Война иными средствами - Блэквилл Роберт (полная версия книги .TXT) 📗
Если сформулировать иначе, геополитика представляет собой набор допущений о том, как государству следует осуществлять власть над той или иной территорией (что составляет эту власть, каким образом она возрастает или увядает). То же самое верно в отношении геоэкономики, как мы определяем последнюю в данной книге. Но большинство геополитических исследований обыкновенно объясняет и предсказывает применение государственной власти посредством целого ряда географических факторов (территория, население, экономические показатели, природные ресурсы, военный потенциал и т. д.) [53]. Геоэкономика, на наш взгляд, должна предлагать «параллельную» картину того, как государство набирает и осуществляет свою власть – посредством экономических, а не географических факторов.
Исходя из такого понимания, использование военной силы для достижения экономических целей больше относится к сфере геополитики, чем к сфере геоэкономики. Но все равно обе дисциплины тесно связаны, и эта связь между ними заслуживает изучения и дальнейшего осмысления. В частности, стоит задаться вопросом, приведет ли нарастание использования геоэкономических инструментов государственного управления к изменению «матрицы», характеризующей, когда и как страны прибегают к военной силе [54]. Этот вопрос не относится напрямую к содержанию нашей книги, однако он очень важен, и мы будем затрагивать его в следующих главах.
Принципиальный момент: понимание геоэкономики требует постижения коренных отличий в операционных предпосылках геополитики и экономики. Логика геополитики традиционно предусматривает игру с нулевой суммой, тогда как логика экономики традиционно опирается на игру с положительной суммой. Майкл Мандельбаум в своей последней книге отметил, что «сердце политики – власть; цель экономики – богатство. Власть по своей природе ограниченна. Поэтому стремление к власти видится спорным. Это игра с нулевой суммой… Богатство, напротив, не имеет пределов, благодаря чему экономика становится игрой с положительной суммой» [55]. Геоэкономика, по сути, сочетает в себе логику геополитики и инструменты экономики, рассматривая экономические действия и характеристики конкретного государства как «встроенные» в крупные реалии государственной власти. Этот факт часто приводит к конфликту геоэкономических подходов и положений экономической теории.
Сформулируем так: возвращаясь к мысли, что, как выразился Мандельбаум, «в экономике, в отличие от войны, каждый может быть победителем», для геоэкономики важно то, что указанное различие сохраняется только до тех пор, пока экономические действия предпринимаются ради экономических целей [56]. Но выясняется, что геополитическое использование экономических инструментов способно привести к результатам, столь же значимым и столь же «нулевым», как и те, которые достигаются традиционной военной демонстрацией государственной власти.
Симптомы этих дисциплинарных конфликтов между экономикой и внешней политикой проявляются в США на всем протяжении истории страны. Большинство призывов переориентировать американскую внешнюю политику ради учета возрастающей роли экономических факторов (то есть на «рельсы» геоэкономики) сопровождается, как правило, сетованиями на институциональную неспособность правительства США совместить внешнюю политику с экономической стратегией. Бывший госсекретарь США Хиллари Клинтон поделилась своими соображениями на сей счет в выступлении перед конгрессом [57]. Ее поддержал целый хор сторонних наблюдателей, включая бывших американских военачальников, экономистов и внешнеполитических стратегов, причем равно республиканцев и демократов [58]. Вскоре после того, как Клинтон изложила свои взгляды на экономическую повестку дня, Дэвид Роткопф, генеральный директор и редактор журнала «Форин полиси», опубликовал заметку о Хиллари Клинтон, якобы «проникающей» в министерство торговли; он писал, что «речь Клинтон знаменует продолжение успешной деятельности госсекретаря по переосмыслению роли ее ведомства… она хочет „думать иначе“, цитируя Стива Джобса… Также [эта речь] показывает, что администрация повзрослела и определилась со своими приоритетами и жизненно важными компетенциями в необходимых сферах» [59]. Другие комментаторы, например, бывший сотрудник Государственного департамента Николас Бернс, начали спрашивать, позволит ли программа госсекретаря Клинтон администрации Обамы изменить тот способ, каким традиционно действовал Вашингтон, действительно ли экономические соображения будут рассматриваться наравне с военными и дипломатическими при определении национальных интересов [60].
Почему всякое взаимодействие в пространстве разработки внешней политики и экономики оказывается настолько затруднительным? Наиболее распространенное мнение состоит в том, что так было не всегда; на деле Соединенные Штаты исторически придерживались экономически ориентированной внешней политики. Как недавно отметил Роберт Зеллик, бывший глава Управления торгового представителя США и президент Всемирного банка, данное «отделение экономики от внешней политики США и политики в области безопасности отражает отход от раннего американского опыта. В первые 150 лет существования страны американская внешнеполитическая традиция была пронизана экономической логикой. К сожалению, осмысление международной политической экономики стало в США забытым искусством» [61].
Зеллик уточнил эту характеристику, предложив содержательный исторический обзор (едва ли не лучшее из имеющихся исследование по истории Соединенных Штатов) [62]. Но этот обзор поднимает важнейший вопрос: если Соединенные Штаты были прежде столь привержены экономически ориентированному государственному управлению, почему они отказались от этих практик? На этот вопрос мы попытаемся ответить в главе 6.
Если некоторые толкования термина «геоэкономика» подразумевают обратную конфигурацию средств и результатов (то есть применение военной силы ради достижения экономических целей), то другие фокусируются исключительно на средствах. Действительно, многие комментарии относительно внешней политики используют термин «геоэкономика» как способ доказать, что приоритеты внешней политики могут или даже должны смещаться от военной ориентированности к реализации экономических целей.
Большинство согласится, что подобное понимание геоэкономики вошло в современный лексикон международных отношений благодаря опубликованной в 1990 году статье Эдварда Люттвака, в которой автор утверждал, что «окончание холодной войны неуклонно ослабляет значимость военной силы в мировых делах». По его мнению, мировая политика начинает уступать место геоэкономике, которая «сочетает логику конфликтов с методами торговли» [63]. Люттвак указывал, что «по мере снижения актуальности военных угроз и военных союзов геоэкономические приоритеты и механизмы становятся доминирующими в действиях государства». Он вернулся к данной теме в своей книге 1993 года, причем придал изложению алармистскую тональность. Геоэкономика, пояснял он, не больше и не меньше, чем продолжение древнего соперничества наций посредством новых промышленных инструментов. Как и в прошлом, когда молодые люди в униформе маршировали в бой ради территориальных завоеваний, сегодняшних налогоплательщиков убеждают субсидировать схемы индустриальных завоеваний. Вместо борьбы друг с другом Франция, Германия и Великобритания теперь сотрудничают, финансируя «Эйрбас индастри» в его противостоянии с «Боинг» и «Макдоннелл – Дуглас». Вместо того чтобы оценивать прогресс по перемещению линии фронта на карте боевых действий, теперь следят за котировками мирового рынка акций для конкретных категорий товаров и сырья.
