Мысли и сердце - Амосов Николай Михайлович (книги регистрация онлайн TXT) 📗

Пример: изобретатель. Его заинтересовала идея. Сначала он думал сделать просто и только получить какую-то выгоду — деньги и славу. Источник интереса — «снизу», от инстинктов. Он думает и думает о своей идее, отправляясь от мыслей о выгодах. В результате корковая модель гипертрофируется, она становится столь мощной, что уже часто захватывает внимание, получая от усиливающей системы новые толчки и еще более гипертрофируясь. Он думает об изобретении все больше и больше, почти все время. Это становится его главным делом. Выгоды отошли на второй план. Более того: если проза жизни его вовремя не одернет, то увлечение может стать патологическим. Изобретение превратится в навязчивую идею, которая изменит все представления об окружающем...»

Я не большой знаток Фрейда, но не нравится. Уж очень выпячены инстинкты в их самых темных проявлениях. Нет спора — они могучи, но все же не настолько, чтобы объяснить все — искусство, политику.

Помолчи. Не твоя сфера.

Нет, почему же? Это медицина. В учении Фрейда о подсознании есть рациональное зерно. По-моему, Саша кое-что позаимствовал от него. Впрочем, он отрицает. Говорит, что у него «чисто информационный план». Не берусь судить. Не очень понимаю я этот «план». До последних лет у нас совсем не признавали никакого подсознания и инстинктов у человека. Культ коры, рационализм. Человека можно обучить чему угодно. Всех быстренько превратить в ангелочков.

Вопрос спорный. Саша говорил, что его можно подвергнуть строго научному изучению с цифрами.

А врачебную интуицию почему-то все признают. Доктор посмотрел на больного — и диагноз готов. Ерунда. Без знаний нет интуиции. Возможно, у очень опытного врача информация частично обрабатывается в подсознании, и тогда диагноз рождается как бы внезапно, из ничего. Не знаю. У меня это не появлялось. Предпочел бы иметь хорошую диагностическую машину.

«Особенности программ человеческого поведения.

1. Ограниченность анализа внешнего мира, объясняющаяся недостаточной мощностью нашей моделирующей установки — мозга».

Это понятно — пределы познания, моделирования. Дальше:

«2. Увлекаемость. Принцип самоусиления, гипертрофия корковых клеток.

Мышление человека может пойти в любом направлении и само себя поддерживать в этом. Увлечение — чувства — привлечение внимания — новое усиление, гипертрофия корковых клеток — модель сама себя поддерживает и превращает в навязчивую идею... Ложные идеи могут захватить человека с таким же успехом, как и истинные...»

Увлеченные. Это они, подвижники, создали культуру, науку? Страстные ученые, мыслители, философы, чудаки-изобретатели. А может быть, я ошибаюсь? Может быть, просто трезвые люди хотят заработать, строят, создают — делают прогресс. Жадность, тщеславие — все от инстинктов, даже если стимулируют творчество. А увлечения — человеческое качество. Прекрасное качество.

Но как оно может подвести! Увлечься можно совершенно ложной идеей. Мало ли было таких примеров — одержимые, но заблуждающиеся люди. Фанатики. Поэтому всегда нужен расчет. Или по крайней мере хорошая обратная сигнализация.

Кажется, я сам начинаю проповедовать кибернетику, рационализм. Туда же, специалист.

Нет, все-таки увлекаться — это хорошо.

Вот третий пункт.

«Субъективность. Представление о мире и выбор собственного поведения искажаются не только недостаточными познавательными возможностями, но и собственной чувствительной сферой».

Далее идет объяснение. Оно длинно. Ага! Когда мы узнаем внешние предметы или сложные картины, то в мозгу происходит сравнение с моделями из памяти. Оказывается, достаточно приблизительного сравнения. То, что мы видим, поочередно сравнивается со многими похожими моделями. Чувства нам подсовывают для сравнения в первую очередь те модели, которые сейчас возбуждены, соответствуют настроению. Вот мы и попадаем на удочку. То же самое с поступками. Каждому раздражителю соответствует несколько программ действия, часто прямо противоположных. Из них нужно выбрать одну. Выбирается та, которая более возбуждена чувствами, настроением, которая больше готова к действию... В результате мы совершаем неправильные поступки. Так я понял. Может быть, неверно? Много терминов. Впрочем, Саша объяснил мне раньше.

