боярина представляет особый интерес. Источники дают возможность проверить показания Синодика и рассказ Шлихтинга. В описи царского архива 70-х годов XVI в. упомянут подлинный архивный документ — отписка «ко государю в Васильеве деле Дмитриева о пушкарях о беглых о Мишках». Из отписки царь впервые узнал о поимке беглых пушкарей — слуг Василия Дмитриевича. Слуги Данилова — беглый литовский пленник Максим (в русской транскрипции «пушкарь Мишка») и Роп немчин, упомянутые в Синодике, оклеветали боярина, но сами разделили участь своей жертвы.
Синодик позволяет проследить за тем, как зарождалось «дело» Данилова. Двое пушкарей, Ларион и Неустрой, были казнены вместе с поваром Молявой и подьячим Свиязевым перед отравлением князя Владимира. Иначе говоря, тень подозрения пала на ведомство Данилова еще во время подготовки суда над Старицким.
