Веселие Руси. XX век - Коллектив авторов (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗

В статье желаемое выдавали за действительное. Ни для кого не было секретом, что большое количество советских семей, в основном семей рабочих, до сих пор проживало в общежитиях. Это касалось, в первую очередь, крупных строек. Но были семейные общежития и в Москве, причем иногда – с «удобствами во дворе».

Во многих коммунальных квартирах оставались старые коммуникации, обшарпанные стены – убирать в квартирах убирали, а капитальный ремонт делать было некому. Длинный коридор, десятки дверей, два туалета, две кухни. Чтобы постирать, надо отвоевать место в ванной, а потом, чтобы посушить, отвоевать место на кухне. Главная психологическая проблема коммунальных квартир – нарушение личного пространства человека.

Социализация навязывала уже выработанные штампы и стереотипы, к сожалению, не всегда соответствующие требованиям здорового образа жизни. Почти в каждой большой коммунальной квартире находился сосед-пьяница, к которому необходимо было приспособиться. К «нормальным» пьяницам, выполняющим свои коммунальные обязанности, соседи относились вполне лояльно. Проблемы начинались тогда, когда пьянство приводило к дракам, и появлению в квартире подозрительных алкоголиков, нарушающих коммунальную гигиену. Соседи старались не вмешиваться в дела семьи, член которой устраивал пьяный дебош. Лишь когда ситуация доходила до того, что требовалось вмешательство соседей, приходили на помощь. Ущемлялись права соседей на тишину и вечерний отдых, взрываемый криками терзаемой жены. Отсутствие соседей-пьяниц было редкой удачей.

Жителям было трудно принять действенные меры, когда сосед-пьяница приводил к себе бомжей и бомжих, которые оставались у него на длительный срок. На самосуд никто права не имел, а милиция возиться с ними не хотела. «Коммунальная квартира? Ах, вас не убивают… Разбирайтесь между собой сами!» – утомленно отмахивались в милиции. Еще в сталинские времена проблема членовредительства в коммунальных квартирах была столь болезненной, что обсуждалась на самом высоком уровне. К примеру, в 1935 году два Народных комиссариата – коммунального хозяйства и юстиции – даже выпустили специальный циркуляр «О борьбе с хулиганством в квартирах» [764].

В депутатской переписке очень часто встречались жалобы на соседей. Гражданин Шатилов, проживавший по 8-й улице Октябрьского поля писал: «Я имею скверное соседство. Соседи неоднократно своими хулиганскими пьяными выходками не дают покоя всей моей семье, даже вызывают до такого преступления вплоть до драки. Придя с работы домой, дети напуганы в слезах, что влияет на учебу сына. Готовя пищу в общей кухне, приходится стеречь, чтобы эти граждане не подбросили какой-нибудь гадости в пищу. Подавал жалобы в разные инстанции, но жалобы оставались без последствий» [765].

От рабочего отдела снабжения Петрина поступило письмо: «Я проживаю во 2-м Коломенском поселке ЗИС, барак 42, к. 3 с семьей из 6-ти человек. Одновременно со мной в этом бараке остальные комнаты занимают одинокие молодые рабочие, примерно около 60-ти человек, которые частенько являются в общежитие в нетрезвом виде, устраивают драку и бесконечные нецензурные выражения. В таких условиях с семьей жить невозможно» [766].