«Итак: ограниченность, увлекаемость и субъективность делают человеческое поведение запутанным, непоследовательным и часто нелогичным».

Что же — нужно с этим мириться, иметь терпение понять, и объяснить, и воспитывать. С нормальными людьми это возможно.

Вот еще интересная глава: «О счастье». Тут немного, прочтем. «Мечта о счастье...»

Дверь распахнулась.

Кто-то в белом.

Крик:

— Остановка сердца!

— О!

Срываюсь. Бегу. Много ступенек. Обрывки мыслей: «Конец. Теперь конец! Ну почему? За что?»

Распростертый Саша... Труп? Дима стоит на табуретке и толчками надавливает на грудь. Закрытый массаж сердца. Леня яростно сжимает дыхательный мешок. Оксана ломает руки. Суетятся сестры. Лица бледные, испуганные глаза. Отчаяние.

— Адреналин, адреналин ввели?

— Не успели, мы массаж скорее...

— Марина, один кубик! Я сам, сам хочу массировать. Наверное, я лучше. Дурак. Молчи. Дима делает хорошо.

— Оксана, что видно?

— Ничего не вижу из-за массажа. Помехи. Нет. Ничего не сделать! Как можно, как можно... Сидел, читал... «Ученый»!

— Дима, остановись на секунду. Ну что? Тишина. Напряжение. Оксана смотрит. Кажется, прошла вечность. Шумно вздыхает:

— Есть редкие сокращения!

— Массируй дальше! Адреналин! Давай! Давай! А вдруг удастся? Еще! Наклейка с раны уже сорвана.

— Одну секунду!

Длинная игла прямо в сердце. Кубик адреналина.

— Массируй!

Минута. Вторая. Молчание.

В душе темно. Отчаяние. За что? За что? Не нужно сетовать. Никаких возмездий! Все ясно. Мы дураки. Ограниченные моделирующие возможности. Но мне же от этого не легче! Я же не машина, я живой.

А вдруг удастся? Заглянуть.

— Дима, остановись. Оксана, смотри. Кто-нибудь щупайте пульс. А ты не прекращай дыхание! Что — не знаешь?!

— Хорошие сокращения, около ста в минуту!

— Пульс есть!

Впрочем, это уже не нужно: видно, как сотрясается грудная клетка. Сердце заработало хорошо.

— Зрачки?

— Узкие. Они сразу сузились после массажа.

Ох! Этот вздох вырвался у всех. Лица просветлели, глаза другие. У меня внутри все дрожит, и в то же время по телу медленно расходится какая-то слабость. Вот-вот упаду.

— Дайте сесть. А ты слезай, что стоишь, как дурак.

Это Диме. Он все еще стоит на табуретке, выпрямившись над столом, длинный и нескладный.

Саша от меня снова ушел. Лежит какой-то человек без сознания. Чужой. И сам я совершенно пуст. Я знаю, что может случиться дальше, поэтому еще не радуюсь.

— Рассказывайте! Оксана, неотступно смотреть на экран.

— Нечего рассказывать. Все было хорошо, вот картина записей. Несколько раз открывал глаза. Начало восстанавливаться дыхание. Мы были спокойны. Оксана только отключилась, хотела переносить аппарат. Вдруг меня что-то как кольнуло. Я поднял у него веки — зрачки широкие. Заорал и сразу массаж. Тут все прибежали.

Мне бы раньше прийти. Несколько раз собирался и все не мог поднять свой зад.

Рассматриваю записи. Когда мы ушли, пульс был сто двадцать. Затем он медленно урежался, и в последний раз записано восемьдесят пять. Это было двадцать минут назад, примерно за десять минут до остановки.

Усталая злость и досада. Противно на всех глядеть. Противно даже ругаться. Ошибки, снова ошибки!

— Что же вы смотрели все? Ведь пульс урежался больше, чем это полагалось. Это значит — какое-то возбуждение вагуса 23. Ты небось домой уйти торопилась. А вы рты пораскрывали, довольные, и небось трепались!

Молчание. Обижены.

Несправедливо. Мы все трепались. А потом я сидел и размышлял о высоких материях, читал эти, будь они неладны, записки. Не знал он, когда отдавал. Если бы я тут был, не пропустил бы. Уверен? Нет.