Содержательное единство 1994-2000 - Кургинян Сергей Ервандович (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
Таким образом, только сейчас и только при нынешних во многом уникальных политико-исторических обстоятельствах – спецтерроризм получил реальные шансы превратиться из слуги в хозяина, из чужого инструмента – в руки, контролирующие инструменты мировой политики, а далее и в ее мозг.
Наконец, крайне существенным фактором развития и усиления терроризма является все более отчетливое внедрение в политику и жизнь постмодерновых, игровых технологий. Откровенное и уже слишком многим очевидное лукавство официальных политических игроков, постоянный разрыв между их провозглашаемыми целями и действиями, адресующий к спортивной терминологии "игры без правил", психологически легитимирует террор. В то же время эскалация объемов показа насилия в СМИ, при размывающемся понимании, что это всего лишь игра, не только снижает иммунитет к чужой крови и боли, но и растворяет дистанцию между хроникой и фильмом, а одновременно и дистанцию между героем и зрителем. В итоге весь социум оказывается как бы включен в тотальный постмодерн, в мировую игру на всех ее уровнях.
Но в мире постмодерна, МИРЕ ИГРЫ, Верховного Арбитра не может быть по определению. И значит, любой субъект вправе сам выбирать игру и назначать собственные правила. И тогда правила политического или уголовного террора оказываются ничем не хуже любых других. Поклонникам политического постмодерна и, главное, участникам глобальных мировых игр, пора понять, что спецтеррористическая игра стишком агрессивна, чтобы долго удовлетворяться ролью чужого инструмента. Пора понять, что такая игра быстро становится слишком самостоятельной, чтобы не начать придумывать собственные правила и не попытаться расширить до тоталитарности свое игровое пространство.
Тайные операции стали, к сожалению, необходимым и повсеместно используемым инструментом межгосударственной борьбы. Отказываться в одностороннем порядке от применения этого инструмента в отсутствие адекватных асимметричных технологий – для России и безответственно, и бесперспективно. Но и играть в спецтеррористическую игру на любом, в том числе якобы исключительно на чужом, поле – смертельно опасно, чему свидетельством упомянутый урок с моджахедами, преподанный США в Афганистане. Единственным способом борьбы со спецтеррором на долгосрочную перспективу оказывается предъявление терроризма массовому сознанию и политикам как процесса, способного вытеснить все легальные способы государственного и общественного самоуправления и передать мировое глобальное управление спецтеррористическим интернационалам. Содержательный и детальный анализ спецтерроризма, демонстрация Игры и ее угрожающих результатов, – должны хотя бы перевести явление из действительности в возможность, в известном смысле из разряда "оружия театра боевых действий" в разряд "оружия сдерживания", подобно ядерному оружию.
В качестве главных условий действительной стратегической борьбы с терроризмом в свете сказанного можно признать:
– борьбу за восстановление международной политической управляемости путем воссоздания устойчивого блокового мира;
– борьбу с постмодерном и Игрой как принципами политики и принципами жизни, признание и воплощение роли "больших идеологий" как базисов социальной идентификации, как политической и социально-психологической альтернативы Игре;
– наконец, борьбу за восстановление престижа государства как священной интегративной ценности, справедливого арбитра и монополиста легитимного насилия, имеющего право на собственную, независимую от выборных перипетий стратегическую политику.
Понимая, что эти соображения имеют скорее методологический, теоретический характер и не дают ясных, инструментальных подходов к проблеме актуальной борьбы с террором, в заключение приведем несколько практических рекомендаций из тех конкретных тактик и технологий, которые используют антитеррористические службы крупнейших государств (США, Израиль, Франция и др.) в отношении попыток терроризма против себя и на своей территории:
– превентивность: блокирование терроризма на его начальной стадии, до консолидации и наращивания потенциала и инфраструктуры;
– недопущение попыток террора обеспечить себе массовую идеологическую легитимацию, вырядиться в одежды "защитников веры или этноса", "поборников свободы", "борцов за права угнетенных и обездоленных" и т.п.; обеспечение соответствующих акций в СМИ, развенчивающих терроризм в общественном мнении;
– передача управления антитеррористическими акциями в руки наиболее надежных спецслужб, без непрофессионального вмешательства в эти акции любых других органов любого уровня, включая высший государственный;
– использование договора с террористами только этими спецслужбами и по вполне циничным сценариям: любые переговоры с террористами и обещания в ходе этих переговоров – лишь фон при выборе наилучших условий и моментов для проведения акций на уничтожение;
– никаких уступок террору и ни одного "удавшегося" или просто "безнаказанного" теракта, даже если это стоит крови заложников и случайных людей. Практика показывает, что каждый террористический "успех", поощряя и провоцируя дальнейший террор, в итоге приводит к неизмеримо большим жертвам;
– специальные психологические операции СМИ, подающие подавление теракта как трагическую необходимость, и создающие в массовом сознании отчетливое противопоставление "черноты" террора – и мужества и героизма борцов с ним. Абсолютная недопустимость интонаций СМИ, которые могут быть поняты как восхищение террористами или призыв "войти в положение" ("уважать мотивации") террора.
И в самом конце – еще о российской конкретике.
В России уже давно появилось множество партийно-идеологических структур, обзаведшихся собственными вооруженными формированиями. Большинство из них находится в полузаконсервированном состоянии под "крышей" разного рода охранных фирм и подразделений.
Но уже хорошо известно, что часть этих формирований глубоко идеологизирована, а другая часть, увы, успела вкусить "легкого хлеба" рэкета. Известно и то, что щупальца всех спецтеррористических интернационалов – Черного, исламского, Зеленого – протянуты во все регионы России.
Ясно также, что нарастающее (и особенно резко проявленное предвыборной ситуацией) политическое противостояние – подталкивает все российские политические группы к поиску поддержки за рубежом. Чья это окажется поддержка, и на каких условиях ее получат российские силы, которые при словах "политический оппонент" готовы "хвататься за пистолет"?
Общество, чьи элиты приняли парадигму бессубъектного "уньканья", безмолвно приняли на себя роль "субстанции" некоего неумолимого "Процесса" – автоматически смиряется с любым началом, которое есть Субъект и предъявляет себя как Субъект. "Проунькали" ли эти элиты, каким Субъектам в таком случае они собираются сдать собственную страну, и о каком "Процессе" здесь будет идти речь?
Прошу еще раз показать рис. 8, а затем еще один рисунок под названием "Штука", которым мы иллюстрировали недавний доклад о глобалистском экопроекте. Даже при поверхностном рассмотрении между рисунками обнаруживаются ясные функциональные аналогии: субъект, целевое ядро, рецепторы внедрения, терминалы управления и т.д.. С учетом присутствия в поле сегодняшней темы фактора экотерроризма, эти аналогии не определяются чисто методологическими параллелями. В них есть содержательная конкретика глобальной угрозы для России со стороны того самого "нечто", с которым якобы безуспешно борется мировая антитеррористическая машина. Речь – о той самой черно-зеленой "Штуке", которую спецтерророинтернационалы прячут за призывами беречь братьев наших меньших, навести порядок в стране и на планете, обеспечить социальный мир, одним махом восстановить здоровую нравственность и так далее.
