Избранное. Том 2 - Петраков Николай Яковлевич (читать книги полные txt) 📗
Государственное регулирование спроса на продукцию и услуги. Перелом в экономике наступит только при росте производства и сбыта продукции. Рост же начинается и идет тогда, когда повышается платежеспособный спрос населения и предприятий. Значит, надо, чтобы у них были деньги – заработанные, кредиты, вклады. Отчего у нас бушует платежный кризис, этот первейший вестник катастрофы? Оттого, что государство потеряло контроль над денежным обращением, ценами, банками, преступностью, налогами, валютой, внешней торговлей, да и внутренней тоже. Спрос сжался: какое же может быть производство? Производить бесплатно охотников мало. И он все больше сжимается: десятки миллионов покупателей не имеют денег даже на самое необходимое, а у них десятки миллионов иждивенцев. Почти нет денег и у предприятий.
Просрочки платежей за поставки дошли до трех месяцев. Как же почти без выручки от реализации и почти без оборотных средств предприятия могут прожить при переходе к рыночной экономике? Что касается неплатежей, то для позиции правительства характерно высказывание ответственного секретаря Оперативной комиссии правительства по совершенствованию системы платежей и расчетов: «Кризиса платежей как такового сейчас нет» [9].
Предприятия надо наделить минимально необходимыми (для нормальной оплаты поставок и выдачи заработной платы) оборотными средствами и минимально необходимыми ресурсами для поддержания в работоспособном состоянии станков, машин, оборудования, обеспечить их заказами на изготавливаемую продукцию. Тогда почти остановившееся производство начнет оживать, а работники смогут зарабатывать деньги на жизнь. И чем больше будет оживать производство, тем, понятное дело, они будут больше зарабатывать и лучше жить.
Однако где взять финансовые ресурсы? Их, как уверяет правительство, нет ни в госбюджете, ни в Банке России, ни у субъектов Федерации. Таковые ресурсы есть на финансовом рынке. Послевоенная Япония, например, где промышленное производство упало на 90 %, именно так и нашла средства для восстановления экономики. Правительство первые 10–12 восстановительных лет не открывало финансовый рынок в стране. Центральный инвестиционный банк аккумулировал значительную часть денежных средств и выдавал их лишь на те нужды, которые признавались важнейшими для национальной экономики.
Надо полагать, и нам для восстановления народного хозяйства следует сжать, сократить либо вовсе закрыть «свободный финансовый рынок», аккумулировать капиталы в находящихся под контролем правительства банках и направить их на ликвидацию неплатежей, на пополнение оборотных средств хозяйств, а также на текущие и капитальные ремонты оборудования предприятий. Когда сегодня повсеместно говорят о необходимости инвестиций в экономику, то почему-то не уточняют, что, прежде всего и раньше всего инвестиции нужны в оборотные средства. Если без вложений в основные средства хозяйство останавливается по мере их износа и счет здесь идет на годы, то без достаточных для нормальной работы оборотных средств предприятия останавливаются, не дожидаясь и конца года. Неплатежи – самый скорый метод окончания работы народного хозяйства. Альтернативой может быть только «натуральная экономика» – без платежей, без денег и становящихся вследствие этого ненужных и излишних хозяйству цен.
Что касается приватизированных предприятий, то к ним может быть дифференцированный подход. Крупные и средние из них, если контрольные пакеты акций остались у государства, ничем не будут отличаться от государственных. Вообще-то по европейским стандартам они и считаются государственными. Другие крупные и средние предприятия в критический период в части заказов, цен, налогов, зарплаты, порядка кредитования должны быть приравнены к казенным, т. е. работать на благо страны. Позднее можно будет разобраться и с ними, с каждым в отдельности: какое приватизировано с пользой для национальной экономики, какое – с ущербом, а какое – «прихватизировано».
Показательно, что, доведя количество акционированных предприятий в стране до 27,5 тысяч и приватизированных – до 12,5 тысяч, ведомство по приватизации, как сообщил его глава, обеспечило поступление в бюджет от приватизации около 1 триллиона рублей из запланированных 8,7 триллионов рублей [10]. Как только катастрофа в экономике будет предотвращена, надо оценить реальную и продажную стоимость приватизированных предприятий. Известно, что 500 крупнейших предприятий страны стоимостью в 200 миллиардов долларов Госкомимущества продал всего за 7 миллиардов долларов. Видимо, подобная практика широко распространена. В таком случае акционерам государство вправе представить следующую возможность: либо доплатить до реальной цены, либо перейти в положение арендаторов невыплаченной части имущества, либо же вернуть собственность государству.
Государство должно взять цены под свой жесткий контроль. Его задача – обеспечить паритет цен по последовательным звеньям народного хозяйства, от угля и нефти до хлеба и обуви. Это значит, что электричество не может быть дешевле используемых угля и мазута для электростанций, зерноуборочный комбайн – дороже собранного с его применением хлеба, добыча угля в Кузбассе – дешевле его перевозок и т. п. Ведь нэп, например, не состоялся бы без паритета цен между городской и сельской продукцией. И американское фермерство без госзакупок зерна правительством Ф. Рузвельта по паритетным ценам полностью было бы разорено.
Во время нефтяного кризиса 1970-х гг. президент США Р. Никсон дважды замораживал цены и доходы. Он называл это «периодом принудительной стабильности». Действительно, если она не получается естественным путем, то приходится прибегать к принуждению. Остановить беспорядочный и бесконтрольный рост цен мы можем лишь таким же образом. Но это мера временная. Она ведь консервирует и все существующие дисбалансы, диспаритеты цен. Поэтому надо подготовить и меры их упорядочения. По опыту современных индустриальных экономик в числе таких мер можно назвать прежде всего закон о порядке отнесения затрат на себестоимость продукции и услуг. Тем самым под угрозой уголовного наказания ликвидируется возможность произвольного взвинчивания затрат и, следовательно, «накрутки» цен. Да и обман налогового ведомства (завышение в цене себестоимости и соответственно припрятывание прибыли) становится тем самым весьма затруднительным.
Кроме того, для обеспечения паритета цен по последовательным переделам государство должно определить нормативы прибыли к себестоимости продукции (единые или дифференцированные в зависимости от капиталоемкости и трудоемкости отраслей – это предстоит выбрать). Сверхприбыли могут быть изъяты в госбюджет через прогрессивные ставки налога на прибыль, рентные платежи. Возможен и такой вариант: государство фиксирует цены на исходные сырьевые, топливные ресурсы и на потребительские товары первой необходимости. А промежуточные звенья производства на основе картельных соглашений определяют свои цены.
Цены на потребительские товары первой необходимости должны иметь четко установленную верхнюю границу. Еще Борис Годунов четыре века назад при сильном недороде устанавливал в Москве казенную цену на хлеб. Якобинское правительство во Франции в конце XVIII в. утвердило «хлебный максимум» – цены не могут расти выше назначенной цены. В послевоенной ФРГ были приняты «социально-приемлемые цены» на хлеб, обувь и товары рядового качества, на жилье. В России на уровне реально прожиточного минимума, а не просто в 48 тысяч или 56 тысяч рублей следует установить минимальный уровень зарплаты, пенсий и пособий. Никакое серьезное правительство в условиях кризиса или катастрофы не оставляло доходы населения без внимания и не устанавливало минимальный доход граждан на уровне вымирания. С другой стороны, всегда определялся прямо или косвенно максимально допустимый уровень дохода гражданина. Чаще всего достигается это так: на высокие и сверхвысокие доходы назначается жесткий налог, даже на уровне 90 % и более. Почему бы российской казне сегодня не последовать этому примеру?
