Евразийство и Россия: современность и перспективы - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор (бесплатные книги полный формат txt) 📗

Евразийство и Россия: современность и перспективы

Введение

«ЕВРАЗИЙСТВО — идейно-политическое и философское течение в русской эмиграции 1920-30-х гг. Началом движения стал выход сборника “Исход к Востоку” (София, 1921) молодых философов и публицистов Н.С.Трубецкого, П.Н.Савицкого, Г.В.Флоровского и П.П.Сувчинского. Историофилософская и геополитическая доктрина евразийства, следуя идеям поздних славянофилов (Н.Я.Данилевский, Н.Н.Страхов, К.Н.Леонтьев), во всём противопоставляла исторические судьбы, задачи и интересы России и Запада и трактовала Россию как “Евразию”, особый срединный материк между Азией и Европой и особый тип культуры. На 1-м этапе движения евразийцы осуществили ряд плодотворных историко-культурных разработок; однако затем евразийство всё более приобретало политическую окраску, наследуя “сменовеховству” [1] в признании закономерности русской революции и оправдании большевизма. Эта тенденция, усиленно проводившаяся левым крылом евразийства (Сувчинский, Л.П.Карсавин, П.С.Арапов, Т.П.Святополк-Мирский и др.), сочетавшаяся с проникновением в движение агентуры Государственного Политического Управления (Н.Н.Ланговой, С.Я.Эфрон и др.), вызывала протест другой части евразийцев и после ряда расколов на грани 1920-30-х гг. евразийство пошло на убыль» — сообщает энциклопедический сайт http://encycl.accoona.ru/?id=20576.

Как видно из этой энциклопедической статьи, её авторы:

· признают, что «евразийцы осуществили ряд плодотворных историко-культурных разработок»;

· однако при этом выражают неудовольствие тем, что впоследствии «евразийство всё более приобретало политическую окраску, наследуя “сменовеховству” в признании закономерности русской революции и оправдании большевизма».

Что касается последнего, то:

По нашему мнению, если произходит переосмысление исторического прошлого, то неизбежно вслед за этим произходит и переоценка политических перспектив, и соответственно — вырабатывается некая новая политическая сценаристика, которая не могла бы возникнуть на основе прежних представлений об историческом прошлом.

Соответственно претензии кого-либо к тем или иным моделям исторического прошлого, оценкам политических перспектив и к политической сценаристике, а также практике её осуществления, никогда не носят абстрактно-академического кабинетного характера, а выражают недовольство одних практических политиков и их закулисных вдохновителей деятельностью чуждой им концептуальной власти, — состоявшейся уже в таковом качестве либо находящейся в процессе становления. Поэтому вопрос не в том, что евразийство стало выражать себя в политике, а в том, есть ли в нём какая-либо адекватность историческому прошлому и какие политические перспективы соответствуют этой адекватности.

Т.е. вопрос о евразийстве в прошлом, настоящем и его перспективах — это один из аспектов вопроса о концептуальной власти и концептуальной властности [2].

Что касается утверждения авторов приведённой выше энциклопедической статьи о том, что «евразийство пошло на убыль», то такая оценка в наше время недостоверна, хотя в период существования СССР (особенно в предвоенный и послевоенный период вплоть до государственного краха СССР в 1991 г.) евразийству, как одному из способов понимания истории, действительно не было места в политике бывшего Советского Союза, вследствие того, что СССР представлял собой специфическое выражение именно евразийства в политической практике, хотя и под лозунговыми прикрытиями идей «мраксизма»-ленинизма; а на Западе идеи евразийства были заправилам политики не нужны, поскольку подрывали идейную обоснованность политики государств Евро-Американского конгломерата в отношении не входящих в состав конгломерата регионов, включая и СССР.

После государственного краха СССР, сопровождавшегося утратой «мраксизмом»-ленинизмом положения монопольно культивируемой в обществе идеологии, в условиях социального кризиса — разные достаточно широкие слои общества проявили интерес ко всем ранее запретным в СССР социологическим теориям, в том числе — и к наследию основоположников евразийства, упомянутых в приведённой выше энциклопедической статье.

Но и ранее этого периода истории представители “элиты” советской интеллигенции — в отличие от остальных граждан СССР - имели возможность ознакомления практически со всей литературой, издававшейся во всём мире, как на основе доступа в спецхраны отечественных библиотек, так и на основе личных связей в кругах “элитарной” и потомственно клановой разнородной [3] интеллигенции и в СССР, и за рубежом.

Кроме того, поскольку процесс познания обусловлен объективными закономерностями, то, если некое явление объективно существует (или существовало и оставило свои следы), — неизбежно, что независимо друг от друга разные изследователи приходят к содержательно сходным в чём-то мнениям о нём, хотя их мнения, возможно, будут представлены в разных формах и затрагивать разные аспекты этого явления.

В результате к моменту государственного краха СССР и марксистско-ленинского мировоззрения, евразийство обрело открытые возможности для развития своих теоретических воззрений в России и воплощения их в практическую политику. А вследствие действия двух ранее названных факторов (спецхраны и личные связи + объективность закономерностей познания) евразийство в России периода последнего десятилетия ХХ века — первого десятилетия XXI века — это уже не то евразийство, которое оставили в наследие потомкам его основоположники.

Главное приобретение евразийства наших дней — так называемая «теория этногенеза и пассионарности», изложенная в работах Л.Н.Гумилёва: прежде всего, в его книге “Этногенез и биосфера Земли”. Однако, при более внимательном разсмотрении, это приобретение предстаёт для евразийства не как достижение в его развитии, а как проблема, поскольку «по-евразийски мыслящая» общественность вульгаризировала «теорию пассионарности и этногенеза», после чего «съела» её вместе с неадекватным жизни понятийным аппаратом, не заметив ни совершённого ею акта вульгаризации, ни неадекватности её понятийного аппарата жизни, обусловленной своеобразием личности Л.Н.Гумилёва.

В материалах Концепции общественной безопасности (КОБ) «теория пассионарности» в изложении её Л.Н.Гумилёвым в книге “Этногенез и биосфера Земли” разсмотрена в работе Внутреннего Предиктора СССР (ВП СССР) “Мёртвая вода” [4] (т. 1, гл. VII. «Пассионарность»: биология и другие взаимовложенные процессы). Но поскольку настоящая записка посвящена евразийству, а теория пассионарности в настоящее время является неотъемлемой его составной частью, то для понимания наших претензий к евразийству как к теоретической основе делания политики, кое-что касающееся теории пассионарности, необходимо пояснить здесь в целях обезпечения самодостаточности настоящей записки для понимания.

Начнём с того, что сам Л.Н.Гумилёв никогда не экстраполировал в будущее действие теории пассионарности, но делал оговорку (по крайней мере она запомнилась по его устным выступлениям), что течение истории, её ритмика до начала XIX века согласуется с изложенной им теорией пассионарности.

Такая по содержанию оговорка является свидетельством того, что Л.Н.Гумилёв был человеком с довольно развитой интуицией, что и отличает его от приверженцев изложенной им «теории пассионарности», которые, не чуя течения жизни, экстраполируют действие теории пассионарности в будущее и на этой основе высказывают предположения о возможном течении политики и строят политическую сценаристику. Об этой оговорке Л.Н.Гумилёва не все знают (а знающие о её значимости не задумываются), причин её не выявляют и впадают в ошибку, вульгаризируя его наследие в своих интерпретациях.