В защиту реформы образования (СИ) - Нигматулин Марат "Московский школьник" (бесплатные версии книг txt) 📗

Глава семнадцатая.

Миф о реформе образования.

Поскольку мы все ближе подходим к завершению нашего исследования, то в этой главе будет сделан довольно важный разбор определенного рода документов, которые высвечивают период окончательного формирования мифов о реформе образования. В первую очередь мне хотелось бы закончить разбор образовательной профессиональной и популярной прессы (что действительно не получится сделать в одной лишь этой главе), представив вам конспекты последних журналов, среди которых «Обучение и карьера» (номер 15 и номер 47, выпущенные в 2004 и 2005 годах соответственно), «Первоклассные родители» (номера 2 и 5 за 2010 год, а также номер 2 за 2012 год), «Столичное образование» (номера 89 и 93, выпущенные в 2004 году), а также «Наша школа» (номер 3 за 2008 год и номер 8 за 2009). Интерес для нашего исследования представляет из всего этого пестрого собрания лишь третий номер восьмого года журнала «Наша школа», притом не своей особенностью, но своей жуткой, просто отвратительной и гадкой пошлостью и типичностью. В статье «Модернизация наоборот» автор умудряется повторить почти все штампы антиреформистской риторики, которые к 2008 году почти полностью оформились и сложились в известном сейчас виде, постепенно лишь делаясь только более наглыми, гадкими и лживыми, вульгаризируясь и изменяясь. Пишут там фактически тот бред, что будут почти по прошествии десяти лет повторять другие враги реформы: «То, что делается в последние годы в плане реформирования российского образования, означает форсированное создание «школы компетенций». Унитаризм программ советской школы <…> у нас объявляется чуть ли не наследием сталинизма. Широкие базовые знания – излишними и вредными, поскольку они отнимают время и силы от «накопления компетенций». <…> Не скрывают и цели. Она в том, чтобы «обеспечить выпуск специалистов, способных отвечать запросам современного рынка труда». Но «современный рынок труда» в стране, где пока реального развития нет, – таков, что и серьезного спроса на высококвалифицированных специалистов и ученых тоже нет. А значит, и в будущем некому будет придать импульс развитию. А значит, и в будущем на развитие надеяться не приходится. Удивительно откровенно высказался на этот счет министр А. Фурсенко, выступая перед молодежью из движения «Наши» на озере Селигер. Он сообщил, что (цитирую по газете «Московские новости» от 14.12.2007) целью российского образования является «…взрастить потребителя, который сможет правильно использовать достижения и технологии, придуманные другими»(!). Министр прямо заявляет молодежи, которая вроде бы претендует на место в будущей элите страны, что России нужен прежде всего потребитель, а не изобретатель и ученый! Так в чем же смысл все более громких разговоров об «инновациях», «экономике знаний», «нанотехнологиях»?!». Тут мы находим многие из опасных мифов, которые вот такими невежественными, ленивыми и подлыми журналистами были выдуманы в конце 2000-х, а потом внедрены в массы, потакая их невежеству. Касательно того, что никто на советскую педагогику и фундаментальную подготовку гонений не устраивал, тщательно оберегая ее опыт, о чем говорил еще Кинелев, который нами цитировался ранее, как и полное непонимания понятия компетенций, то это мы оставим на совести автора, но пройти мимо его полнейшего экономического невежества мы не можем. Автор не может взять себе в толк, что высокотехнологичные заводы строятся не усилиями ученых, но по законом действия капитала, который сам велит делать производство новейших промышленных товаров там, где ему пожелается: если будут капиталы, то и ученые появятся, поскольку ради производства капитал обретет их за границей или обучит на Родине. Для развития высокотехнологичного производства нам нужны не ученые, но деньги, ибо если мы будем иметь деньги, то мы купим себе самых лучших ученых, а вот если у нас не будет денег, но будут ученые, то последние немедленно разбегутся от нас к тем, кто им заплатит. Касательно «невостребованности», упомянутой в номере, я должен процитировать материал «Топ-10 самых востребованных профессий ближайшего будущего», вышедший на сайте агенства «РИА Новости» от 10 апреля 2008 года (номер «Нашей школы» подписан в печать 17 апреля 2008 года), где сказано буквально следующее: «3 года назад работодатели искали менеджеров по продажам, год спустя – специалистов с экономическим образованием. А через несколько лет лидирующие позиции займут инженеры, химики, биологи и экологи. <…> По мнению экспертов, через 10 лет десятка востребованных профессий будет выглядеть так: Инженеры. Уже сейчас возникает острая нехватка профессиональных инженеров, технических специалистов и руководителей среднего звена на производстве. Особенно будет цениться сочетание технического и экономического или юридического образования. IT-специалисты и разработчики компьютерного аппаратного обеспечения. Это неудивительно, компьютеры прочно вошли в нашу жизнь. Сейчас наименьший разрыв между потребностями рынка и выпуском молодых специалистов оказался в IT-отрасли, но сложно прогнозировать потребность в специалистах на пять лет вперед. Специалисты в области нанотехнологий. Как ожидается, нанотехнологии охватят машиностроение, космические технологии, пищевую промышленность, медицину и т.д. Специалисты по электроники и биотехнологий. Биотехнологии используются в молекулярной медицине, в биофармацевтических производствах и в других отраслях. Целью научных разработок может являться, к примеру, создание новых источников питания или электронных схем, основанных на живых микроорганизмах. Маркетологи. Прогнозируется, что лет через 10 на российском рынке товаров и услуг возникнет перенасыщение. И потому потребуются маркетологи – стратеги компании, руководящие системой, ориентированной на производство разнообразных благ и удовлетворение интересов производителей и потребителей. Специалисты, связанные с сервисом. Доходы населения растут, растет численность среднего класса, а значит, увеличится потребность в качественном сервисе. Причем спрос на профессии сферы обслуживания, как показывает опыт западноевропейских стран и США, будет ежегодно возрастать. Логисты. Интеграция России в мировой рынок потребует притока профессиональных логистов. Экологи. Предполагается, что в дальнейшем все большее место будут занимать проблемы сохранения окружающей среды. Рост вредных выбросов в атмосферу ставят проблемы экологии на одно из первых мест в будущем глобальном мире. Медики. В частности, рост спроса в этой области связывают с поиском средств продления жизни. Химики. Специалисты в области химии, в первую очередь, будут востребованы в сфере энергетики. Хотя, как известно, на ближайшие 10 лет запасов нефти хватит, уже сейчас человечество работает над развитием альтернативных источников энергии.». Автор, как вы понимаете, мог ознакомиться, имея на то целых семь дней, но сделать он того не пожелал, что меня очень расстраивает, ибо нет ничего ужаснее осознания полного убожества определенного направления подготовки специалистов, – будь оное хоть и столь маловажным, как журналистика. Вопрос о применении липовой цитаты Фурсенко стоял на повестке много лет, будучи отторгнутым оттуда лишь теперь, когда «Русский эксперт» разобрал его особенно подробно: «В спорах про современное российское образование очень любят приводить фейковую цитату, приписываемую Андрею Фурсенко, министру образования России в 2004—2012 гг., при котором был завершён переход на ЕГЭ и осуществлены некоторые другие преобразования. Выглядит эта «показательная цитата» обычно примерно так: «Советская система была нацелена воспитание творцов. Нам не нужны творцы — мы должны воспитывать квалифицированного потребителя.». В реальности, автор этого изречения — не Фурсенко, а коммунист Олег Смолин, ранее замеченный в цитировании фейковых опросов общественного мнения <...> Что же на самом деле говорил Фурсенко и в каком контексте? «Задачи высшего образования в Советском Союзе трактовались как воспитание и обучение людей, которые должны творить что-то новое. На мой взгляд, не менее важно обучать людей использовать знания, достижения, того, что получено в мире — это очень сложная задача... Мы должны учить не только всех творцов, но мы должны учить людей, чтобы они были счастливыми, успешными, чтобы они понимали, как использовать знания в повседневной жизни. Главное что мы должны делать — учить людей учиться.». <...