Третий пол: Судьбы пасынков природы - Белкин Арон Исаакович (читать книги без .txt) 📗
Почему я так уверен в этом, почему так смело берусь судить после единственной встречи с живым скопцом, да и то мимолетной? Доказательство – сам долгий срок существования скопчества. При всей их изощренной конспиративности, жизнь скопцов все равно была на виду. На первых порах еще можно было опираться в агитации на одну лишь риторику. Но дальше неотвратимо вступала в действие логика живого примера, который не только воздействует на рассудок, но и на бессознательном уровне вызывает либо притяжение, либо отталкивание. Как бы глубоко ни прятались разочарование, гнев на самого себя, бессильный протест – они бы угадывались и настораживали всех «новиков», как называли в секте новообращенных.
Переход от самоуничижения к горделивому самоупоению требовал особых психических средств. Скопцы, сколько бы их ни было, всегда оставались меньшинством в мире, состоящем из двух полов и не допускающем мысли о существовании третьего. Мы уже видели, к каким сильным средствам прибегали «белые голуби», чтобы обособиться, отмежеваться от этой негостеприимной реальности. Первое место среди них, бесспорно, принадлежит мифу, позволявшему скопцам видеть себя «истыми, непорочными, праведными, святыми, избранными, полными и совершенными сынами Божьими». Видимо, колоссальное значение имел и своеобразный язык скопцов, в котором общеупотребительные слова русского языка наделялись особым значением, понятийным и символическим. Мужские половые железы они называли «удесными близнятами» или «ключом ада», член – «врагом», «ключом бездны», понимая под бездной женские гениталии. Свой язык не только усиливал секретность. Он разрушал всю систему бессознательных ассоциаций, сложившуюся у человека до соприкосновения с сектой, и создавал на ее месте новую.
В самоутверждении мужского и женского пола всегда участвуют эстетические переживания. Если вычесть из идеала привнесенное в него искусством, останется пустота. Третий пол не имел физической возможности восславить себя в живописи, в скульптуре, в музыке. Но те скромные ресурсы, которые были у него в распоряжении, он использовал сполна.
Не могу не сослаться еще раз на Александра Эткинда, давшего, на мой взгляд, блистательный анализ скопческой эстетики.
«Идея всадника, связанная с Апокалипсисом, с древними индоевропейскими символами власти и еще с центральными образами барочной культуры, имела важное значение для скопческой символизации тела… Главное, что мы знаем о Селиванове, – это то, чего у него нет и как прекрасно это отсутствие. Для метафоризации отсутствия молчаливые скопцы не жалели слов:
Под ним белый храбрый конь,
Хорошо его конь убран,
Золотыми подковами подкован,
Уж и этот конь не прост,
У добра коня жемчужный хвост,
А гривушка позолоченная,
Крупным жемчугом унизанная,
В очах его камень маргарит,
Из уст его огонь-пламень горит.
Уж на том ли на храбром на коне
Искупитель наш покатывает.
В этом скопческом гимне легко увидеть барочную конную статую. Самозванный Петр III, Селиванов обозревается на своем храбром коне, как зритель смотрит на Медного всадника: от хвоста и подков коня к голове и глазам. Как мощь царя передается барочным скульптурам через тело его невероятного коня – так же, в красочном великолепии его тела, метафоризируется богоподобие скопца. Но «белый конь» означает полное удаление мужских органов. Скопцы описывают здесь могущественную и прекрасную сущность не самого царя, а его отсутствующего члена. Все сказанное здесь говорит о пустом месте. Воображение пустоты снабжается все новыми метафорами, которые заполняют небытие, наделяют отсутствие позитивными, избыточно-яркими признаками».
Что такое идеологический прессинг и какие сверхестественные эффекты внушения и самовнушения он способен создавать, нам долго объяснять не надо. Но мы на собственной шкуре испытали и другое – когда идеология вступает в противоречие с человеческими инстинктами, ее победа может быть лишь временной. Сколько образов, не менее монументальных, чем Селиванов на своем белом коне, силились увековечить идею «нового человека», лишенного инстинкта собственности! Какими эпитетами и славословиями награждалась такая, в определенном смысле тоже стерилизованная личность! И как, в сущности, быстро стали появляться первые симптомы, свидетельствующие, что этот конь, возможно, и прекрасен, но он отказывается подчиняться надетой на него узде.
