Третий пол: Судьбы пасынков природы - Белкин Арон Исаакович (читать книги без .txt) 📗
Подходит к завершающему этапу и эволюция пола воспитания: формируется окончательная половая и сексуальная идентичность взрослого человека, составляющая суть психологического и психосексуального компонентов пола.
В отличие от биологических составляющих, в психологии пола нет «нейтрального», базового, самопроизвольно образующегося ряда. И духовный мир мужчины, и духовный мир женщины выстраиваются активно, целенаправленно, под жестким социальным контролем.
Исследуя общие закономерности психической или социальной жизни, мы нередко как бы усредняем объект рассмотрения, не уточняем, кто он. Просто человек, вообще человек. Но соприкасаясь с реальными людьми (неважно, кто они – наши пациенты или сотрудники, друзья или родные), всегда вносим в эти построения поправки. Нет людей вообще – есть мужчины и есть женщины, со своими особенностями самоощущения, восприятия, мышления, эмоциональной сферы, со своим психическим аппаратом, обеспечивающим адаптацию, устойчивость (способность к выживанию). Я бы даже решился на такую категоричную формулировку: вне пола нет человеческой личности.
Принцип полового диморфизма – единства в раздвоенности, так расшифровал бы я этот термин – можно проследить во всех без исключения областях жизни, в том числе и в тех, где человек, выйдя из компетенции природы (но никогда не порывая с ней окончательно), предстает как высшее ее творение – существо духовное и общественное.
В каждом из известных истории обществ существует какое-то разделение социальных функций между полами, охватывающее и экономические основы жизни, и семейный уклад, и разнообразные формы общественной деятельности. В сущности, сам процесс воспитания в огромной степени сводится к подготовке нового поколения к исполнению половых ролей, закрепленных в писанных и неписаных законах. С огромным интересом смотрел я американский телесериал «Доктор Куинн, женщина – врач», живо воскрешающий события совсем недавнего прошлого. Ведь что такое сто лет? – Смехотворно короткий срок в человеческой эволюции!
Талантливая, энергичная девушка, дочь врача, одержима идеей, которая нам представлялась бы не более чем естественной: она хочет пойти по стопам отца, ее увлекают занятия медициной – и интеллектуально, и еще больше нравственно, поскольку минуты высшего счастья дарит ей сознание, что она помогает людям, отводит от них смерть, страдания, инвалидность. По себе знаю, какой это сильнодействующий сплав стимулов и как способен он завладеть человеческой душой.
Но проще, кажется, верблюду пройти сквозь игольное ушко, по библейской формуле, чем девушке, живущей в просвещенной стране, впридачу особо гордящейся своим свободомыслием, последовать призванию! Путь к образованию, а затем к профессиональному самоутверждению лежит через преодоление бесчисленных препятствий. Каждый шаг дается с бою, за каждым поворотом ждут новые испытания. Родные, мать, сестры, используют все свое влияние, чтобы помешать девушке сделать выбор, который в их глазах выглядит противоестественным, чуть ли не кощунственным. К лицу ли женщине, существу нежному, чистому, заниматься в анатомичке, соприкасаться с обнаженным телом, в том числе и мужским, лицезреть грубую изнанку жизни, с которой повседневно сталкивается каждый медик! Коллеги демонстративно отказываются принимать в свой круг. Пациенты оскорбляют ее недоверием.
Примечательно, что и отец, с которым зритель знакомится только по рассказам, – его уже нет в живых, – тоже, как можно понять, отдавал известную дань этим взглядам. Но у него выхода не было: слишком сильна оказалась в этом человеке потребность передать кому-то из детей то, чем он больше всего дорожил в себе. Если бы Господь послал ему сына, наследником, преемником отца стал бы мальчик. Но мужская линия рода прервалась, рождались одни только дочери, вот и пришлось – именно так это интерпретируется в фильме – воспитать одну их девочек так, как если бы она оказалась сыном. Недаром за доктором Куинн закрепилось мужское имя – все в округе зовут ее «доктор Майк», и это как бы снимает часть греха с тех, кто принимает врачебную помощь от женщины, вместо того, чтобы бойкотировать ее.
