Конспирология - Дугин Александр Гельевич (читать книги без сокращений txt) 📗
Более того, специфика еврейского народа, исторический факт расселения евреев во всех уголках земли, уникальность еврейской религии, сумевший сохраниться в течение многих тысячелетий, и наконец, экстраординарные социальные способности евреев, заставляет рассматривать Израиль и его значение в еще более широкой перспективе. Исключительная солидарность евреев между собой независимо от страны проживания, знаменитая “двойная лояльность” делает Израиль неким аналогом Ватикана, т. е. самостоятельной и суверенной кратополитической единицей. Конечно, при всем этом Израиль никак не может претендовать на особую геополитическую линию, но определенным и крайне специфическим кратополитическим суверенитетом эта страна, действительно, обладает, и зона влияния этого суверенитета выходит далеко за пределы Ближнего Востока, и даже Востока как такового. Почти равнозначными и равновеликими кратополитическими полюсами являются Сирия и Ирак, ориентированные панарабистски, но конкурирующие между собой за право первенства в этой сфере. Той же линии придерживается и маленькая Иордания.
Саудовская Аравия представляет собой совершенно иную кратополитическую реальность. Это полюс арабского мира, связавшего свою судьбу с атлантистской стратегией. Но если Израиль, исполняющий ту же функцию и по этническим и по религиозным признакам, разнится от окружающего арабского мира, и проводя атлантистскую, западническую стратегическую линию, напоминает более колонию, противопоставленную автохтонам, то Саудовская Аравия идет путем сознательно избранного альянса с Западом, сохраняя культурно и религиозно автохтонную идентичность. Отсюда совершенно особая роль, которую эта страна играет в общеарабском и, шире, общеисламском контексте Востока. Смысл этой роли в том, чтобы стратегически трансформировать арабский (исламский) мир в некое подобие “арабского Израиля”, в последовательный и покорный инструмент западной, точнее, американской планетарной политики.
Это очень важный момент — Израиль и Саудовская Аравия (плюс Бахрейн, Кувейт и некоторые другие богатые нефтедобывающие западно ориентированные страны) представляют на “арабском Востоке” не просто проевропейский полюс (как это имеет место в арабских странах северо-западной Африки), но прямые стратегические форпосты США. Это не только обычные береговые зоны, стоящие перед традиционной проблемой геополитического выбора, это прочные форпосты Мирового Острова, его проекции.
Перемещаясь далее на Восток мы попадаем в мир неарабского ислама, иначе называемого иногда “континентальным исламом”. Это три мощных и довольно самостоятельных кратополитических полюса — Турция, Иран, Пакистан.
Турция среди стран континентального ислама более всего тяготеет к Западу и исполняет в региональном масштабе роль, аналогичную Израилю или Саудовской Аравии. Это радикально атлантистская страна, член НАТО. В Турецкой кратополитике, однако, существует две конкурирующие тенденции — одна европейская, другая американская. Первая тенденция стремится ввести Турцию в общий контекст европейских береговых держав в качестве одного из полноценных элементов. Здесь акцент делается на Германию, страну, где в настоящий момент количество турецких эмигрантов достигло невероятно высокого уровня. В случае доминации такой линии Турция становится нормальным государством “береговой зоны”. Вторая тенденция заключается в приоритетной ориентации на США и атлантизм в чистом виде, т. е. в превращении всей турецкой территории в военно-воздушную базу США. Сильно в этой стране и фундаменталистское лобби, которое ориентировано на иную геополитическую модель — на автаркию или интеграцию с державами антизападной ориентации, такими как Иран.
Иран является полюсом антизападной политики не только в границах стран “континентального ислама”, но, шире, во всем исламском мире и даже в пределах всего “Востока”. Это наиболее евразийская и континентальная страна, последовательно проводящая курс на автаркию в отношении Запада (включая Европу) и особенно на отвержение атлантизма. При этом надо подчеркнуть, что Иран по своему стратегическому масштабу является весомым самостоятельным кратополитическим образованием, отдельным силовым полюсом.
Пакистан гораздо теснее связан с Западом, который поддерживал изначально создание этого исламского государства и его отделение от Индии. Пакистан далек от арабского мира и соперничает с континентально ориентированным Ираном. Поэтому он тяготеет к проведению американской стратегии в регионе.
Кратополитический дуализм Пакистана — Ирана проявился в афганской войне, где все исламистские силы моджахедов делились на проиранские и пропакистанские группировки. Пропакистанские силы ориентировались, в конечном итоге, на Запад, а проиранские — на исламский мир.
