Актуальные проблемы государственной политики - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗

Введение. Что изучают и будут

изучать политологи России

Начнем с вопроса: «Чему вы учитесь?»

Политология – новая область знания в России. Те, кто в 1980-е годы стали называть себя политологами, в основном работали в идеологических службах – вели пропаганду «решений КПСС». Это были решения, подготовленные экспертами в рамках, заданных высшим эшелоном номенклатуры. Сама КПСС в форме съездов и выступлений в партийной печати лишь легитимировала эти решения, а «политологи» ставили знак качества от имени науки.

Таким образом, они играли заметную роль в политической практике, в то время как политология – это рефлексия о политической практике, получение беспристрастного знания о том, «что есть» политика в реальности, а также размышления о том, какой могла бы быть политика при тех или иных изменениях субъекта и объекта политики. При этом очевидно, что политология – лишь одна из многих дисциплин, которые обеспечивают политиков рациональным знанием. Ведь политика прямо или косвенно влияет на все стороны бытия общества и народа.

Хорошее и важное определение дал в своем учебнике К.С. Гаджиев: «Предметом политологии в общей сложности является политическое в его тотальности, в контексте исторического развития и реальной социальной действительности, а также взаимодействия и переплетения различных социальных сил, социокультурного и политико-культурного опыта».

Это определение важно тем, что очень многие политологи вырывают политический процесс из контекста исторического развития и реальной социальной действительности, игнорируют структуру постсоветского общества (переплетение различных социальных сил) и уж тем более социокультурный и политико-культурный опыт народа.

Политолог не служит политикам, а исследует их когнитивную, социальную и нормативную структуры, абстрагируясь в своем акте познания от своей нравственной оценки объекта исследования. Тем он и ценен для политиков. Лишь «в свободное от работы время» политолог может выступать как политик или морализатор – будь то на стороне власти, оппозиции или других акторов политики.

Эта ситуация методически и этически сложна. Как, изучая политику, отрешиться от своих ценностей, особенно если они находятся в конфликте с ценностями заказчика или работодателя? Это трудно, но возможно. Так, врач стремится поставить достоверный диагноз болезни пациента независимо от того, симпатичен ему пациент или противен. Так же фронтовая разведка добывает достоверное знание о противнике, а не доводы, чтобы его ненавидеть. Политолог, создающий имиджи политиков, даже по зову совести, – «ряженый», он берет на себя функции другой профессии. Здесь – проблема и самой политологии, и подготовки профессиональных политологов в вузах.

Как обстоит это дело у нас – здесь и сейчас? В основном в постсоветской России воспроизводится то состояние политологии, которое было в позднем СССР. Разница в том, что цивилизационный (культурный, идеологический) конфликт в гуманитарной интеллигенции СССР, вызревавший с 1960-х годов, в основном был латентным или представлялся маргинальным (мейнстриму противостояла «кучка диссидентов»), а в конце 1980-х годов он стал открытым, перерастая в 1990-е годы в непримиримое противостояние крупных общностей. Сейчас общество расколото на «сторонников и противников реформы».

Социальная база обеих этих сторон велика и сравнима по интеллектуальным ресурсам, так что обе стороны обзавелись своими «политологами». Одни пропагандируют и легитимируют «либеральные реформы», другие критикуют эти реформы и подрывают их легитимность.

Иными словами, те и другие выступают как активные политики, занимаясь борьбой. В их работе анализ если и присутствует, то лишь как инструмент борьбы. Анализ у них методологически подчинен идеологии. Снова применяя аналогию, скажем, что те и другие служат в штабе, а не в разведке. Разумеется, в системе образования, в издательстве учебников и в СМИ видны и слышны в основном «политологи», служащие реформаторской власти (хотя и внутри нее есть трения). Но здесь для нас важно, что сообщества, чья когнитивная структура была бы ориентирована на добывание актуального достоверного знания о политике, в России пока не возникло. Политическая система России, проходящая через полосу острых конфликтов и противоречий, лишена разведки. В результате все социальные акторы политической системы несут большие потери. В выигрыше остаются лишь теневые силы, извлекающие доход из хаоса.

Любое профессиональное сообщество соединено трудами авторитетной группы «мастеров», которые заложили основы парадигмы, задали нормы познания и коммуникации – внутри и вне сообщества. Их имена на слуху, они представляют сообщество в СМИ, их знают зарубежные коллеги. Такой группы в российской политологии нет. На виду – две конкурирующие группы пропагандистов «рыночной реформы». Вначале, в 1980—1990-е годы, они работали вместе под эгидой «команды Горбачева—Ельцина». После 2000 г. одна часть сохранила прежнюю риторику, а другая примкнула к «проекту Путина». Россыпь политологов «левопатриотического» толка сплотиться в организующую группу не смогла и ведет катакомбное существование. Можно, конечно, всех их называть политологами, но легче не станет.

Видимо, в данный момент власть еще не заинтересована в получении и предоставлении обществу беспристрастного знания о политическом процессе, а значит, и политология научного типа не нужна. Политология научного типа стала бы мощным фактором роста гражданских настроений и обретения населением политической воли и организации, а это усложняет политические процессы.

Однако нельзя не видеть, что конъюнктурные выгоды для власти от пассивности населения краткосрочны, и уже сейчас баланс выгод и потерь, видимо, стал сдвигаться в зону отрицательных значений. Эта пассивность – симптом деградации общества, которая идет под давлением социальной обстановки и политических воздействий государства на общество. «Нейтрализовав» большинство бедностью и страхами, власть лишь ненадолго упростила свое положение, но зато утратила активную благожелательную поддержку слишком большой части граждан. Пока что большинство голосует за нынешнюю власть, но ее культурная гегемония быстро слабеет. Голосование «за меньшее зло» – плохая опора, а впереди трудные времена.

Одна из причин отчуждения населения от власти – отсутствие адекватного языка (дискурса), на котором власть, все ветви оппозиции и масса граждан могли бы вести общественный диалог по реальным вопросам национальной повестки дня. А ведь анализ и «конструирование» этого дискурса для всех частей политической системы (включая молчаливое большинство) – предмет именно политологии. Но вспомним тот язык, на котором в 2011—2012 гг. общались с протестными группами видные провластные политологи – они сужали пространство диалога.

А политологического исследования наблюдаемых конфликтов не было.

Между тем неспособность политологов предложить методологию перевода конфликтов в режим диалога чревата риском «некоммуникабельности» между государством и первым постсоветским поколением, которое вышло на общественную арену. Именно на это поколение власть делала ставку в своем проекте модернизации России, она не заинтересована в том, чтобы доводить дело до конфликта и отчуждения.

Из этого следует вывод: срочной национальной задачей в России стало создание ячеек научной политологии и соединение их в профессиональное сообщество. Пусть и апологеты, и критики власти продолжают выполнять свою роль «агитатора, горлана-главаря» и даже называют себя главными политологами, надо обеспечить институционализацию структур позитивной политологии без ненужных конфликтов с «конкурентами».

Ясно, что эти ячейки новой политологии могут расти и крепнуть только в процессе обучения студентов и аспирантов – но уже на жесткой методологической основе научного типа. Это должна быть подготовка не будущих президентов, не помощников депутатов и не «политических менеджеров», а исследователей и аналитиков. Работы для них в России хватит еще надолго.