Юрий Андропов. Последняя надежда режима. - Млечин Леонид Михайлович (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Врачи делают все возможное. Но положение критическое.
Без десяти пять вечера Андропов умер.
Через час с небольшим, ровно в шесть вечера, всех членов политбюро вновь собрали в Кремле, Константин Устинович сообщил, что все кончено. Как положено, образовали комиссию по организации похорон.
10 февраля 1984 года утвердили текст телеграммы первым секретарям ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии:
«Политбюро ЦК КПСС с глубоким прискорбием сообщает Вам, что 9 февраля 1984 г. после тяжелой болезни скончался Юрий Владимирович Андропов.
Сообщая Вам об этом, мы просим товарищей на местах принять все необходимые меры для четкой организации работы всех учреждений, заводов, фабрик, совхозов, колхозов, к повышению трудовой дисциплины всех трудящихся.
В дни траура на предприятиях, учреждениях провести митинги. Разъяснить, что Центральный Комитет партии проводил и будет проводить ленинскую внутреннюю и внешнюю политику, которую до последнего часа жизни проводил Юрий Владимирович Андропов».
На политбюро утвердили и текст обращения к партии и народу, который передали по телевидению и радио и на следующий день опубликовали в газетах.
Заседание политбюро началось в полдень. Аксакалы заседали в Кремле.
— Нам надо решить два вопроса, — с трудом выговорил Черненко, — о генеральном секретаре ЦК и о созыве пленума.
Глава правительства Николай Александрович Тихонов сразу же предложил кандидатуру Черненко. Остальные поддержали.
— На заседание политбюро помощников не позвали, — рассказывал мне Виктор Прибытков. — Мы переживали, курили с ребятами в коридоре. Никто ничего не знал. Часа в три звонок Константина Устиновича: зайди. Захожу, он сидит один, пиджак снял, галстук ослабил, взгляд какой-то отрешенный. Потом: давай там, скажи ребятам, Вадиму Печеневу, напишите для меня текст, болванку для пленума. Сделал паузу и добавил — как для генерального секретаря. Я понял, что вопрос решен.
Была ли у Михаила Сергеевича Горбачева возможность стать преемником Андропова?
Помощник Андропова Аркадий Иванович Вольский много позже рассказал историю (см.: Московский комсомолец 2002 19 ноября), показавшуюся сенсационной: Во время пребывания Андропова в больнице каждый помощник навешал его там в строго определенный день. Моим днем была суббота. Незадолго до пленума ЦК, я приехал к нему с проектом доклада. Андропов прочитал его и сказал: “Приезжайте ко мне через два дня”. Когда я вновь приехал, то увидел в тексте доклада приписку: “ Я считаю, что заседание ЦК должен вести Горбачев”, и роспись на полях Андропов. Прихожу, как член ЦК на пленум Черненко зачитывает доклад. Этой поправки нет! Едва я возвращаюсь на работу, как сразу звонит Андропов. Я столько выслушал незаслуженного в свой адрес: «Кто это сделал? Немедленно найти! » Сразу после этого ко мне заходит секретарь ЦК по экономике Николай Рыжков: «Он тебе тоже звонил? На меня так наорал!» До сих пор не знаю, кто выкинул эту поправку. Скорее всего, Черненко...
Рассказ Аркадия Вольского вызвал большой интерес у журналистов и историков. Обратились к самому Горбачеву.
— Сам я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эту версию, — деликатно ответил Михаил Сергеевич - Никакого разговора со мной со стороны Андропова, Черненко или того же Вольского не было.
Даже если бы Андропов и написал что-то подогни не могло сыграть сколько-нибудь значимой роли при избрании его преемника. Юрий Владимирович не успел как следует перетряхнуть кадры. Союзники Горбачева не имели того влияния, каким обладал Черненко. Партпарат живет по своим законам. Даже Ленинское завещание в свое время оставили без внимания, не то что предсмертную волю Андропова.
С момента последней болезни Андропова именно в руках Константина Устиновича оказались рычаги управления страной. Он заменил Андропова, он работал с аппаратом. Партийный аппарат ориентировался только на второго секретаря. Приход к власти Черненко после смерти Юрия Владимировича был так же предрешен, как и утверждение самого Андропова генсеком после смерти Брежнева.
