О причинах «международного терроризма»: нищие духом — не блаженые, но опасно блажные - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор

Аналитическая записка

О причинах «международного терроризма»: нищие духом — не блаженые, но опасно блажные

“Новая газета” (№ 59 (702), 20 — 22 августа 2001 г.) в рубрике «Трудно быть человеком. Диалог с современником» опубликовала беседу с писателем Даниилом Граниным, озаглавленную “Требуется будущее”. Но прежде, чем обраться к тематике беседы, приведём тот контекст, из которого мы взяли эпиграф:

«Мне кажется, никогда ещё не было такой массовой потребности осмыслить своё прошлое, какая наблюдается у людей сейчас. Наше прошлое загадочно. Оно загадочно не столько по фактам, которые когда-нибудь ещё и ещё вскроются, а психологически.

Для меня это именно так. Фактов мне хватает. Я сыт ими по горло.

Я нищ методологически.

Факты не могут объяснить для меня самого главного — психологии людей. Забираясь назад, вглубь, каждый из нас останавливается в том пункте, далее которого ему идти уже невозможно; молодым людям проще — они идут налегке, не обременённые соучастием. Я говорю о соучастии не криминальном. Молекулярный уровень анализа позволяет мне рассматривать соучастие даже в мыслях. “Это было при мне, и я был с этим согласен” [1], — вот что я имею ввиду. Вот пункт, подле которого замедляется шаг, когда мы бредём назад, в собственную жизнь. Подле этого пункта мы занимаем круговую оборону и отстреливаемся до последнего патрона, потому, что последний бережём для себя».

Таково признание другого представителя благонамеренной либеральной интеллигенции — писателя Моисея Израилевича Меттера (литературное эссе “Пятый угол”, журнал “Hева”, № 1, 1989 г.). А благими намерениями вымощена дорога в ад, проходящая через тот именно пункт, возле которого предвидится «круговая оборона до последнего патрона». Причину же вынужденной необходимости «занимать круговую оборону» и «отстреливаться на неком психологическом рубеже до предпоследнего патрона», поскольку «последний патрон» предназначен для самоубийства, названа им правильно: это — методологическая нищета, если методология — наука,

· во-первых, о МЕТОДАХ диагностики разнородных проблем и,

· во-вторых, о МЕТОДАХ выработки способов (рецептов) их разрешения.

Когда работа над настоящей аналитической запиской дошла в этом месте до вопроса о соотношении фактов и методологии, она была прервана на несколько дней сообщением о террористических актах 11 сентября 2001 г. в США: два захваченных террористами “Боинга” с пассажирами на борту были вогнаны в оба здания Всемирного торгового центра на Манхэттене в Нью-Йорке; еще один захваченный авиалайнер был вогнан в здание Пентагона, развалив три из пяти корпусов в одной из сторон его пятиугольника, где, как сообщалось, размещались отдел по борьбе с терроризмом и военная разведка. В течение получаса оба небоскрёба в Нью-Йорке рухнули, похоронив под своими обломками тысячи человек. Пентагон горел более суток. По первым сообщениям в пожаре погибло до 800 человек (впоследствии сообщалось о значительно меньшем количестве погибших). И еще один авиалайнер упал в районе Питсбурга возможно потому, что захват его не удался: кто-то из пассажиров оказал сопротивление [2] и, пожертвовав собой и всеми другими находившимися на борту, спас США может быть от разрушения одной из АЭС направленным в неё тяжёлым самолётом [3]. Перед тем, как это всё произошло, администрация США не вняла прямым предостережениям о готовящихся террактах (в частности, в Белый дом позвонил некий иранец из тюрьмы в ФРГ, но ему не поверили), а ФБР, ЦРУ, Агентство национальной безопасности и прочие спецслужбы Запада заблаговременно не выявили подготовки террактов и не пресекли деятельность их организаторов и участников [4].

