De Aenigmate / О Тайне - Фурсов Андрей Ильич (читать книги онлайн .txt) 📗
Во-первых, формируется индивидуалистическая религиозность, которая крупным коллективистским проектам предпочитает достижение личных целей. Стремление к возрождению халифата, к применению шариата, к политическим завоеваниям и социальным реформам перестают быть приоритетными ценностями, их заменяет забота об индивидуальном уважении религиозной нормы, которое не противоречит идее материального благополучия. В итоге вместо поиска цивилизационной альтернативы рыночный ислам поощряет установку на достижение личного благополучия, самореализации и экономического успеха. В результате этого формируется «позитивно мыслящий» мусульманин с гедонистическим поведением, открытый новым веяниям модной синкретической духовности (с включением элементов «Нью эйдж» и др.).
Во-вторых, если раньше процесс исламизации характеризовался тесным взаимодействием религиозного и политического начал, то сегодня религиозное начало всё больше смещается в экономическую сферу. Этот процесс меняет менталитет мусульман, порождая новые категории мышления, позволяющие включать в исламскую этику элементы этики протестантской. Таким образом, закладываются основы своеобразной исламской «теологии процветания», которая обосновывает возможность завоевать западный мир не с помощью оружия или показной набожности, а с помощью эффективности и конкуренции.
В-третьих, в результате этого происходит утверждение на религиозной почве предпринимательского духа, в котором доминирующей ценностью становится успех. Для молодого поколения мусульман, «обработанных» современными теориями менеджмента, ислам из воинствующей религии превращается в идеологию денег. Изучаемые этим поколением концепции управления эффективностью производства формируют у него новые идеалы буржуазного индивидуализма и богатства, которые призваны заменить прежние политические идеалы, оказавшиеся неэффективными для победы над западным миром [705].
Наконец, в-четвёртых, происходит уже не радикальная, а неолиберальная политизация ислама, которая крайне выгодна транснациональным элитам. Дело в том, что рыночный ислам подготавливает не установление исламского государства или шариата, а ту самую приватизацию государства, которая полностью демонтирует «государство благосостояния». Целью нового ислама является не восстановление халифата, а создание мощной сети гражданских общин, модель отношений которых с государством очень напоминает проект американских фундаменталистов, предусматривающий передачу полномочий государственных служб частным религиозным институтам.
Таким образом, в тени изобретённой англо-американцами концепции «столкновения цивилизаций», позволяющей в геополитических терминах описывать ислам как «ось зла», скрывается совсем другой процесс — поощрение и использование транснациональными элитами рыночного ислама для полного демонтажа социального государства в европейских странах. Если классические исламисты связывали свою судьбу с построением государства-нации (порождения XIX в.), то нынешние «новые мусульмане» утверждают ценности «религии денег», работая на дезинтеграцию европейского общества.
3. Геополитическая «выгода». Для транснациональных элит крайне важно, чтобы в Европе существовали постоянные очаги напряжённости, которые можно разжигать в любой момент, когда какое-либо из правительств захочет выйти за чётко очерченные им рамки действий и попытаться осуществлять такой политический курс, который согласуется с национальными интересами. Запуская в Европу огромные массы мусульман, корпоратократия получила в свои руки удобное оружие для контроля за политической и социальной ситуацией, которое действует тем эффективнее, что в европейские умы начиная с 1990-х гг. последовательно вбивают мысль о неизбежном «столкновении цивилизаций».
Идея «столкновения цивилизаций», автором которой считается С. Хантингтон, в действительности была «изобретена» английским востоковедом Бернардом Льюисом (Bernard Lewis). В годы Второй мировой войны он служил в военной разведке Великобритании, в 1960-е гг. стал экспертом Королевского института международных отношений, а в начале 1970-х гг. переехал в США и, став профессором Принстонского университета, сотрудничал с З. Бжезинским, бывшим тогда советником по национальной безопасности в администрации Дж. Картера.