11 февраля 1984 года Черненко собрал комиссию по организации похорон Андропова. Докладывал первый секретарь Московского горкома Виктор Васильевич Гришин:
— Дом Союзов, где будет проходить прощание с Юрием Владимировичем Андроповым, полностью подготовлен. Я утром был там. Всю ночь там работали люди, все подготовили. Гроб с телом покойного будет доставлен туда в 11.35. Примерно к 13.30 все будет закончено. Определены места сбора членов ЦК. Для составления почетного караула будет использован Круглый зал. Организовано два медпункта и два пункта скорой помощи. Определены места для родных и близких покойного...
Дом Союзов взят под охрану. Прохождение трудящихся будет осуществляться, как обычно, через подъезд с Пушкинской улицы. После прохода мимо гроба они выходят в Георгиевский переулок и потом по переулку выходят на улицу Войкова, то есть на проспект Карла Маркса. Составлен график прохождения через Дом Союзов и прощания с покойным. Всего в прощании примет участие около ста тридцати тысяч трудящихся Москвы...
Определены двести человек, которые понесут венки. Выделены военнослужащие, которые будут нести награды умершего. Траурный митинг состоится на Красной площади 14 февраля в двенадцать часов дня. В нем будут участвовать трудящиеся всех районов Москвы, всего двадцать четыре тысячи человек. В центре города, вокруг Дома Союзов в эти дни магазины будут закрыты. ГУМ 14 февраля не будет работать до трех дня. Делегации районов, участвующих в траурном митинге, будут иметь по два красных знамени с траурными лентами и по четыре портрета Юрия Владимировича Андропова на каждые пятьсот человек.
После Гришина Константин Устинович предоставил слово председателю КГБ.
Для координации осуществления всех мер, — сообщил Виктор Чебриков, у нас создан оперативный штаб,
возглавляемый первым заместителем председателя комитета, на которого возложено непосредственное руководство всеми деталями и проведение всех мероприятий, которые будут осуществляться в Москве. По линии разведки за рубежом осуществляются меры по усилению слежения за действиями противника, своевременного вскрытия и предупреждения подрывных враждебных акций.
― Детали здесь, видимо, не надо обсуждать, - остановил его Черненко.
Кремль для прохода посетителей во время похорон будет закрыт, — сменил тему Чебриков. - На подходах к Дому Союзов и на Красной площади устанавливается пропускной режим. Расставлены люди в районах площадей, на улицах, по трассам. Усилена охрана определенных зданий. Сейчас проводится работа по обеспечению безопастности проезда в Москву участников пленума ЦК. Просматриваются все самолеты, поезда, все виды транспорта которыми они приедут. Везде организовано круглосуточное дежурство. Прошу только разрешить один вопрос. Надо дать комитету государственной безопасности, Министерству внутренних дел, Министерству гражданской авиации и Министерству путей сообщения согласие на проведение мер по ограничению допуска приезжающие и Москву. Вся система у нас отработана... Черненко согласно кивнул:
— Давайте условимся дать такое согласие...
Михаил Сергеевич Горбачев тоже принял участие в обсуждении:
— Пока мы все здесь, можно посоветоваться. Значит, мы после пленума ЦК идем всем составом ЦК для прощании в Колонный зал. В прошлый раз после этого секретарей обкомов партии (и, видимо, так и сейчас следует сделать) отправили сразу на места.
— Да, всем надо быть на местах, — подтвердил Черненко — Совершенно верно.
— Тогда мы их отправим, — констатировал Горбачев - Надо контролировать обстановку на местах.
После этого руководство страны отправилось в Дом Союзов прощаться с Андроповым.
13 февраля в Свердловском зале Кремля провели пленум ЦК. Николаи Тихонов повторил свое предложение избрать генеральным секретарем Черненко. Потом Константин Устинович произнес очень неплохо написанную речь. В помощниках у него собрались лучшие перья того времени. Пленум продолжался меньше часа. 14 феврали в полдень началась похоронная церемония на Красной площади. Речь на траурном митинге произнес новый генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко. Микрофоны были включены, и вся страна услышала слова Черненко, не предназначавшиеся для других. Он неуверенно спросил своего соседа Тихонова:
