Шок будущего - Тоффлер Элвин (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
«Оборот» ценностей сейчас происходит быстрее, чем когда — либо в истории. В прежние времена человек, выросший в каком — либо обществе, мог ожидать, что общественная система ценностей останется в основном неизменной в течение его жизни; гарантировать такое утверждение сейчас нельзя, разве что в самых изолированных дотехнологических сообществах.
Это подразумевает временный характер структуры как общих, так и личностных ценностных систем. Каково бы ни было содержание ценностей, которые возникают взамен ценностей индустриальной эры, они будут менее долговечны, чем ценности прошлых времен. Нет никаких доказательств того, что ценностные системы высокоразвитых технологических обществ могут вернуться к «устойчивому» состоянию. Если говорить о предвидимом будущем, следует предполагать еще более быструю смену ценностей.
В этом контексте, однако, раскрывается другое мощное направление. Ведь фрагментация общества приносит с собой многообразие ценностей. Мы становимся свидетелями раскола консенсуса.
Большинство предшествующих обществ имело обширный основной набор общепринятых ценностей. Теперь этот набор сократился, и мало оснований предполагать, что формирование нового широкого консенсуса случится в грядущие десятилетия. Здесь действуют центробежные силы, а не центростремительные, силы, направленные к многообразию, а не к единству.
Это объясняет фантастически разноречивую пропаганду, которая обрушивается на людей, живущих в высокотехнологических обществах. Дом, школа, корпорация, церковь, сословные группы, средства массовой информации и мириады субкультур — все рекламируют различные наборы ценностей. Результатом для многих стала позиция «все проходит» — что само по себе тоже некая позиция. «Мы, — заявляет журнал «Ньюсуик», — общество, утратившее консенсус… общество, которое не может найти согласия в отношении стандартов поведения, языка или манер, всего, что можно увидеть или услышать» [222].
Картина расколотого консенсуса подтверждается открытиями Уолтера Грузна, руководителя научных социальных исследований в Род — Айлендском госпитале. Он провел серию статистических исследований того, что он называет «стержнем американской культуры». К своему удивлению, Груэн обнаружил не монолитную систему убеждений, какую приписывали среднему классу предшествующие исследователи, а «различие в убеждениях гораздо более поразительное, чем статистически подтверждавшееся однообразие. Возможно, — делает он вывод, — уже заблуждение говорить об «американском» культурном единстве».
Груэн полагает, что, в частности, в группе богатых, образованных людей консенсус уступил место тому, что он называет «карманным набором» ценностей. Можно ожидать, что по мере того, как количество и разнообразие субкультур будет возрастать, «карманный набор» тоже будет увеличиваться [223].
Оказываясь перед различными противоречащими одна другой ценностными системами, сталкиваясь с ослепляющим изобилием новых потребительских товаров, услуг, различными вариантами образования, занятий и развлечений, люди будущего должны будут совершать выбор по — новому. Они станут «потреблять» стили жизни примерно так, как люди прошлого, менее богатого выбором, потребляли обыкновенные продукты.
МОТОЦИКЛИСТЫ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ
В елизаветинские времена понятие «джентльмен» определяло весь образ жизни, а не только факт рождения. Соответствующая генеалогия могла быть предварительным условием, но быть джентльменом означало: получить лучшее образование, иметь лучшие манеры, носить лучшую одежду, чем массы; участвовать в определенных (а не каких других) развлечениях; жить в большом, хорошо обставленном доме; держаться на расстоянии от подчиненных; короче, никогда не терять вида классового «превосходства» [224].
Класс купцов обладал своим собственным предпочитаемым стилем жизни, а крестьянство — своим. Эти жизненные стили, как и стиль жизни джентльмена, слагались из многих различных составляющих, начиная от места проживания, занятий и одежды и кончая жаргоном, характерными жестами и религией.
Сегодня мы еще создаем свой стиль жизни из мозаики составляющих. Но многое уже изменилось. Стиль жизни больше не просто демонстрация классовой принадлежности. Сами классы разбились на более мелкие группы. Экономические факторы стали значить меньше. Таким образом, сегодня важнее не классовая принадлежность, а связи с субкультурой, определяющей стиль жизни человека. У хиппи из рабочего класса и хиппи из Экзетера или Итона общий стиль жизни, хотя они принадлежат к разным классам.
Поскольку стиль жизни стал способом самоидентификации с той или иной субкультурой, подобное взрыву увеличение числа субкультур в обществе принесло с собой так же подобное взрыву увеличение числа жизненных стилей.
Таким образом, иностранец, оказавшийся сегодня в американском, английском, японском или шведском обществе, должен выбирать не между четырьмя — пятью стилями жизни, основанными на классовой принадлежности, а буквально между сотнями различных возможностей. Завтра, поскольку субкультуры множатся, это число еще увеличится.
Следовательно, то, как мы выбираем стиль жизни и что это означает для нас, оказывается одним из основных вопросов психологии завтрашнего дня, поскольку выбор жизненного стиля, сознательный или неосознанный, в огромной степени предопределяет будущее человека, внося в его жизнь определенный порядок, определенные принципы и критерии выбора. Посмотрим, как такой выбор совершается в настоящее время. Молодая пара, намереваясь обставить квартиру, может просмотреть буквально сотни светильников: в скандинавском стиле, в японском, светильники в стиле французской провинции, лампы Тиффани, лампы — «молнии», светильники в американском колониальном стиле — десятки, дюжины ламп различных размеров, моделей и стилей, — прежде чем остановит свой выбор, скажем, на светильнике Тиффани. Пройдя целую «вселенную» возможностей, они выбрали одну вещь. В отделе мебели они опять просматривают множество вариантов, затем останавливаются на викторианском столике. Эта процедура просмотра — и–отбора повторяется — ковры, диваны, драпировки, стулья для столовой и т. д. В действительности нечто подобное той же самой процедуре происходит не только в отношении меблировки их дома. Они совершают просмотр — отбор идей, друзей, лексики, которую они употребляют, и ценностей, которые они признают.
Поскольку общество бомбардирует человека головокружительным, беспорядочным на вид набором альтернатив, сделанный выбор может быть только случайным. Потребитель (столика или идей) приходит вооруженным сложившимся набором вкусов и предпочтений. К тому же ни один выбор не может быть совершенно независимым. Каждый обусловлен предшествующим выбором. То, что молодая пара остановилась на викторианском столике, обусловлено сделанным прежде выбором лампы. Коротко говоря, существует некая последовательность, попытка личного выбора во всех наших действиях — сознательного или неосознанного, не важно.
Некоторые мужчины — американцы носят строгие рубашки, длинные носки, туфли и берут с собой атташе — кейсы. Если присмотреться повнимательнее, можно обнаружить, что выражение лиц и манеры выдают их желание приблизиться к стереотипу чиновника. Вероятность, что такой человек отрастит шевелюру в стиле рок — музыканта Джими Хендрикса, необычайно мала. Он знает, как знаем мы все, что определенная одежда, манеры, речь, мнения и жесты сочетаются, а другие — нет. Он может знать это только интуитивно, «по ощущению», наблюдая за другими людьми, но этим знанием определяются его действия. Мотоциклист в черной куртке, который носит украшенные стальными пластинками краги и оскорбляющую взгляд свастику, свисающую с шеи, дополняет свой костюм грубыми ботинками, не мокасинами и не строгими туфлями. Он идет преисполненный самодовольства и бормочет банальности, направленные против властей. Для него тоже важна последовательность. Он знает, что любой намек на элегантность или членораздельность разрушит цельность его стиля.
