Пушкинский круг. Легенды и мифы - Синдаловский Наум Александрович (читать книги полные .TXT) 📗
Все было, однако, не так просто. Уже через месяц после открытия монумента петербургский обер-полицмейстер получил рапорт о необходимости поставить у памятника Крылову караульного в целях «отвращения могущих случиться повреждений». А еще через несколько лет городские власти вынуждены были установить вокруг памятника чугунную ограду. Тогда же по городу распространилась эпиграмма:
В начале 1830-х годов новой литературной сенсацией пушкинского Петербурга стал Николай Васильевич Гоголь. Впервые в Петербург он приехал в 1828 году. В связи с его необычной для русского слуха фамилией народная этимология связала с ним название известного напитка из яичных желтков с сахарным песком — гоголь-моголь. В народе считали, что Гоголь приехал из Могилева.
В Петербурге Гоголь познакомился с виднейшими представителями русской литературы Пушкиным и Жуковским, причем первая попытка сблизиться с Пушкиным оказалась неудачной. Гоголь приехал к нему рано утром, и Пушкин еще спал. «Верно, всю ночь работал?» — с участием спросил он слугу. И услышал в ответ: «Как же, работал, в картишки играл». Это повергло восторженного провинциала в шок. По идеальному образу поэта, созданному в сердце Гоголя, был нанесен сокрушительный удар. Успокоился Гоголь не скоро.
Встреча с Пушкиным все же состоялась. Это произошло в мае 1831 года. Гоголя представили Пушкину на вечере у Плетнева. Затем встречи стали частыми. Но происходили они уже в Царском Селе, где Пушкин и Жуковский жили летом того же 1831 года. Гоголь в то время жил почти рядом с ними, в Павловске.
Н. В. Гоголь
Однако здесь же, в Петербурге, Гоголь потерпел и первые серьезные неудачи. Он впал в болезненное отчаяние, уничтожил неудавшуюся поэму «Ганс Кюхельгартен». Если верить петербургским анекдотам той поры, сжег и другие рукописи. Гоголь был обидчив и самолюбив. Как это все происходило, можно судить по анекдоту, сохранившемуся с тех пор. Однажды Гоголь пришел к Жуковскому, чтобы узнать его мнение о своей новой пьесе. После сытного обеда, а Жуковский любил хорошо покушать, причем любимыми блюдами поэта были галушки и кулебяка, Гоголь стал читать. Жуковский, любивший вздремнуть после обеда, уснул. «Я просил вашей критики… Ваш сон — лучшая критика», — сказал обиженный Гоголь и сжег рукопись.
В Петербурге Гоголь снимал квартиру в доме № 39 на Казанской улице. В середине XIX века дом принадлежал известному петербургскому каретному мастеру Иоганну Альберту Иохиму. Он всегда был битком набит множеством весьма разнообразных обитателей. Н. В. Гоголь, поселившийся в апреле 1829 года на четвертом этаже дома Иохима, сообщает в одном из писем, что «дом, в котором я обретаюсь, содержит в себе 2-х портных, одну маршанд де мод (модистку — Н. С.), сапожника, чулочного фабриканта, склеивающего битую посуду, декатировщика и красильщика, кондитерскую, мелочную лавку, магазин сбережения зимнего платья, табачную лавку и, наконец, привилегированную повивальную бабку». Как видим, самый обыкновенный доходный дом.
Из перечисления жильцов видно, что этот дом никогда не походил на пустующий средневековый замок, наполненный бестелесными призраками. И тем не менее, петербургский фольклор приписывает именно ему славу дома с привидениями. Скорее всего, это можно объяснить тем, что сама улица в начале XIX века заселялась в основном ремесленниками-немцами. Здесь постоянно слышалась немецкая речь, из уст в уста передавались средневековые немецкие легенды, некогда вывезенные переселенцами с исторической родины, детям читались немецкие сказки, в повседневном быту бережно сохранялись традиции далекой Германии. И мысль о привидениях именно здесь могла оказаться вполне естественной и привычной.
