Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача - Автор неизвестен (читать книги регистрация .txt) 📗
Вайнстоун только пожал плечами и ничего не ответил. Сорки рванулся к выходу, бормоча невнятные проклятия, и выскочил из аудитории.
— Привет, Марк, — сказал мне Сэм Глэтман спустя примерно час после окончания конференции. Он стоял возле моей двери со счастливым выражением лица, на щеках горел нервный румянец, глаза светились радостью.
— Хочу угостить тебя латте. Пойдем?
— С удовольствием.
Мы спустились к книжному магазину, заказали наш любимый кофе, налили по половинке, приправили его корицей и сели за маленький столик.
Я шумно отпил.
— Горячий! Слышал новости о Падрино, вообрази, пятьдесят восемь историй болезней запросили! Хотел быя видеть его лицо, когда он узнал об этом. Как ты удачновсе закрутил.
Сэм весело рассмеялся и вытер пену с усов.
— Помогли твои списки, мой друг, без этих списков мыбы ни к чему не пришли. Ты гений!
Я наслаждался этой волной дружеских излияний, меня уже давно так не хвалили.
— Расскажи подробнее, мне нужны детали.
— Хорошо. Как ты знаешь, на мои анонимные письма и звонки в ОНПМД ответа не поступило. Получив твои списки, я позвонил им и договорился о встрече с одним из высокопоставленных хирургов — его зовут Кардуччи, доктор Фаусто Кардуччи.
— Он итальянец?
— Нет, американец, директор хирургической пенсионной программы из Стэйтен-Айленда. Мы хорошо поговорили, мне он показался знающим и серьезным парнем, надеюсь, он найдет способ проучить Манцура.
— И по заслугам, ты слышал, что его последний больной с аневризмой умер прошлой ночью? У старика не было шансов, Манцур только помог ему умереть пораньше… Как тебе Терминатор-2?
— Неплохое шоу он устроил на М&М конференции! Ты слышал, как он говорил с Вайнстоуном? «Я делаю то, что считаю нужным…» — так заявлять председателю хирургии, это неслыханная наглость! Вайнстоун должен взять его за яйца и сжать покрепче, если он этого не сделает, потеряет остатки власти и уважения.
Латте был очень вкусным сегодня, день складывался удачно.
Войдя в лифт, я столкнулся с тремя здоровенными Карибскими парамедиками, сопровождавшими сморщенную, ссохшуюся пожилую женщину, она дышала с трудом, часто и поверхностно. Почему они не дадут ей кислород? Она может умереть, не достигнув восьмого этажа.
В углу стоял доктор Катцен, на нем был черный костюм, на голове черная ермолка, покрывающая волосы, он старательно избегал моего взгляда. Мы не верили, что Катцен был правоверным иудеем, по мнению Чаудри, ермолка была частью его социального маскарада, рассчитанного на расположение еврейских хасидов. Но пациенты Катцена, нуждавшиеся в плановой операции, предпочитали престижный Зайон-госпиталь на Манхэттене, все раввины считали, что лучшие хирурги работают там. Пациенты, направленные Катценом несколько раз ко мне, были всегда тяжело больны и не нуждалась в операциях, другие были не застрахованы или поступали на выходные. Я представил свою приемную, заполненную разговаривающими на идише бородатыми евреями в черных лапсердаках, пропитанных запахом укропа.
Выскочив из душного лифта на шестом этаже, я направился в офис Вайнстоуна, где было намечено стратегическое совещание. Бахус, Раск и Чаудри уже сидели на своих местах.
Вайнстоун взял со стола черную папку.
— Малкольм вручил мне эти документы несколько недель назад. Марк, я думаю, у тебя тоже есть копия. Впечатляющая работа. Я хочу сегодня обсудить с вами нашидальнейшие действия. — Он указал на папку с итогамирасследования осложнений Сорки, собранными внутренним комитетом по контролю качества.
После перепалки с Сорки на М&М конференции Вайнстоун разрешил мне послать обвинительное письмо Сорки и дал задание Раску провести проверку на «соответствие квалификации», просмотреть все его осложнения за последние пять лет. И вот мы получили конечный результат — эту черную папку, содержащую шестьдесят семь историй болезней в хронологическом порядке, детальные выписки с углубленным анализом осложнений и заключениями, сделанными нами.