Впервые он употребил данное выражение ещё в 1957 г. после Суэцкого кризиса, пытаясь представить ближневосточную проблему как конфликт не между государствами, а между цивилизациями. Затем эта идея была развита в его статье 1990 г. «Корни мусульманской злобы», в которой ислам был описан как реакционная, не поддающаяся модернизации религия, питающая ненависть к Западу, ценности которого выражены иудеохристианством. Таким образом, объединив христианство и иудаизм в единое целое, Льюис дал научное обоснование союзу Запада и Израиля против ислама, хотя за всем этим стояли геостратегические интересы США.
Но вместе с тем, применив понятие «иудеохристианство», Льюис точно охарактеризовал современный западный мир (и не случайно позже в одной из своих статей он уточнил, что врагом ислама является не западная цивилизация, но западная демократия). Под «иудеохристианством» надо понимать не традиционное западное христианство, но тот особый путь развития, по которому пошёл Запад, восприняв ценности иудейской денежной цивилизации. Это понимание хорошо выражено в открытом письме немецкого левого интеллектуала Ральфа Джордано президенту ФРГ, в котором он открыто противопоставляет религиозному и «патриархальному» исламу иудеохристианство как светскую и либеральную культурную парадигму: «Это столкновение между традиционно и религиозно обусловленной культурой, глубоко ограничивающей личную свободу, и культурой, которая после многовековых поисков и ошибок создала общество, испытывающее сильнейшее влияние индивидуализма и христианства, но при этом секулярное… которая, преодолев горькое и страшное наследие предшествующих исторических эпох через Возрождение, Просвещение, гражданские революции, либеральные ценности обеспечила громадный прыжок в развитии общества» [706].
С конца 1990-х гг. выражение «иудеохристианская традиция» стало всё шире применяться сначала в научных, а затем и политических кругах Европы в качестве лозунга для культурной мобилизации европейцев и для обеспечения их поддержки Израиля. Учитывая мощь еврейского капитала и влияние произраильского лобби на европейскую политику, можно утверждать, что с помощью мигрантов-мусульман здесь фактически воспроизводится модель противостояния сионизм-исламизм, существующая на Ближнем Востоке. Не случайно и национально-патриотическая тематика, присутствующая в Европе, развивается преимущественно в поле противостояния с исламом и исламизмом как главной «угрозой европейской идентичности». В этих условиях националистический лагерь солидаризируется с европейским сионизмом, что приводит к складыванию нового национализма протестантско-сионистского образца, ярким символом которого стал Брейвик. Понятно, что это способствует значительному обострению противостояния и создает благоприятные условия для развязывания столкновения радикального ислама с националистами в любой момент, когда это понадобится истинным хозяевам Европы. Нельзя забывать, что обе стравливаемые силы являются в реальности продуктом западных спецслужб, и жертвой этого столкновения станут все — и евреи, и иммигранты с Востока, и европейцы.
9. Консолидация «руководящей духовной расы» Европы
При всём значении финансовых механизмов в строительстве европейского и общемирового Вавилона важнейшим условием в реализации планов глобалистов является психологическая готовность народов Европы принять идею мирового правительства как единственно возможного и безальтернативного пути развития. Однако, поскольку этот путь является разрушительным для экономики и социальной сферы любого государства, сопровождается сокращением населения и внедрением внеправовых форм контроля над обществом, никакие научно обоснованные концепции не могут оправдать его легитимность. Рациональные методы управления обществом не срабатывают. В этих условиях финансовые элиты могут реализовать свои планы, только держа человечество в постоянном страхе перед возможным хаосом, всеобщей катастрофой, угрозой терроризма и применяя при этом самые изощрённые формы контроля над человеческим разумом. Главная установка «инженеров человеческих душ», участвующих в глобальном проекте, заключается в формировании такой среды, которая позволяет получить вместо сознательно делающих свой выбор граждан массу легко манипулируемых адептов, которые будут находиться под тотальным контролем «избранных» верхов общества.