> из интервью Первому каналу, 12/11/2006 г. Как видно, здесь нет никакого «квалифицированного потребителя», и сложно не согласиться мыслью о важности освоения уже созданных знаний наряду с созданием нового, а также с мыслью об обучении всех людей, а не только творцов. Фурсенко позднее ещё раз высказывался на схожую тему (в источнике эти высказывания изложены от третьего лица): «В двухуровневой системе высшего образования бакалавриат станет первой ступенью высшего образования, после которой большинство студентов могут начинать работать в производственной сфере. Образовательная задача бакалавриата как полноценного высшего образования состоит в формировании базовых основ профессиональной культуры и основных деятельностных компетенций (коммуникативных навыков, навыков поиска и анализа информации, самообразования, коллективной работы и прочего). По убеждению министра образования и науки РФ Андрея Фурсенко, четыре года — вполне достаточный срок для подготовки специалиста, которого при нынешнем дефиците инженеров работодатели «оторвут с руками и ногами». Он подчеркивает, что пока идеология образования в большинстве своем осталась прежней, советской: вузы убеждены, что должны готовить творцов. А творцы не всегда и не везде нужны. Обучение в магистратуре будет направлено на подготовку специалистов, способных к решению наиболее сложных профессиональных задач, к организации новых областей деятельности, к проектной инженерии, к исследованиям и управлению.». Материалы семинара в СПбГУ ЛЭТИ, 2008. То есть, министр разъясняет достаточно простую и очевидную мысль: на первом этапе обучения готовятся специалисты, освоившие основы конкретной профессии и общие деятельностные навыки (типа коммуникации и самообразования), а на втором этапе отбираются наиболее способные, чтобы из них подготовить тех самых творцов: организаторов новой деятельности, проектировщиков, учёных, управленцев. То есть, творцы по-прежнему нужны, а ни о каких «квалифицированных потребителях» по-прежнему нет ни слова. Если же кто-то, в пику высказанной выше позиции, всё же захочет готовить творцов в ВУЗах с самого начала обучения, то стоит учесть следующее: во-первых, наиболее способные к творчеству, скорее всего, в любом случае проявят себя с самого начала (и никто им не может запретить творчество), а во-вторых, не знающий основ профессии и не имеющий элементарных навыков «творец» — это обычно очень печальное зрелище, и едва ли стоит переворачивать образовательный процесс с ног на голову.». В формировании мифов о реформе образования особенную, совершенно неповторимую и незаменимую роль сыграл Анатолий Пинский, ибо он сделал все возможное для дискредитации реформы образования, хотя, вероятно, не делая этого специально. Вот, что пишет он в своей книге «Либеральная идея и практика образования»: «Начиная с 1985 г. я искал такое слово, обозначающее некий главный, решающий фактор, от варьирования которого и могут зависеть вся перспектива и все главные сценарии возможных трансформаций нашей школы. Что это за слово? «Свобода»? «Творчество»? «Возвращение государства»? «Участие общества»? «Вариативность»? «Объективная оценка качества»? «Норматив финансирования»? <…> Сегодня, мне представляется, я нашел это слово. Это слово — «рынок». Я убежден, что все главные магистрали и сценарии изменений в школьной системе зависят от того, придет ли или не придет в школьный сектор рынок, и если придет, то как.». Сам товарищ Пинский никак не скрывает, что его взгляд на реформу расходится с тем, который исповедует Министерство и все властные органы, о чем он пишет в той же книге: «Итак, основные сценарии. Их, на наш взгляд, три: — инерционный (с элементами модернизации, но нерыночный); — радикально-рыночный (приватизация школы как основной вектор); — социально-рыночный. Инерционный сценарий: нерыночный. Оптимизация нынешней ситуации, но в той же базовой парадигме, нерыночной и «дирижистской». Совершенствование механизмов бюджетного финансирования. Отсутствие значимого притока внебюджетных денег. Некоторое улучшение образовательных стандартов с сохранением их прежней логики и формата. Невозможность преодоления феномена отчуждения общества, в первую очередь родительской общественности, от школы. Сохранение ситуации с существующей кардинальной нищетой школы. Продолжение процессов с ветшанием и, увы, начавшимся обрушением основных фондов школы. <...