Пушкинский круг. Легенды и мифы - Синдаловский Наум Александрович (читать книги полные .TXT) 📗
Рассказы о причудах Загряжской, в коих правду от вымысла отличить почти невозможно, не сходили с уст светского Петербурга. Так, например, искренне опасаясь смерти в свои 90 лет, она будто бы приказала своему кучеру никогда не ездить вблизи Александровской колонны. «Она же ничем не прикреплена, — говаривала она своим близким, — так и стоит, неровен час повалится и задавит».
Скончалась Загряжская в более чем преклонном возрасте, похоронили ее в Духовской церкви АлександроНевской лавры. Через сто лет после кончины графини Духовскую церковь закрыли для прихожан, а ее помещения передали сначала конторе «Ленгорплодовощ», затем спортивному клубу «Спартак» и в конце концов Кировскому заводу под жилые помещения. Большинство захоронений, представлявших художественную и историческую ценность, перенесли в другие лаврские храмы. Ныне прах Натальи Кирилловны Загряжской покоится в Лазаревской церкви.
Н. К. Загряжская
Полной противоположностью старухи Загряжской была юная красавица Аграфена Федоровна Закревская. Она — почти ровесница поэта. Одна из наиболее ярких «светских львиц» пушкинского Петербурга была дочерью графа Федора Андреевича Толстого, двоюродной сестрой известного скульптора и живописца Федора Петровича Толстого и женой генерал-губернатора Финляндии, а затем министра внутренних дел николаевского царствования Арсения Андреевича Закревского. В Петербурге его прозвали «Чурбанпашой», он имел репутацию безграничного и жестокого деспота. Однако даже при таких качествах он не смог справиться с эпидемией холеры и был уволен с поста министра. Позже он будет назначен генерал-губернатором Москвы, и московские остряки шутили, что при Закревском Москва стала не «только святой, но и великомученицей».
А. Ф. Закревская
Аграфена Закревская славилась экстравагантной красотой и бурным темпераментом. Ею восхищалась буквально вся «золотая молодежь», ею увлекались и ей посвящали стихи лучшие поэты того времени, в том числе Пушкин и Баратынский. Однако, по авторитетному мнению Ю. М. Лотмана, эта «дерзкая и неистовая вакханка» в «своем жизненном поведении ориентировалась на созданный художниками ее образ». Может быть это и так. Но для большинства тех, кто ее знал, и даже тех, кто о ней просто наслышан, именно Аграфена Закревская, по утверждению того же Лотмана, была «идеалом романтической женщины, поставившей себя вне условностей поведения и вне морали».
Надо признаться, характеристика Закревской, данная Юрием Михайловичем Лотманом, отличается излишней интеллигентской мягкостью и избыточной сдержанностью. На самом деле, слова Лотмана «вне условностей и вне морали» требуют некоторой расшифровки. Вот что пишет о скандальном поведении нашей героини в своем дневнике небезызвестный шеф жандармов Л. В. Дубельт: «У графини Закревской без ведома графа даются вечера, и вот как: мать и дочь приглашают к себе несколько дам и столько же кавалеров, запирают комнату, тушат свечи, и в потемках которая из этих барынь достанется которому из молодых баринов, с тою он имеет дело».
Нам остается добавить, что, со слов князя П. А. Вяземского, в Петербурге Закревскую называли «Медной Венерой», а с легкой руки Пушкина — «Клеопатрой Невы», по имени царицы Древнего Египта, прославленной своей красотой и развращенностью. Можно поверить, что Пушкин и в самом деле при работе над поэтической характеристикой Клеопатры из «Египетских ночей» подразумевал образ «Медной Венеры» — Аграфены Федоровны Закревской.
Вряд ли что-нибудь можно прибавить к этому. Хотя надо иметь в виду и то, что определение «медная» в то время носило не вполне однозначный смысл. С одной стороны, «медная» означало «прекрасная», с другой — слово «медный» было широко известным синонимом р а з м е н н о й медной монеты.
