Конец означает начало - Роговин Вадим Захарович (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
«Козлами отпущения» за неудачи финской войны Сталин сделал также командиров — участников гражданской войны, явно преувеличив их роль, поскольку их доля в командном составе после репрессий 1937—1938 годов была крайне незначительной. В заключительном слове на заседании Главного военного совета он заявил: «У нас есть в командном составе засилье участников гражданской войны, которые не могут дать хода молодым кадрам». Среди таких «молодых кадров», «новых людей», «мастеров, инженеров войны» Сталин назвал, в частности, выдвинутого в возрасте 24 лет на пост командующего военно-воздушными силами Рычагова [145].
Однако в 1940 — первой половине 1941 года были арестованы около двадцати высших военачальников, выдвинувшихся в 1937—1939 годах, в том числе несколько активных участников гражданской войны в Испании. Среди них были заместитель наркома обороны генерал-лейтенант Рычагов; начальник управления противовоздушной обороны генерал-полковник Штерн; помощник начальника Генштаба по авиации генерал-лейтенант авиации Смушкевич; начальник Главного управления авиации дальнего действия генерал-лейтенант авиации Проскуров и др. [146]
Причины расправы с этими людьми носили разный характер. Так, Рычагов на заседании Военного Совета, где речь шла о большой аварийности авиации, неожиданно бросил резкую реплику Сталину: «Аварийность и будет большая, потому что вы заставляете нас летать на гробах». Эта реплика вызвала сильное раздражение Сталина. Спустя короткое время, в самом начале войны Рычагов был арестован и исчез навсегда [147].
В начале 1941 года начальник Генерального штаба Мерецков в выступлении на совместном заседании Политбюро и Главного Военного Совета заявил, что война с Германией неизбежна и поэтому нужно переводить на военное положение армию и страну, укреплять западную границу. За это он был объявлен «паникером войны» и на этом основании снят со своего поста, а спустя некоторое время арестован. Правда, после истязаний и издевательств в застенках НКВД он был по приказу Сталина освобождён и возвращен на руководящую работу в начале войны, которую он закончил в звании маршала [148].
Репрессии командного состава привели к тому, что уже война с Финляндией, по словам Жукова, показала: «Мало того, что армия, начиная с полков, была обезглавлена, она была ещё и разложена» [149].
Это разложение выражалось прежде всего в упадке воинской дисциплины. На совещании по военной идеологии, состоявшемся в мае 1940 года, Проскуров говорил: «Как это ни тяжело, но я прямо должен сказать, что такой разболтанности и низкого уровня дисциплины нет ни у одной армии, как у нас. (Голоса: «Правильно!»)» [150]
На ослабление армейской дисциплины сталинская клика реагировала привычными для неё методами введения новых репрессий. 6 июля 1940 года был принят Указ Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за самовольные отлучки и дезертирство», согласно которому военнослужащие за совершение самовольной отлучки подвергались суду Военного трибунала и по его приговору направлялись в только что созданные дисциплинарные батальоны на срок от 3 месяцев до 2 лет [151].
В новом дисциплинарном уставе, введённом в действие в октябре 1940 года, указывалось, что командир не несёт ответственности, если он «для принуждения неповинующегося приказу и для восстановления дисциплины и порядка будет вынужден применять силу или оружие» [152]. Это положение привело к широкому распространению рукоприкладства офицеров, сержантов и старшин по отношению к подчинённым.
Обезглавливание Красной Армии, ослабление её морального духа и внедрение палочной дисциплины сыграли немалую роль в том, что, как говорил Жуков в беседе с К. Симоновым, «…немецкая армия к началу войны была лучше нашей армии подготовлена, выучена, вооружена, психологически была лучше готова к войне…» [153].
Такое положение дел не было секретом для германского руководства. Даже в разгар советско-германской «дружбы» плачевное состояние Красной Армии оживлённо обсуждалось среди нацистских бонз, о чём свидетельствуют дневниковые записи Геббельса: «1939 г. 11.XI. Русская армия большой ценности не имеет. Плохо руководима, ещё хуже оснащена и вооружена… 14.XI. Гитлер вновь констатирует катастрофическое состояние русской армии. Её едва ли можно использовать для боевых действий» [154].