> Представляется, что пока мейнстримом является реализующийся первый сценарий.». Пинский не имел никогда действительной и достаточной власти не то что для продвижения своих идей во властных структурах, но даже для их полноценной пропаганды, в то время как его книга, которую я цитировал выше, была напечатана лишь посмертно – в 2007 году (сам он почил в бозе от 2006 года), но все же была растащена на цитаты, хотя обыкновенно и вносимые без кавычек. Директор обыкновенной вальдорфской «гимназии» N 1060 в Москве умудрился нанести ужасающий урон репутации реформы, поставив само ее осуществление под угрозу, действуя при этом лишь по повелению собственной глупости и болтливости, за которые было уплачено очень уж дорого реформаторами, но не им самим, если не считать его испорченной в простом народе репутации, до которой ему не было никакого дела. Известный левый критик реформы образования Александр Тарасов опубликовал еще в 2001 году статью «Назад, к неграмотной России?», что сыграла поистине огромную роль в формировании различных мифов о реформе образования, став источником плагиата для сотен журналистов, многие из которых и поныне переписывают избранные места статьи в свои творения без ссылок на оригинал, при этом еще и искажая авторский первоначальный текст, а иногда и воруя у других плагиаторов. Статья, однако, могла бы и не появиться, если бы Пинский не столь был  бы откровенен, находясь перед лицом его прямого идеологического противника (Пинский – классический либерал, Тарасов – марксист), хотя теперь уже, когда прошло более пятнадцати лет, хвататься за голову поздно. Ниже я цитирую ту часть статьи, которую более всего любят плагиаторы, на что я тем более имею основания, поскольку в них часто поминается Пинский, да и просветить читателя я желаю, дабы он знал первоисточники плагиата: «До определенного момента и автор этих строк никак не мог понять, что за реформа нас ждет и в чем ее суть. Но затем меня пригласили в Горбачев-фонд на конференцию по реформе образования. Вообще-то я, как и все нормальные люди, к Горбачев-фонду отношусь плохо. И к самому Горбачеву – тоже. Но на эту конференцию пошел – из-за темы. Оказалось, не зря: наконец удалось понять, зачем эта реформа задумана и во что она выльется. Выступавшие от группы разработчиков реформы (и, разумеется, уверявшие всех, какая это будет замечательная реформа) люди в основном почему-то принадлежали к Высшей школе экономики (ВШЭ): бывший министр Эдуард Днепров, директор Центра образовательных программ ВШЭ Татьяна Клячко и даже ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов. Что такое ВШЭ и зачем она создана, мы все знаем. Один мой коллега как-то в кулуарах НТВ-шной программы «Глас народа» услышал такое блестящее определение ВШЭ: «Оплот ельцинизма, созданный с целью научного обоснования экономической прогрессивности воровства». Два человека из той же компании формально выступали не от лица ВШЭ. Первым был Александр Адамский, представившийся руководителем Института образовательной политики «Эврика» <...> Вторым был Анатолий Пинский, директор довольно элитной московской школы N 1060. <...