После того, как всё это произошло, оказалось, что и беседа с Д.Граниным, опубликованная “Новой газетой” 20 — 22 августа, принадлежит к числу тех событий, в которых выразилось предчувствие будущего кошмара в Нью-Йорке 11 сентября, хотя и не осознанное в таковом качестве. Приведём соответствующий фрагмент беседы (жирным отмечены вопросы Кима Смирнова, который беседовал с писателем):

«Когда мы говорим о роли личности в истории, то имеем в виду всегда руководителей, вождей. Но какова при этом роль простого, рядового человека — главной в истории личности? И не когда-нибудь, а именно сегодня?

— У вас есть ответ?

— Вы ко мне обращаетесь не по адресу, я не политолог, не философ.

— Я обращаюсь к вам как к главной личности в истории — просто человеку.

— Я писатель, и мое дело — ставить диагнозы, а не давать рецепты. Я реагирую на боль [5].

— Даниил Александрович! ХХ столетие было в отечественной науке веком энциклопедистов. И вот уходят последние из них. Ушел Дмитрий Лихачев. Ушел Никита Моисеев. Ушел Борис Раушенбах. Дальше — пустота. Ощущение, точно переданное Анной Ахматовой: «Кто знает, как пусто небо на месте упавшей башни…» Страшно за будущее. Или — ничего страшного? Все нормально? Просто минуло тысячелетие энциклопедистов [6] и наступает век интернета?

— Вопрос трудный. Может, не пустота, а пауза. Гении «любят» появляться пачками или пучками».

Но тем, кому страшно за будущее, прежде всего, необходимо осознать, что Всевышний не ошибается: ни в том, что произошло в прошлом; ни в том, что происходит ныне; ни в том, что свершится в будущем. И если не всем по нраву, в каких именно событиях (фактах Жизни) выражается безошибочность Вседержителя на протяжении всей истории, , то необходимо изменить собственные нравы. Новые нравы, выразившись в поведении людей, породят и иные события в Жизни. Станет ли будущее ещё более страшным, нежели то, которое надвигается при господстве нынешних нравов (ибо люди упорствуют, утверждаясь в своём злонравии), либо станет благодатным, — определяется тем, как изменяются нравы и помыслы самих людей…

Однако Д.Гранин не только не дал рецепта, но и диагноза не поставил. Диагноз, т.е. причина неспособности выразить образ желанного будущего, названа М.Меттером: нищета методологическая, свойственная и Д.Гранину. И вследствие этого у него, как и у М.Меттера и многих, многих других наших современников [7] тоже есть некий «пункт», дойдя до которого он только и способен, что «занять круговую оборону» и «отстреливаться до предпоследнего патрона потому, что последний патрон — для себя».

Вопрос только в том, что именно в жизни каждого из числа всех благонамеренных, но методологически нищих людей способно стать такого рода пунктом «круговой обороны»? кто из них и под воздействием чего именно дойдет до него, после чего будет «отстреливаться до предпоследнего патрона»? и что именно станет в смерти каждого из них «последним патроном» или «последней гранатой», которой он подорвёт и себя, и окружающих его «врагов»?

Пассажирам погибших авиалайнеров, чиновникам Пентагона, сотрудникам и посетителям Всемирного торгового центра, оказавшимся в зоне катастрофы случайным прохожим и проезжим, исполнявшим профессиональный долг полицейским, пожарным и медикам не повезло: такой «последней гранатой» стали погибшие авиалайнеры для тех, кто их захватил и повёл на указанные каждому из них цели. Но и террористы-“камикадзе”, другие соучастники и организаторы диверсии сами стали «патронами» (причём явно не последними, предназначенными для самих себя) в жизни каких-то третьих лиц, оставшихся за кулисами событий. Иными словами, выявленная многослойность вопросов и ответов на вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать для того, чтобы устранить угрозу терроризма в будущем?», — требует многое переосмыслить в привычной жизни и свершившейся истории глобальной цивилизации.