Преодоление этих стереотипов потребовало от доктора Куинн не меньше усилий и настойчивости, чем чисто профессиональное утверждение в медицине. Будь у нее другой характер – менее решительный и целеустремленный – вполне логичной и оправданной была бы капитуляция на любом этапе борьбы.
Однако сколько бы я ни восхищался феноменальной целеустремленностью героини фильма, вынужден все же признать, что обстоятельства в целом ей благоприятствовали. Она смогла получить образование, то есть существовали в стране учебные заведения, куда пусть с неохотой, но все же принимали женщин, а без этого ни о какой профессиональной карьере нечего было бы и думать. Девушка отрывается от семьи, в одиночку совершает путешествие по железной дороге через весь континент, она официально открывает врачебную практику – все это кажется окружающим нетипичным, вызывающим. Но в то же время мы замечаем, что и женщины, живущие в полном согласии со стереотипами, проявляют достаточно самостоятельности. Они бесстрашны, физически развиты, смело вступают в спор с мужчинами – их голос хорошо слышен в обсуждении общественных проблем, и если утраиваются выборы, женщины участвуют в них на равных правах. Женщина издает городскую газету, другая – содержит кафе, третья знаменита как чуть ли не крупнейший на огромной территории скотопромышленник – с железной деловой хваткой и профессиональным знанием всех тонкостей этого своеобразного бизнеса.
Ничего, кроме уважения, эти дамы в общественном мнении не вызывают. Ни в какой форме не высказываются сомнения: а женское ли это дело?
Все это нисколько не умаляет нравственного подвига героини сериала – как и любого человека, дерзнувшего разрушить стереотип предписанной ему половой роли. Первопроходцам всегда приходится тяжело, независимо от того, на какую дистанцию решаются они оторваться от общего маршрута. В любом случае массовое сознание усматривает в этом вызов миропорядку. Ведь стереотипы половых социальных ролей и связанного с ними поведения только внешней верхушечной частью просматриваются в быту и в обыденных рассуждениях, привязанных к повседневности. Корни же этих установок теряются в толще основополагающих, фундаментальных представлений о мире, о Боге, о предназначении человека.
С этим, к слову сказать, связан один из удивительнейших парадоксов сознания.
Даже малообразованные люди достаточно информированы для того, чтобы улавливать изменчивый, подвижный характер половых ролей – как и всего общественного устройства. Они далеко не совпадают в странах разной культуры, и даже в одной стране, в рамках одной культуры они видоизменяются с течением времени.
Как ни отчетлива биологическая сущность пола, она, когда речь идет о человеке, становится всего лишь канвой, по которой могут быть вытканы самые разные рисунки. Поставим мысленно рядом современного супермена и средневекового рыцаря: что общего между ними? Однако, в каждом из этих образов сфокусированы эталонные признаки мужественности, по-другому сказать, маскулинности, характерные для своего места и времени. А нынешний госсекретарь США, госпожа Олбрайт, и любимая жена восточного султана? Обе стоят на вершине преуспеяния, мыслимого для женщины. Обе задают тон в массовом сознании – на их судьбу, как на желанный образец, равняются миллионы. Но сходства между ними – едва ли не меньше, чем между каждой из этих женщин и окружающими ее в реальной жизни мужчинами.
Казалось бы, это очевидно. Но сильней очевидности то упорство, с каким мы держимся за принципы половой дифференциации, усвоенные нами в раннем детстве. Империативы пола кажутся непреложными, незыблемыми, заповеданными Богом – если мы в него верим, – либо, с точки зрения атеистов, вытекающими из основных законов мироздания. Вслушайтесь, как мы говорим. Естественное назначение женщины. Естественный долг мужчины. То есть такие же безусловные, непреходящие, как течение реки или восход солнца.