> А. Пинский, например, не смущаясь, убеждал собравшихся, что наша школа учит детей <…> слишком хорошо и дает им <…> слишком много знаний. Зачем им это? Это лишнее, объяснял Пинский. Зачем им, например, знать, что такое «районирование по Баранскому»? Или чему равен sin(2x)? Или что такое «амфотерные гидроксиды»? Чем меньше будут знать, тем лучше. Откуда такая странная логика? А вот, оказывается, откуда: по Пинскому, завтра Россия станет постиндустриальной страной. Вы спросите: ну и что? А то: в постиндустриальном обществе (объяснял Пинский в моем присутствии создателю интернет-сайта по образованию Александру Шкробу) никто не работает (в смысле – на производстве), а все заняты в сфере торговли и обслуживания! А для официанта или для проститутки, как вы понимаете, дорогие читатели, лишние знания вредны. Считать они будут не сами, а на калькуляторе, говорить и писать грамотно по-русски им противопоказано: не дай бог, клиента – «нового русского» – поправят. Я уж не говорю о химии, физике, географии, литературе или истории. Зачем официанту знать географию? Его дело – блюдо до столика донести. А проституткам знать химию просто вредно. Про клофелин слышали? То-то и оно. Химически неграмотная проститутка увидит клофелин под другим названием – и пройдет мимо. А химически грамотная прочитает на этом препарате написанное маленькими буковками «гидрохлорид клонидина» – и сразу все поймет! Позвольте, спросите вы, как же может существовать общество, где все заняты в сфере обслуживания и торговли? А чем они будут торговать? Кто-то же должен производить товары, которыми они торгуют. Так же, как и разную аппаратуру для сферы обслуживания (это только у проституток аппарат природный, а во всех остальных отраслях сервиса – искусственно сделанный). Вот и Шкроба заинтересовал вопрос, как же эти полуграмотные выпускники школ смогут восстановить в России промышленность. И знаете, что ему Пинский ответил? Что ее и не надо восстанавливать! То есть Пинский, видимо, думает, что Россия – это такой гигантский курорт. Акапулько. И промышленности никакой не надо. Туристы к нам будут приезжать миллиардами, а мы их обслуживать. А дороги, отели и прочую инфраструктуру для этого курорта построят, видимо, китайцы. Или африканцы. Или уж не знаю кто. Самый подходящий, конечно, в России для курортов климат. Такой вот у Пинского уровень компетентности. Постиндустриального общества нет ни в одной стране мира. Ни одна страна мира выше индустриального производства пока не поднялась. Что такое индустриальное производство? Это крупнотоварное машинное производство. Например, конвейерное. Если вам кто-нибудь скажет, что США – постиндустриальная держава, не верьте. Танки, снаряды, автомашины, телевизоры, холодильники, компьютеры – так же как стальные трубы, например, – в США как производились на заводах, так и производятся. Правда, официальная статистика утверждает, что в США все больше людей занято в «информационном секторе». Но кого включают в США в «информационный сектор»? Представьте себе: чиновников всех уровней (включая президента), армию, полицию, спецслужбы, суды и т.п. Если сложить всех наших бюрократов, военных, полицейских и вертухаев – то Россия, наверное, давно уже в первых рядах «информационной революции» идет! И бериевские следователи, оказывается, были пионерами постиндустриального обществав нашей стране – самой прогрессивной его частью! <...> Теперь понятен гнев Пинского против «районирования по Баранскому». Действительно, вот освоят дети это «районирование», поступят в вуз на географический или экономический факультеты – и едва ли им удастся внушить, что воровство – это «наиболее прогрессивный вид экономической деятельности». Будут они знать, чему равен sin(2x) и тому подобные вещи – поступят в МГУ, станут затем учеными-математиками. Вот ведь ужас какой! Адамский с компанией же точно знают, что ученые не нужны, а нужны проститутки. А тут некоторые плебеи хотят стать учеными. Безобразие. Или представьте себе, освоят они «амфотерные гидроксиды» – поступят в вуз, станут химиками, биологами, медиками. Ужас, ужас! Нужны официанты, нужны рикши. А с этими «амфотерными гидроксидами» – прямой путь в химики и медики. Кошмар!». Конечно, держи Пинский рот на замке, набрав в него воды или водки, да еще и руки себе связав, реакционеры все равно вели бы свою работу, направленную против нас, но у них не было бы такой мощной поддержки, какую даровал им Пинский своей болтовней и неумными статейками в прессе. В следующей главе нашей книги мы поговорим о том, что я доселе мало освещал, но что заняло у критиков добрую половину всех их работ, имея тут в мыслях, как вы могли догадаться, проблему Единого экзамена и его аналогов, сводящихся к общим вопросам тестирования.