Партия расстрелянных - Роговин Вадим Захарович (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
С самого начала пребывания Троцкого в Мексике просталинские элементы направляли свои неослабные усилия на то, чтобы лишить его права убежища. Давление на мексиканское правительство с целью добиться высылки Троцкого из страны было так велико, что президент Карденас, относившийся к Троцкому с глубоким уважением, ни разу не решился встретиться с ним.
В середине 1937 года улицы Мехико были заклеены листовками, в которых утверждалось: Троцкий в союзе с мексиканскими реакционными генералами готовит в стране реакционный переворот.
Такого рода акции возглавлялись руководителем Федерации мексиканских профсоюзов, сталинистом Ломбарде Толедано. В статье «Тоталитарное право убежища» Троцкий писал: «Толедано пока ещё не хозяин в Мексике. Он не может, по примеру своего учителя и патрона, расстреливать или отравлять безоружных эмигрантов. В его распоряжении остаются средства: клевета и травля. И он пользуется ими как можно шире» [980].
Троцкий указывал, что Толедано понимает под правом убежища «право въезда в Мексику для агентов ГПУ». Это замечание основывалось на действительных фактах. Материалы архивов НКВД и воспоминания его сотрудника Судоплатова свидетельствуют: уже в начале 1937 года в Мексику были направлены опытные разведчики-нелегалы для наблюдения за Троцким и подготовки террористического акта [981]. При расследовании дела об убийстве Райсса обнаружилось, что непосредственные убийцы Роланд Аббиат и Мартиньи в феврале 1937 года вместе с другими головорезами побывали в Мексике. При обыске квартиры Аббиата были найдены карта Мексики, планы города Мехико и его окрестностей и копия заявления о предоставлении визы на въезд в Мексику [982].
Мексиканская резидентура НКВД не брезговала и кустарными попытками организации террористического акта. Так, в начале 1938 года в дом Троцкого попытался проникнуть подозрительный субъект, выдававший себя за посыльного, принесшего подарок. После того, как охранники отказались впустить его в дом, он скрылся, оставив поблизости пакет со взрывчатым веществом [983].
Засылка новой группы агентов началась весной 1938 года, когда в Париж прибыл представитель Центра, которому было поручено «продвинуть» Зборовского в окружение Троцкого, а в случае неудачи этого плана — направить в Мексику «пару-тройку немцев-троцкистов», которые «могут оказаться очень ценными в будущем» [984].
В апреле 1938 года во французской печати появились сообщения о том, что для организации покушения на Троцкого в Мексику направлен агент ГПУ по имени Жорж Минк [985]. Этот человек, работавший, по свидетельству Кривицкого, в разведуправлении РККА, руководил шпионской группой в Дании до 1935 года, когда он был арестован в Копенгагене и приговорён к 18 месяцам тюремного заключения. После выхода из тюрьмы Минк направился в Испанию, где с его именем были связаны исчезновения, аресты и убийства Э. Вольфа, М. Рейна и других антисталински настроенных революционеров.
Попытки вербовки убийц происходили и в самой Мексике. Как сообщил в 1978 году один из бывших руководителей мексиканской компартии Валентин Кампо, коминтерновский эмиссар предложил ему организовать террористический акт против Троцкого. Когда Кампо наотрез отказался от выполнения этого задания, он был изгнан из партии [986].
Мексиканская агентура ГПУ действовала настолько успешно, что перехватывала важнейшую информацию, поступавшую к Троцкому из Европы. 19 ноября 1937 года Седов сообщал Троцкому: «Я в прошлом письме писал, что, вероятно, часть Вашей почты, если не вся, контролируется. Основано это на следующем. Один из работающих по этой части гепеуров [987] (Шпигельглаз.— В. Р.) сказал моему информатору (Кривицкому.— В. Р.) летом этого года: а мы уже имеем телеграмму из Мексики, что Троцкий знает, что появился Людвиг. Это было до того, как дело стало официально известным» [988].
