Мир, которого хотели и который ненавидели - Ксенофонтов Иван Н. (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗

Этот заключительный аккорд французского письма еще раз свидетельствует о том, насколько предусмотрительно поступило Советское правительство, отложив начало переговоров в Брест-Литовске на пять дней. Надо было перекрыть противникам переговоров о перемирии все каналы, которыми они могли бы воспользоваться для обвинения большевиков в сепаратном сговоре с Германией. Вот почему после получения известий из Двинска о согласии немецкой стороны на переговоры Советское правительство в тот же день, вечером 14 ноября, обращается к правительствам и народам воюющих стран с предложением присоединиться к переговорам о перемирии, назначенным на 19 ноября¹¹⁶. Обращение подписывают Л. Троцкий, В. Ульянов (Н. Ленин).

В документе подчеркивалось, что военные действия на русском фронте приостановлены, но никакие перемещения войск в течение пяти дней не должны иметь места ни с чьей стороны. Другими словами, Советская власть заявляла, что в своих действиях, направленных к миру, она учитывает и интересы союзных стран.

Подчеркивая историческую важность момента, не терпящего оттяжек и всевозможных канцелярских уверток, Совнарком прямо ставил вопрос: мы спрашиваем перед лицом их собственных народов и перед лицом всего мира, согласны ли вместе с нами приступить к мирным переговорам правительства наших союзников — Франции, Великобритании, Италии, Соединенных Штатов, Бельгии, Сербии, Румынии, Японии, Китая? Мы требуем ответа и от рабочих партий союзных стран — хотят ли они открытия мирных переговоров?

Документ обращался и к рабочим массам Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. Советская власть не строила себе иллюзий, когда шла на контакты по вопросу о перемирии с Германией, она знала, с кем имеет дело, и в борьбе за мир очень надеялась на поддержку пролетариата стран Четверного союза, прежде всего, конечно, германского рабочего класса.

Разумеется, она надеялась и на поддержку и помощь народов союзных стран в борьбе за мир. И в этой связи в документе ставился вопрос: выражает ли дипломатия союзных стран мысли и стремления своих народов, согласны ли последние позволить дипломатии упустить великую возможность мира, открытую русской революцией? В заключение обращения Советское правительство заявляло: «Русская армия и русский народ не могут и не хотят дольше ждать... Если союзные народы не пришлют своих представителей, мы будем вести с немцами переговоры одни. Но если буржуазия союзных стран вынудит нас заключить сепаратный мир, ответственность падет целиком на нее».

Прошли только сутки, как немцы дали согласие на переговоры о перемирии, а Ленин уже пишет письмо генерал-майору С. И. Одинцову, который сразу же после Октябрьской социалистической революции добровольно стал служить Советской власти. Ленин обращается к нему 15 (28) ноября. Напомнив Одинцову, что он ранее предложил организовать группу штабных офицеров и генералов из числа квалифицированных военных специалистов, желающих заняться разработкой военно-технических вопросов перемирия, «которое бы позволило России, не нарушая ее интересов, получить приостановку военных действий», Ленин подчеркивал: «Я очень просил бы Вас, ввиду крайней спешности этого вопроса, собрать завтра же с утра Вашу группу и прислать мне завтра вечером хотя бы краткий конспект основных вопросов, пунктов и соображений договора о перемирии (определение линии фронта, условие о неотводс войска на другие фронты, меры контроля и так далее и т. п.), а также указать лицо или лица, которые могли бы, с полным знанием дела, участвовать непосредственно в переговорах» *.

А Духонин и его окружение через Ставку продолжают общение с представителями военных миссий союзников. 15 ноября генерал заверяет их, что до решения вопроса о перемирии и мире, а это может сделать только «полномочная центральная власть», которая признавалась бы союзными державами, он, Духонин, примет все меры, чтобы война продолжалась¹¹⁷.