— Эта папка жутких кошмаров, — возмущался я. — Кто-нибудь встречал такую коллекцию ужасных провалов у одного хирурга? Они с Манцуром стоят друг друга.
— Мы говорим сейчас не о Манцуре, а о Сорки. Как мы поступим дальше с этой папкой?
Во время расследования, продолжавшегося несколько недель, на Вайнстоуна давили все, кто только мог. Весь госпиталь узнал новость об изъятии из архива отделением хирургии историй болезней пациентов одного хирурга. Фарбштейн, Манцур и даже президент госпиталя Ховард наведывались к Вайнстону и убеждали его «остановить сумасбродство», «устроить встречу с Махмудом» и так далее. Вайнстоун заколебался, однажды он даже попытался все прекратить. Но прямые угрозы Сорки и активная закулисная возня убедили его продолжить расследование.
— У меня есть для вас кое-какая информация для раздумий, — приступил к делу Ваинстоун. — Как вы знаете, если председатель хирургии получает рапорт от внутреннего комитета по контролю качества, он рассматривает его и делает собственные выводы. Если хирург, по его мнению, не соответствует квалификации, председатель должен передать результаты в госпитальный комитет по контролю качества. А что мне делать в нашей ситуации? У нас, к несчастью, этот комитет контролируется самим Сорки и его друзьями.
— Манцуром, к примеру, — добавил я.
Вайнстоун не обратил внимания на мой комментарий, фигура Манцура оставалась для него неприкасаемой.
— Тогда я созвонился с несколькими коллегами из Бостона и Балтимора, попросил их проанализировать истории болезней и результаты, собранные в этой папке, как объективных и независимых экспертов со стороны. Они отказались.
— Почему? — спросил Чаудри.
— Не хотят рисковать, Сорки может подать на них в суд, так же, как и на вас, и на меня.
— Я не знал, что он может судиться со мной! — взволнованно воскликнул Раск. — Вы назначили меня руководителем внутреннего комитета, я перед вами отчитываюсь. Почему вы не предупредили меня о возможности судебных исков до начала расследования?
— Эта папка может вызвать целый комплект судебных заявлений, мы должны быть осторожными и хорошо просчитать наши дальнейшие действия.
Я понял, к чему ведет Вайнстоун, он хочет выиграть время, манипулируя ситуацией, дать возможность другой стороне узнать о существовании этого обвинительного документа и договориться о мире, наладив выгодное сосуществование с Сорки. Предложение от Манцура, наверное, уже поступило.
— Доктор Вайнстоун, — я старался казаться наивным, — а как насчет ОНПМД, властей, почему бы простоне отослать копии документов им?
Вайнстоун вытаращил глаза.
— Даже и не говори о направлении документов туда, если ты сделаешь это, то уже не найдешь работу в этом городе. Предупреждаю тебя еще раз, я не смогу тебя защитить.
— Будь что будет, а я иду в ОНПМД, посмотрите. — Я достал из кармана письмо и передал ему. — Приглашение, полученное от них сегодня, они просят меня приехать и обсудить дело Манцура.
— Почему именно тебя? — подозрительно спросил он.
— Не знаю, — соврал я без запинки. С годами у меня хорошо это получалось. — Возможно, скоро позовут и вас или кого-то другого.
Вайнстоун, видимо, догадывался о моей причастности к делу Манцура. Чаудри знал все, но молчал.
— Что ты собираешься говорить?
— Правду, конечно.
х — Не могу тебе приказывать, но ты понимаешь, какие могут быть последствия.
— Вы мне угрожаете? — спросил я, вставая, и наклонился над ним, крепко сжав зубы.
— Нисколько, — ответил Вайнстоун, избегая смотреть мне в глаза. — Если ты не понял, насколько Манцур важен для нашего дела, то я ничего не могу добавить сейчас и ничего не буду делать для тебя позже.
Его слова в защиту Манцура вывели меня из себя.
— Вы угрожаете мне! Вмешиваетесь в расследование властей штата. Почему вы неодинаково относитесь к двум убийцам? Так нельзя! Как вы не понимаете, нельзя преследовать одного и защищать другого.