Бывший секретарь Троцкого Жан ван Хейженоорт в своих воспоминаниях рассказывает, что Троцкий не сомневался в намерениях НКВД внедрить своих агентов в его окружение, но тем не менее в ряде случаев не проявлял необходимой осторожности. Весной 1938 года секретари Троцкого обратились к европейским троцкистам с просьбой порекомендовать русскую машинистку. Вскоре пришёл ответ, что чешская девушка, в совершенстве владеющая русским языком, готова приехать в Мексику, но имеются подозрения в том, что она является сталинисткой. Когда Хейженоорт сообщил об этом Троцкому, тот сказал: «Пригласим её! Мы привлечем её на свою сторону».
14 мая Троцкий писал своему бывшему секретарю Яну Френкелю: «Она ещё совсем молодая женщина, ей всего восемнадцать лет. Я не верю, что она может быть ужасным агентом ГПУ. Даже если она питает симпатии к сталинистам и скверные намерения по отношению к нам… мы чувствуем себя достаточно сильными для того, чтобы наблюдать за ней, контролировать и перевоспитать её». Спустя месяц, вновь сообщая Френкелю о готовности немедленно принять эту девушку, Троцкий добавлял: «Восемнадцатилетняя девушка не сможет устраивать в нашем доме заговоры: мы сильнее. Через два или три месяца она будет полностью ассимилирована».
Аналогичными соображениями Троцкий руководствовался и в отношении Зборовского. Доверяя мнению покойного Седова и Лолы Эстрин, он ответил на подозрения одного из французских троцкистов, касавшиеся «Этьена»: «Вы хотите лишить меня моих сотрудников» [989].
На слушаниях сенатской подкомиссии, проходивших в 1955 году, Орлов рассказал: ещё в 1936 году он узнал о наличии в окружении Седова агента НКВД, которого «ценили настолько высоко, что о нём знал даже Сталин». Тогда же Орлов принял решение, оказавшись за границей, сообщить Троцкому об этом агенте.
Находясь в Испании и Франции, Орлов приложил немалые усилия для того, чтобы подробнее узнать об этом провокаторе. Выполнение этого намерения было облегчено тем, что в парижской резидентуре высоко ценили Орлова и полностью доверяли ему. О существовании агента по имени Марк рассказал Орлову Алексеев — резидент, осуществлявший непосредственную связь со Зборовским. Сказав Орлову: «Если этот человек провалится, то моя голова слетит», Алексеев взял Орлова на одну из своих агентурных встреч со Зборовским, которая происходила в парижском парке. Расположившись на соседней скамейке, Орлов наблюдал, как «Марк» передавал Алексееву какие-то бумаги [990].
В 1965 году на допросе в ЦРУ Орлов утверждал, что сделал первую попытку предупредить Троцкого о провокаторской деятельности Зборовского ещё в 1937 году, но ему не удалось выяснить, дошло ли тогда его письмо до Троцкого [991].
27 декабря 1938 года Орлов послал Троцкому заказное письмо, напечатанное русскими словами на латинской машинке, поскольку пишущей машинки с русским шрифтом у него не было. Опасаясь, что сталинская агентура может перехватить письмо, адресованное лично Троцкому, Орлов направил его копию на имя Седовой.
Полагая, что в окружении Троцкого могут находиться шпионы, которым станет известным содержание письма, Орлов предпринял ещё один конспиративный маневр. Он представил себя в письме давним русским эмигрантом, родственником бежавшего из СССР ответственного работника НКВД Люшкова. Чтобы повысить доверие Троцкого к сообщаемой информации, он писал, что недавно побывал в Японии, где узнал от Люшкова о «наличии в центре вашей организации опасного провокатора, который долгое время был помощником Вашего сына Седова по изданию „Бюллетеня оппозиции“». Далее перечислялись столь подробные и точные сведения о провокаторе, якобы полученные от Люшкова (имя, возраст, национальность, происхождение, семейное положение, внешний вид), что не могло оставаться никаких сомнений в том, о ком именно идёт речь. Орлов писал, что провокатор принимал активное участие в похищении архивов Троцкого и «доносил о каждом шаге Седова, о его действиях и переписке с Вами».
Сообщая, что Люшков высказывал опасения: НКВД будет пытаться подослать к Троцкому убийц через этого провокатора или через испанских агентов, посланных в Мексику под видом троцкистов, Орлов писал: «Главное, Лев Давидович, берегите себя. Не верьте ни одному человеку, который придёт к Вам с рекомендацией от этого провокатора, ни мужчине, ни женщине».