Задиристый тон Духонина был вызван, конечно, и поддержкой, которую он постоянно ощущал со стороны военных представителей союзных держав в России, и, надо полагать, также и тем, что он знал не только об открывающейся 16 (29) ноября в Париже межсоюзной конференции, но и имел представление о той обстановке, в которой она готовилась. А намечена она была еще до социалистической революции в России, которая, безусловно, спутала все карты ее устроителям. Уже накануне открытия конференции началась обработка общественного мнения в союзных державах. О нарушении Россией своего обязательства не вступать в сепаратные переговоры о мире писала парижская буржуазная пресса¹¹⁸. В день открытия конференции английская печать призывала оказать поддержку Украинской Центральной раде, Каледину. Так, газета «Таймс» писала: «Игра не потеряна, она проиграна пока только наполовину... Для союзников весьма важно всеми возможными средствами связаться со всеми этими лояльными элементами... предоставив всякого рода поддержку всем тем, кто считает священными обязательства России»¹¹⁹.

В этих условиях ожидать, что открывшаяся 16 ноября в Париже межсоюзная конференция хоть мало-мальски выскажется позитивно в отношении миролюбивых предложений и призывов Советской власти, не приходилось.

В самом деле, среди более полутора десятка стран, представленных на конференции, были Либерия и Сиам, но не было России, которую союзные державы сами таким образом исключили из числа государств, воюющих с Германией. Вскоре, видимо, спохватившись, они пригласили на конференцию посла бывшего Временного правительства в Париже В. А. Маклакова, да и то в качестве неофициального представителя, поскольку никаких полномочий он не имел. Кстати, Маклаков, «застряв» в Париже, в годы гражданской войны представлял там «правительства» Деникина, Колчака, Юденича.

Союзные державы не отвечали на обращение Советского правительства, призывавшего их присоединиться к мирным переговорам. Правда, английская сторона 16 ноября, то есть в день открытия межсоюзной конференции в Париже, посредством своего посла в Петрограде сделала неуклюжую попытку оправдать свое молчание» ссылаясь на то, что союзников при решении вопроса о мирных переговорах поставили, дескать, «перед уже совершившимся фактом, в предварительное обсуждение которого с ними не вступали» *. В ответ тут же последовало разъяснение Наркомата иностранных дел, в котором особо подчеркивалось: «Открытое предложение немедленного перемирия всем народам — союзным и враждебным — было сделано Вторым Всероссийским Съездом Советов Рабочих и Солдатских Депутатов 26 октября»¹²⁰.

На следующий день, 17 (30) ноября, за подписью Троцкого было опубликовано повторное предложение союзникам присоединиться к мирным переговорам. В нем они еще раз через советскую печать извещались: «Военные действия на русском фронте приостановлены. Прелиминарные переговоры начнутся 19 ноября — 2 декабря. Совет Народных Комиссаров как раньше, так и теперь считает необходимым единовременное ведение переговоров вместе со всеми союзниками в целях достижения скорейшего перемирия на всех фронтах и обеспечения всеобщего демократического мира. Союзные правительства и их дипломатические представители в России соблаговолят ответить, желают ли они принять участие в переговорах, открывающихся 2-го декабря в 5 часов дня».

Одновременно Советское правительство не могло оставить без внимания уже имевшее место вмешательство союзных держав в дела России и в его суверенные права. 18 ноября (1 декабря) публикуется официальное заявление внешнеполитического ведомства нашей страны по поводу обращения М. Керта и Ж. Лаверня «с официальными документами» к смещенному за неповиновение Советской власти Духонину; авторы обращения позволили себе призывать Духонина «вести политику, прямо противоположную той, какую ведет» Совнарком «в полном согласии» с решениями Второго съезда Советов *. В советском заявлении подчеркивалось: «Такое положение не может быть терпимо. Никто не требует от нынешних союзных дипломатов признания Советской власти. Но в то же время Советская власть, ответственная за судьбы страны, не может допустить, чтобы союзные дипломатические и военные агенты, во имя тех или других целей, вмешивались во внутреннюю жизнь нашей страны и пытались разжигать гражданские войны»¹²¹.