Выступая 23 ноября 1939 года на секретном совещании главнокомандующих родами войск вермахта, Гитлер говорил: «Россия в данный момент не опасна. Она ослаблена многими внутренними обстоятельствами… Фактом остаётся то, что в настоящее время боеспособность русских войск незначительна. На ближайший год или два нынешнее состояние сохранится» [155].
Эти выводы Гитлера были подтверждены и конкретизированы немецкими военными и политическими аналитиками, а также германской военной разведкой в непосредственном преддверии нападения Германии на СССР. В секретном докладе, подготовленном разведывательным отделом Генштаба сухопутных войск Германии 15 июня 1941 года, указывалось: «В связи с последовавшей после расстрела летом 1937 года Тухачевского и большой группы генералов „чисткой“, жертвой которой стали 60—70 % старшего начальствующего состава, имевшего частично опыт войны, у руководства „высшим военным эшелоном“ (от главнокомандования до командования армий) находится совсем незначительное количество незаурядных личностей… На смену репрессированным пришли более молодые и имеющие меньший опыт лица. Преобладающее большинство нынешнего командного состава не обладают способностями и опытом руководства войсковыми соединениями. Они не смогут отойти от шаблона и будут мешать осуществлению самых смелых решений. Среднему и младшему командному составу (от командира корпуса до лейтенанта включительно) также, по имеющимся данным, свойственны очень серьёзные недостатки» [156].
С 1935 по 1940 год шесть раз менялось руководство военной разведки РККА. В 1938 году практически была ликвидирована вся нелегальная резидентура. Вместо отозванных в СССР и репрессированных лучших работников закордонных резидентур пришли малокомпетентные, неопытные и слабообученные работники, зачастую не знавшие даже языка страны пребывания.
Степень централизации поступления разведывательной информации, как и вообще степень централизации всей власти перед войной, в СССР была гораздо больше, чем в Германии. По сути советская стратегическая разведка была личной разведкой Сталина, которому Берия, минуя Наркомат обороны и Генштаб, направлял непосредственно все сколько-нибудь важные донесения НКВД и ГРУ.
В докладе, посвящённом итогам финской войны, Ворошилов заявил, что разведки, как органа, обслуживающего и снабжающего Генеральный штаб всеми нужными данными о наших соседях и вероятных противниках, их армиях, вооружениях, планах, а во время войны исполняющего роль глаз и ушей нашей армии, у нас нет [157].
IX
Репрессии
В результате подсчётов, проведённых в 1954 году работниками МВД, была подготовлена справка «Число осуждённых по делам органов ВЧК—ОГПУ—НКВД—МГБ за 1921—1940 годы». В ней указывалось, что в 1939 году было осуждено 63 889 человек, в 1940 году — 71 806 человек (примерно в 5—6 раз меньше, чем в 1937 и 1938 годах), в том числе приговорено к высшей мере наказания соответственно 2552 и 1649 человек (в 150—200 раз меньше, чем в 1937 и в 1938 годах) [158]. Указанные цифры расстрелянных следует считать преуменьшенными, поскольку в них не вошли данные о числе расстрелянных польских офицеров, считавшихся военнопленными, которые хранились под грифом особой секретности и были недоступны составителям справки.
Основную часть осуждённых в те годы составили жертвы репрессий, развернувшихся на территориях, вошедших в состав СССР в 1939—1940 годах. Кроме того, сюда входили «враги народа», арестованные в годы большого террора, рассмотрение дел которых завершилось в 1939 и 1940 годах. За эти два года из данной группы было освобождено и реабилитировано несколько десятков тысяч людей, а дела других нескольких десятков тысяч были подвергнуты серьёзному пересмотру. При этом, однако, не был освобождён и не избежал расстрела ни один ранее арестованный член или кандидат в члены ЦК ВКП(б) и ни один военачальник наиболее высокого ранга (начиная с комкоров). Более того — в эти годы бериевской «оттепели» прошла серия арестов детей наиболее видных оппозиционеров и партийно-государственных деятелей. Так, в 1939 году были арестованы и приговорены к заключению в лагеря или к ссылке несколько бывших одноклассниц, учившихся на первых курсах вузов. Всем им — Н. Крестинской, Н. Ломовой, Е. Рухимович, Т. Смилге — «тройкой» было «пришито» групповое дело [159].