Случайные знакомства
Надо сказать, что темпераментный, с горячей африканской кровью, юный поэт в своих знакомствах и любовных похождениях не всегда соблюдал разборчивость. Предания сохранили имена некоторых дам столичного полусвета, вокруг которых увивался Пушкин. Среди них упоминаются довольно известные среди петербургских холостяков девицы Лиза Штейнгель и Ольга Массон. Об одной из этих «камелий», которую А. И. Тургенев в переписке откровенно называл б…ю, тем не менее рассказывали с некоторой долей своеобразной признательности. Она-де однажды отказалась впустить Пушкина к себе, «чтобы не заразить его своею болезнью», отчего молодой поэт, дожидаясь под дождем у входных дверей, пока его впустят к этой жрице любви, всего лишь простудился.
По Петербургу ходили скабрезные стихи, их авторство не просто приписывалось Пушкину, но и обрастало анекдотическими подробностями. Однажды Пушкин, прогуливаясь, проходил мимо особняка некой графини. На балконе второго этажа он увидел графиню и ее двух подружек. Едва Пушкин встретился с ними глазами, как они хором попросили его сочинить им какой-нибудь экспромт. Пушкин задумчиво посмотрел наверх и продекламировал:
Потом в аристократических салонах стеснительные барышни таинственно нашептывали эти ужасные стихи подружкам в их неожиданно порозовевшие ушки, а «золотая молодежь», разгоряченная шампанским, во время холостяцких пирушек скандировала с пьяным казарменным хохотом.
О разгульной холостяцкой жизни Пушкина ходили самые невероятные легенды. Одну из них рассказывает в своих воспоминаниях о поэте Н. М. Смирнов, муж А. О. Смирновой-Россет, человек, исключительно доброжелательный к памяти Пушкина. Исследователи жизни Пушкина отказывают этому эпизоду в праве на подлинное существование в биографии поэта. Однако Николай Михайлович об этом пишет. Значит, что-то было. Легенды на пустом месте не возникают, согласно одной из них, Пушкин и в Михайловское брал с собой любовниц. Смирнов упоминает даже имя одной из девиц. Будто бы сам Пушкин признался ему однажды: «Бедная Лизанька едва не умерла от скуки: я с нею почти там не виделся». Ее можно понять. Скучная однообразная деревенская жизнь в заснеженном Михайловском не могла сравниться с бурным существованием городских «камелий» в многолюдном Петербурге.
Театр
Огромную роль в жизни Пушкина сыграла петербургская театральная среда, в нее молодой поэт буквально погрузился по выходе из Лицея. Эта тема в контексте настоящей главы представляется нам особенно важной еще и потому, что в последние годы жизни интерес Пушкина к театру несколько угас. Поэтому огромное влияние, оказанное на всю его дальнейшую жизнь театром, приобретено им всего лишь за три послелицейских года, проведенных в Петербурге с момента выхода из Лицея и до ссылки. В эти годы Пушкин — постоянный посетитель театральных спектаклей и непременный участник вечерних и ночных кутежей театральной молодежи. По его собственному утверждению, он был:
Если верить многочисленным свидетельствам современников и дошедшему до нас фольклору в виде театральных баек и анекдотов, он не раз оказывался в центре шумных театральных скандалов, завершавшихся порой вызовом в полицию.
В 1828–1834 годах от здания Александринского театра к Фонтанке пролегла новая улица, первоначально названная Новой Театральной, а затем — Театральной. Улицу образовали всего лишь два однотипных трехэтажных красивых здания, стоящие напротив друг друга. Построил их архитектор Карл Росси. Первые этажи зданий занимали роскошные магазины, во втором и третьем находились жилые помещения, гостиницы, Министерство народного просвещения. В народе эти дома прозвали «Пале-роялем». В 1836 году одно из зданий претерпело внутреннюю перестройку, после чего в него въехало Театральное училище.
