Шаманизм. Архаические техники экстаза - Элиаде Мирча (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Перед нами «классическая» космологическая схема трех космических областей, соединенных центральной осью (Колонна, Древо, Мост и т. д.). Шаманы свободно передвигаются между тремя зонами; умершие должны пройти через мост во время своего путешествия в потусторонний мир. Этот погребальный мотив мы неоднократно встречали и еще не раз встретим. В иранской традиции (по крайней мере в той форме, которая сохранилась после реформы Заратустры) существенным является то, что во время перехода души через мост происходит своеобразная битва между демонами, которые пытаются сбросить ее в Ад, и препятствующими им духами-покровителями (которых для этого призывают родственники умершего): это Аристат, "проводник земных и небесных существ", и добрый Вайу. [1243] На мосту Вайу поддерживает души набожных людей; души мертвых также приходят на помощь. [1244] Функция проводника душ, которую выполняет Вайу, может отражать «шаманскую» идеологию.
В Гатхах трижды упоминается этот переход через Мост Чинват. [1245] В двух первых фрагментах Заратустра, согласно интерпретации Ниберга, [1246] говорит о себе как о проводнике душ: те, кто соединился с ним в экстазе, легко пройдут через мост; безбожники, его противники, навсегда останутся "жителями дома Зла". Мост служит, по существу, не только переходом для умерших; он является, кроме того, — и мы неоднократно встречали его в этом значении — дорогой экстатиков. Именно в состоянии экстаза Арда Вираф переходит через Мост Чинват во время своего мистического путешествия. Согласно интерпретации Ниберга, Заратустра должен был быть экстатиком, очень близким к «шаману» по религиозному опыту. Шведский ученый считает, что в гатхическом термине мага можно найти доказательство того, что Заратустра и его ученики вызывали религиозные переживания посредством хорового ритуального пения, которое они совершали в закрытом, специально для этого отведенном пространстве. [1247] В этом особом священном пространстве (мага) становилось возможным сообщение между Небом и Землей, [1248] то есть, согласно повсеместно распространенной диалектике, [1249] священное пространство становится «Центром». Ниберг подчеркивает тот факт, что это сообщение было экстатической природы, и именно мистические переживания «певцов» сравнивает с настоящим шаманизмом. Эта интерпретация вызвала несогласие большинства иранистов. [1250] Заметим, однако, что подобие между экстатическими и мифологическими элементами, которые можно найти в религии Заратустры, с одной стороны, и шаманскими техниками и идеологией, с другой, интегрируется в более широкий ансамбль, который никак не указывает на «шаманскую» структуру религиозного опыта Заратустры. Священное пространство, значение песни, мистическая или символическая связь между Небом и Землей, мост погребения или посвящения — эти различные элементы, хотя и составляют общую часть азиатского шаманизма, тем не менее предшествуют ему и — не укладываются в него.
Во всяком случае, шаманский экстаз, вызванный дымом конопли, был известен в Древнем Иране. Бангха не упоминается в Гатхах, но в Фраваши-яшт говорится о некоем Пуру-бангха, "обладателе большого количества конопли". [1251] В Яшт говорится об Ахура Мазда "без транса и без конопли", [1252] а в Видевдат конопля демонизирована. [1253] Мы считаем, что это доказывает полную враждебность шаманскому опьянению, которое, иранцы, вероятно, использовали и, видимо, в той же мере, что и скифы. Достоверно лишь то, что Арда Вираф обрел свое видение после употребления напитка из вина и "наркотика Виштасп", который усыпил его на семь дней и семь ночей. [1254] Его сон напоминает скорее трансы шаманов, поскольку, как говорится в "Арда Вираф", "душа Вирафа оставила тело и отправилась на Мост Чинват, на Какад-и-Даитик. Через семь дней она вернулась и снова вошла в тело". [1255] Вираф, как и Данте, посетил все места маздеистского Рая и Ада, видел страдания безбожников и награды для праведников. С этой точки зрения, его загробное путешествие следует сравнить с рассказами о шаманских нисхождениях, поскольку некоторые из них, как мы видели, также говорят о наказаниях для грешников. Представление Ада у шаманов Средней Азии подверглось, вероятно, влиянию восточных идей, особенно иранских. Однако это не значит, что шаманское нисхождение в Ад возникло из экзотического влияния; восточный вклад вызвал только развитие и украшение драматических сценариев наказаний; именно эти рассказы об экстатических путешествиях в Ад обогатились в результате восточных влияний; экстаз был намного более ранним, чем эти влияния (по сути, технику экстаза мы встретили и в архаических культурах, в которых невозможно подозревать влияния Древнего Востока).
Таким образом, мы не можем гадать о возможном «шаманском» опыте самого Заратустры, но не подлежит сомнению, что самая элементарная техника экстаза — опьянение коноплей — была известна древним иранцам. Ничто не мешает считать, что иранцы знали и другие составные элементы шаманизма, например магический полет (зафиксированный у скифов?!) или вознесение на Небо. Арда Вираф сделал "первый шаг" — и достиг сферы звезд, "второй шаг" — и достиг сферы Луны, "третий шаг" привел его к свету, который называют "высочайшим из высочайших", "четвертый шаг" — к свету Гаротмана. [1256] Независимо от космологии этого вознесения, символизм «шагов» — мы еще встретим его в мифе о рождении Будды — очень точно совпадает с символизмом «ступеней», или надрезов, на шаманском дереве. Вся эта совокупность символик тесно связана с ритуальным вознесением на Небо. А вознесения, как мы уже много раз замечали, составляют неотъемлемую часть шаманизма.
Значение опьянения, достигаемого благодаря конопле, подтверждается, с другой стороны, широчайшим распространением этого иранского термина в Средней Азии. Иранское слово bangha — «конопля», стало во многих угро-финских языках обозначением как специально шаманского гриба, agaricus muscarius (употребляемого исключительно в качестве интоксикационного средства до или во время сеанса), так и самого опьянения: [1257] достаточно сравнить, например, вогульское (мансийское) панкх — «гриб» (agaricus muscarius), мордовское панга, панго или черемисское (марийское) понго — «гриб». В северовогульском языке панкх обозначает также «опьянение», "пьянство". В гимнах божествам также упоминается экстаз, вызванный интоксикацией грибами. [1258] Эти факты доказывают, что магико-религиозный престиж интоксикации в экстатических целях имеет иранское происхождение. Бангха, вместе с другими иранскими влияниями в Средней Азии, к которым мы еще вернемся, свидетельствует о высоком религиозном авторитете Ирана. Возможно, что техника шаманской интоксикации у угро-финнов имеет иранское происхождение. Но какое это имеет отношение к первоначальному шаманскому опыту? Наркотики являются только вульгарным заменителем «чистого» транса. Мы уже имели возможность зафиксировать у нескольких сибирских народов тот факт, что интоксикации (алкоголь, табак и т. п.) являются недавними нововведениями и знаменуют собой определенный упадок шаманской техники. Наркотическим опьянением пытаются имитировать духовное состояние, которое уже не удается достичь иным способом. Упадок и, следует добавить, вульгаризация мистической техники, как в Древней и современной Индии, так и на всем Востоке, — повсюду мы встречаем это странное смешение «трудных» и «легких» путей достижения мистического экстаза или какого-либо иного решающего переживания.