В Петербурге Гоголь создал свои бессмертные «Петербургские повести». Но если «Невский проспект», «Шинель» или «Портрет» — это вполне реалистическое отражение подлинного быта петербургских улиц, остро подмеченного писателем, то откуда взялась фантасмагория «Носа», на первый взгляд не очень понятно. Где он сумел увидеть или, если уж быть абсолютно точным, не увидеть такой нос в повседневной жизни Петербурга?
И тут выясняется одно любопытное обстоятельство из истории петербургского городского фольклора. Оказывается, в описываемое нами время среди петербургской «золотой молодежи» пользовались скандальным успехом и широко ходили по рукам непристойные картинки с изображением разгуливающего по улицам человеческого детородного органа. Пешком и в карете. В чиновничьем сюртуке и в расшитом золотом генеральском мундире. При орденах и лентах. С моноклем и щегольской тростью. Этакое олицетворение напыщенного служебного чванства. Чернильная душа. Крапивное семя. Канцелярская крыса в пугающем государственном мундире. В народе чиновников не любили и с нескрываемым издевательским ядовитым сарказмом называли древнейшим коротким и выразительным словом, состоящим всего из трех букв. Именно подобного «чиновника» и изобразил неизвестный художник.
С высокой долей уверенности можно утверждать, что эти скабрезные рисунки были хорошо известны Гоголю. Оставалось только придать им более пристойный вид, а в содержание вложить побольше юмора и иронии. Тогда-то, видимо, и появился в голове писателя образ «симметричного по вертикали» органа асессора Ковалева, предательски покинувшего своего хозяина и самостоятельно разгуливающего по улицам Петербурга. Так что взрывной интерес современников к гоголевскому «Носу» не был случайным. Ассоциации, вызванные гениально найденным эвфемизмом, были вполне определенными.
Майор Ковалев, судя по исследованиям петербургских литературоведов, проживал в доме на Вознесенском проспекте, 38. Во всяком случае, в Петербурге его так и называют: «Дом майора Ковалева». Несколько лет назад, по инициативе участников ежегодного петербургского фестиваля юмора и сатиры «Золотой Остап», на фасаде этого дома появилось барельефное изображение самого настоящего носа, якобы некогда принадлежавшего тому самому несчастному майору.
Ко всему этому следует добавить, что такой привычный орган человеческого обоняния, как нос, для Гоголя, вероятно, имел гораздо большее значение, нежели для абсолютного большинства остальных людей. Гоголь обладал довольно характерным, длинным, прямым и острым носом. Можно предположить, что это являлось предметом беспокойства для человека гордого, самолюбивого и обидчивого, каким был в повседневной жизни Гоголь. До сих пор в фольклоре бытует ироничная и далеко не лестная характеристика подобных носов. О них так и говорят: «Гоголевский нос».
Между тем, если верить фольклору, для судеб русской литературы главным произведением Гоголя был не «Нос», и даже не «Мертвые души», а повесть «Шинель» из того же цикла «Петербургских повестей». Во всяком случае, расхожим лозунгом всех русских писателей стало искреннее признание того бесспорного факта, что «все мы вышли из гоголевской шинели». Между прочим, долгое время считалось, что знаменитая фраза принадлежит Достоевскому. Однако известный современный литературный критик и бесспорный знаток как Достоевского, так и Гоголя Игорь Золотусский утверждает, что это не более чем легенда и Достоевский никогда такой фразы не произносил.
Другим произведением Гоголя, благодаря которому петербургский городской фольклор стал еще более богатым, стала, конечно же, бессмертная комедия «Ревизор». Широко известно, что сюжет «Ревизора», как, впрочем, и «Мертвых душ», Гоголю подарил Пушкин. Правда, мало кто знает, что сам сюжет связан с личным опытом Пушкина. Оказывается, накануне его поездки в Оренбург для сбора материала к истории Пугачева губернатору Оренбурга графу В. А. Перовскому из столицы направили секретную бумагу, что «поездка Пушкина имела целью обревизовать секретно действия оренбургских чиновников», а история пугачевского бунта якобы задумана только как предлог. Одновременно с этим Пушкин рассказал Гоголю не то легенду, не то просто анекдот о неком «проезжем господине», тот выдал себя за чиновника какого-то министерства и обобрал всех жителей города Устюжна в Новгородской губернии.