Поступила жалоба от гражданина И. Тюльнева из г. Болшево Московской области: «Наши соседи Козловы всячески издеваются над нами стариками, и нет нам названия кроме как «старые черти». Козлова Е.И. избила мою жену, на что имеется заключение экспертизы. Когда подали за избиение в Болшевский суд 7-го участка, то оштрафовали мужа Козловой, а ей как виновнице избиения даже выговора не вынесли, а заявили, что тов. Козлова Е.И. член партии и Вы хотите ей сделать неприятности. На каждом шагу нам с женой делают безобразия, и куда мы ни обращаемся, даже о том, чтобы в проходном коридоре не бросали беспризорно зажженную керосинку. Козлова заявила – мне никто не запретит, я сама высший начальник и жгу керосинку где и как хочу» [767]. Ф. Галицкая из Мытищ жаловалась по тому же поводу: «Граждане Семенов и Зверев в нетрезвом виде ворвались ко мне в комнату и начали надо мной издеваться. Нанесенные мне побои были засвидетельствованы судмедэкспертом, и еще целый ряд козней, которые мой сосед Зверев творит на протяжении 30-ти лет, описать невозможно. Мама моя от этих нарушений и издевательств заболела психоневрастенией и полтора года находилась в психиатрической больнице» [768].

В депутатской переписке также много заявлений о жилищной неустроенности. В заявлении жильцов дома № 4 по Ядревской вышке города Мытищи сказано: «В доме проживает 20 семей. Заняты под жилье места общего пользования: уборные и ванные. Отсутствие мест общего пользования и большая перенаселенность создают антисанитарные условия в квартирах. Жильцы неоднократно писали в горсовет и жилуправление о том, чтобы приняли меры к переселению из уборных. Однако последние не только не переселяют из уборных жильцов, но при освобождении их вселяют новых. В результате отсутствия уборных кухни превращаются в уборные. При вселении новых жильцов обязательно принимает участие милиция. Мы просим создать нам человеческие условия жизни, выселить из уборных 3 семьи и обязать жилуправление сделать необходимый ремонт дома» [769]. От бригадира цеха № 1 завода № 41 Тимониной поступило заявление на имя директора завода: «Решением народного суда 7-го участка Тимирязевского района г. Москвы мы подлежим выселению из ванной площадью 4, 5 кв. метра. В ванную мы вселились самовольно из-за крайней тесноты в комнате снохи 15 кв. метров, где проживает 7 человек. Просим вашего ходатайства об отсрочке даты выселения до момента предоставления нам площади в заводских домах». Официальный ответ на заявление гражданки Тимониной гласил: «Так как Тимонина выселена решением по иску жильцов из занятого ею самоуправно места общего пользования (ванной), ходатайство перед директором завода не может дать результата, ибо отмена выселения не зависит от директора завода, а только от нарсуда, который при вынесении решения дал отсрочку на 4 месяца» [770]. От гражданина И. Жданова поступило письмо: «Работаю на автозаводе в прессовом корпусе установщиком штампов. Стаж работы на автозаводе 16 лет. Дирекция обещала дать комнату, поселив нас на время в 5-ти метровую кладовую. И так вот 10 лет в этой кладовой живем с семьей из трех человек. Я три раза ранен в Отечественной войне, у меня находится осколок в легких, который действует на мое здоровье, а в 5-ти метровой кладовой нам совершенно не хватает воздуха и больше невозможно в ней жить. На заводе состою на учете остронуждающим, но т. Давыдов (зам. директора) только обманывает и обещает при каждом распределении жилплощади» [771].

От гражданки В. Журавлевой поступила жалоба: «Болшевский пос. совет отобрал у моей семьи, состоящей из 5-ти человек, и у семьи моей матери с сыном кухню и прихожую и вселил туда милиционера Наумова А. А., заключив с ним договор аренды. До этого Наумов в этом доме никогда не проживал. Болшевское домоуправление сдачей в аренду кухни и прихожей нарушило Советское законодательство (постановление ЦИК и СНК СССР от 17 октября 1937 года), запрещающее сдачу в аренду мест общего пользования. Оставшись без кухни, мы вынуждены готовить пищу и производить стирку белья в жилых комнатах, что идет в нарушение с жилищно-санитарными условиями, и по закону запрещается разжигать примусы и керосинки в жилых комнатах. Чердак также стал для нас закрыт, т. к. на него ход был из прихожей, но с вселением в прихожую гр. Наумова, ход на чердак Наумов закрыл, и теперь мы лазим на чердак через слуховое окно» [772].