Сам Афганистан, растерзанный гражданской войной, по вполне понятным причинам самостоятельного кратополитического веса не представляет.
Особым статусом обладают недавно образовавшиеся исламские государства, входящие в СНГ. С геополитической точки зрения — это пространства, которые до последнего времени входили в состав прочного Евразийского блока, но в силу определенных обстоятельств превратились недавно в “береговые зоны”. Такое резкое изменение геополитического статуса делает позицию этих держав неопределенной. С одной стороны, устойчивыми остаются инерциальные континентальные, центростремительные силы и лобби. С другой стороны, нарастают тенденции вхождения в “береговой” пласт с возникновением новых проблем выбора и с усилением действия соответствующих кратополитических влияний соседних государств.
Наиболее масштабными державами являются Казахстан, Узбекистан и Туркменистан, которые могут при определенных обстоятельствах стать весомыми кратополитическими полюсами. Особое место в этой конфигурации занимают кавказские регионы, в которых процессы реструктурализации (того же перехода от статуса евразийской континентальной массы к “береговой зоне”) осложнены наличием там христианских стран и народов (Грузия, Армения, Осетия) и глубокой и давней интегрированностью в геополитику России.
Совершенно самостоятельным кратополитическим образованием “Востока” является Индия, государство, обладающее значительным стратегическим потенциалом и проводящее относительно независимую региональную политику. Индия является образцовым государством “береговой зоны”, в ней наличествуют весь набор соответствующих тенденций, причем в довольно равновесном состоянии. С одной стороны, несмотря на национально- освободительную борьбу против англичан сохраняются связи Индии с Западом, и особенно с англосаксонским миром. Это — атлантистская, талассократическая линия. С другой, Индия тяготеет к континентальной массе, отсюда устойчивая русофилия индийской политики. С третьей стороны, Индия очень ясно осознает свой “береговой статус” и стремится к усилению связей с иными “береговыми” державами (особенно это выразилось в активности Индии в движении “неприсоединившихся” стран).
В более узком кратополитическом аспекте Индия соседствует с довольно мощными государствами, имеющими собственные региональные интересы, чаще всего идущие вразрез с интересами Индии. На Востоке это исламский Пакистан, возникший как самостоятельное государство в результате сепаратистского восстания мусульман, населявших территорию Северной Индии. Исламский сепаратизм, опирающийся на Пакистан, является постоянным дестабилизирующим фактором и внутри самой Индии — в штате Пенджаб.
С востока у Индии иной не очень дружелюбный сосед — Китай, представляющий собой не просто державу, но альтернативную цивилизацию, гигантское стратегическое, демографическое и экономическое пространство, имеющее свои планы на весь регион. Сам Китай — настолько грандиозное государство, что существует тенденция рассматривать его как самостоятельный геополитический полюс, идущий на смену глобального противостояния России-Евразии и атлантистского мира во главе с США. Это ошибочное мнение основано на смешении между собой двух планов стратегического анализа — геополитического и кратополитического. С точки зрения геополитики, Китай, несмотря на весь свой масштаб остается лишь широкой “береговой зоной” и относится к категории промежуточных пространств, обусловленных противостоянием посторонних в отношении его самого полюсов — евразийско-континентального (Россия) и атлантистско-морского (США). Для того чтобы выступать в качестве самостоятельной геополитической реальности, Китаю остается занять внутренние пространства Heartland’а, включающие как Сибирь, так и восточную территорию России. Пока же этого не произошло, геополитическая роль Китая остается геополитической вторичной, зависимой и “береговой”. С другой стороны, Китай является самостоятельным и вполне суверенным кратополитическим субъектом, и может быть, именно в случае Китая различие между кратополитикой и геополитикой особенно выразительно и наглядно. Не являясь геополитическим субъектом, Китай является масштабным и могущественным кратополитическим субъектом, обладающим значительной степенью суверенности и свободы действий на региональном уровне. Особое положение в кратополитической карте Дальнего Востока занимают Вьетнам, Северная Корея и Монголия, которые со стратегической точки зрения представляют собой прямое продолжение континентальной державы и могут быть рассмотрены как форпосты Евразии, хотя Северная Корея обладает значительной долей кратополитической автаркии в региональном масштабе. И напротив, Южная Корея представляет собой плацдарм атлантизма, равно как и иные тихоокеанские государства, стратегически напрямую входящие в состав сил моря.