Едва ли не всех наблюдателей, получивших какой-то доступ к тайной жизни скопцов, томило любопытство, не всегда даже маскировавшееся под холодный научный интерес: полностью исчезает у них сексуальное влечение или все же частично сохраняется? А если сохраняется, то подавляют они его или находят доступные им формы удовлетворений? Соловецкий архимандрит Досифей обвинял узников, содержавшихся в монастыре, в гомосексуальных связях. Специалистов, работавших в комиссии Липранди, занимала проблема женского оскопления. Почему у скопчих так сильно меняется внешность, почему они увядают, усыхают раньше времени? Наложенная на них печать лишь уродует их организм, но не делает его бесполым. Сохраняется способность к зачатию, к рождению ребенка – такие случаи бывали, хоть большинство скопчих жили и умирали девственницами. Бесцветность, вялость, безжизненность во цвете лет закономерны в тех случаях, когда грудь удаляется «до кости», полностью: «опытные и сведущие врачи полагают, что если у женщины вырезаны обе груди, то это едва ли не должно считать близким к действительному оскоплению, ибо груди находятся в тесном сочувствии с маткою». Но преждевременная старость наступает и у женщин, подвергающихся лишь частичным повреждениям, не позволяющим достичь поставленной при них цели. Почему? «Если можно тут предполагать что-либо, так разве одно влияние воображения на подвергающихся операции изуверок… Они имеют дело со скопцами, у которых нет „царской печати“, и от такого противоестественного разврата, сопровождаемого продолжительным раздражением без удовлетворения, получают этот изнуренно-болезненный вид».
Подозрения в склонности к «противоестественному разврату» так и не были ни подтверждены, ни опровергнуты. Но одно бесспорно: никаких предпосылок для душевного комфорта жизнь этим людям не давала. И если они его все-таки достигали, значит, примешивались еще какие-то обстоятельства, пока нам неизвестные.
Параллельная реальность
В следственных материалах по делу Василия Будылина есть описания ритуалов-радений. Первый скопческий собор, на который он попал, происходил в селе Левые Ламки Моршанского уезда Тамбовской губернии, в доме крестьянина Дробышева – его наставника и учителя, местного пророка.
Учитель открыл собор молитвой. «Дай нам, Господи, к нам Иисуса Христа. Дай нам, сын Божий, свет, помилуй нас…» После молитвы все скопцы встали на колени. Учитель вышел на середину комнаты и начал громко говорить: «Ого, ого, ого, ого! Благослови, батюшка сударь, милосердный глава Искупитель из рая недостойного раба на твоем кругу святом пойтить и всем праведным рабам про твои дела возвестить, как страдал ты в Туле и Суздале граде, и подаешь всем отрады!» Затем пророк стал пророчествовать, обращаясь то ко всему собранию, то к кому-то одному. Называлось это общим судом. Пророк очень точно разоблачал различные прегрешения – то ли и вправду обладал даром видеть сквозь стены, то ли пользовался услугами тайных информаторов. Все крестились, кланялись пророку, пророчице, молились на портрет батюшки-Искупителя Петра III (к слову сказать, за неимением настоящих портретов скопцы часто использовали монеты с профилем этого монарха, отчеканенные в недолгий период его царствования).
Будылин называет имя пророчицы, выдававшей себя, по обстоятельствам, то за Богородицу, то за супругу Великого князя Константина Павловича: Елена Павлова, Лебедянская мещанка. Не исключено, что это была та самая «девица небывалой красоты», которую видели дома у Селиванова.
Когда суд завершился, все расселись по лавкам и начали петь. Пение, с нарастающим подъемом, продолжалось несколько часов и на пике возбуждения перешло в собственно радение. Мужчины в раздельных рубахах и штанах, женщины в причудливых колпаках, сверху подвязанных платками, принялись кружиться, помахивая при этом платками, бывшими в руках у каждого скопца. Накружившись до изнеможения, стали причащаться баранками и сухарями, которые Будылин привез от Селиванова.
