Содержательное единство 1994-2000 - Кургинян Сергей Ервандович (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
В Кабардино-Балкарии внешне все благополучно, не худший администратор Валерий Коков преодолел год назад, перед выборами, так называемый "балкарский сепаратизм", следующие выборы аж в 2002г., но!.. Но на "съезде балкарского народа" в ноябре 1996 года было подтверждено решение о создании независимой Балкарии в составе РФ и избраны ее руководящие органы. То, что эти действия признаны антиконституционными "правящими кругами", – так на то они и "правящие круги". Оппозиция, со своей стороны, считает эти "правящие круги" виновными в использовании "для себя" средств, выделенных на "реабилитацию" балкарского народа, нищенствующего в горных селах, копит обиду, сторонников и ждет своего часа. Точнее, сигнала.
Балкарский лидер Суфьян Беппаев, большой друг Джохара Дудаева, единственный в Кабардино-Балкарии генерал-лейтенант, откровенничая с журналистом, намекает на силы в Москве, которые пока велят затаиться. А он-де не таков, чтоб без поддержки лезть на рожон.
Это могло бы показаться блефом, но, вспоминая отделение Прибалтики, Чечни и "как все это делалось…", невольно задаешься вопросом: бравый генерал Дудаев из Тарту, исполнительный полковник Масхадов, бравший вильнюсскую телебашню, "афганец" Аушев, теперь вот – Беппаев, прошедший все горячие точки… Какой "отдел кадров" стоит за всем этим?
Оценивая уже рассмотренную часть предлагаемого России "паратекста" и всех его контекстов, можно с полной уверенностью заключить, что при помощи ислама (и, возможно, в какой-то мере в пользу ислама) РОССИИ ПРЕДЛАГАЕТСЯ ТЕРРИТОРИАЛЬНО УМАЛИТЬСЯ ДО ЧЕГО-ТО, ЧТО ЕЩЕ НЕ ВПОЛНЕ ПРОЯВЛЕНО "ТЕКСТУАЛЬНО". ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ЯСНО, ЧТО, КАК МИНИМУМ, ПРЕДЛАГАЕТСЯ "ОТДАТЬ" СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ.
Но это еще не все.
Религиозно-политические "пружины"
Прошедший 1997 год охарактеризовался в России нестандартным событием религиозно-политического характера. Впервые в марте 97-ого года на "круглом столе" в Госдуме РФ было признано, что Россия – православно-исламское государство. Вопрос о таком признании – тонкий, сложный и крайне болезненный для всех. Гейдар Джемаль в своей статье "Субъект Аллаха" ("Независимая газета" 29.05.97.) приводил в качестве аргумента для такого признания следующее соображение: "Более глубокое соприкосновение с исламским миром в ходе вооруженной конфронтации с афганцами, таджиками, чеченцами привело к подспудным переменам в основах российского самосознания, к своего рода тектоническим подвижкам целых пластов "коллективной души", подобно тому, как это случилось в Европе в результате арабского завоевания Испании и Южной Франции и крестовых походов против халифата".
На это со всем возможным уважением необходимо ответить, что никогда "коллективная душа" России не избегала глубокого осмысления своих соприкосновений с исламом. И лучшие свидетельства этого осмысления оставила русская литература – от "Кавказского цикла" Пушкина до "Хаджи-Мурата" Толстого.
А поскольку проблема такого осмысления все же поднимается столь настойчиво, неизбежно приходится задать вопрос: о признании Россией какого именно ислама идет сегодня речь, и только ли о признании какого-либо ислама?
Для такого вопроса есть все основания, поскольку в тот же период, когда лидер Союза мусульман России дагестанец Надир Хачилаев добивался постановки и обсуждения этого вопроса, на Северном Кавказе (особенно в Дагестане) развернулся межисламский конфликт – и отнюдь не только на теологическом уровне. Конфликт этот принято называть борьбой тарикатистов (или иногда – традиционалистов) с ваххабитами.
Религиозное содержание конфликта достаточно известно: ваххабизм, требующий "возвращения к изначальной чистоте веры", отрицает совмещение в кавказских суфийских тарикатах религиозной веры с почитанием духовного лидера рода, тейпа, клана, как проводника веры, ее истинного носителя, передающего духовное знание по наследству. С этим же связано неприятие ваххабитами культа святых, определяемого ими как язычество.
Тарикатисты, со своей стороны, видят в атаке на свой тип ислама покушение на древние кавказские родовые традиции, освященные длинным, трудным историческим путем и множеством жертв на этом пути.
Сам Надир Хачилаев, безусловно, выступает как претендент и на роль посредника в межисламском конфликте, и на роль исламского духовного лидера общероссийского масштаба. Сразу после "круглого стола", признавшего Россию православно-исламским государством, Хачилаев приглашен в Пакистан на сессию "Организации исламская конференция" как представитель 20 миллионов мусульман России. В апреле, после первых вооруженных конфликтов в Дагестане между ваххабитами и традиционалистами, Хачилаев сыграл существенную роль в процессе примирения и утвердил себя в качестве примирителя.
В июне Хачилаев достиг крупного успеха в международном признании в исламском мире. Он был приглашен как глава делегации в Судан, где во время его встречи с суданским лидером Хасаном ат-Тураби была подчеркнута необходимость единения мировой исламской уммы (исламской нации). Такую встречу нельзя не считать определяющей религиозно-политические предпочтения Хачилаева, поскольку Хасан ат-Тураби, лидер "Исламского интернационала", – один из крупнейших на сегодня экстремистских религиозных авторитетов.
Не меньше характеризуют реальную ориентацию исламского миротворчества Хачилаева его публичные выступления, например, о том, что "в мире нет истинно исламского государства, и лишь талибы начали приближение к нему". Выступая за прекращение "спора ваххабитов и тарикатистов, который губит все стороны", Хачилаев одновременно и сам выдвигает базовые лозунги атаки на тарикатистов: "Секта жрецов должна уйти, уступая дорогу подлинному и просвещенному исламу!"
Проводимые при его лидерстве и широко публикуемые материалы "круглых столов" на парламентском уровне разворачивают упрек российскому государству в его сугубо православной ориентированности и отказе от признания равной государствообразующей роли ислама. "Мусульмане России – государственники. Они готовы сотрудничать с патриотическими движениями РФ, озабоченными судьбой российского государства и общества", – заявляет Деньга Халидов, член президиума Союза мусульман России. Но одновременно на тех же "круглых столах" оглашаются очень симптоматичные обвинения в адрес традиционного ислама и суфийских шейхов.
Главное обвинение – в соглашательстве с властью (очевидным образом имеется в виду власть российская, не исламская). Экс-министр иностранных дел Чечни Шамиль Бено высказывается предельно прямо: "Традиционные суфийские ордена на Северном Кавказе коррумпированы и не способны представлять истинные интересы правоверных". Сам Хачилаев выносит в подзаголовок своей статьи лозунг: "Не все, кто называет себя "наследниками" тариката, являются таковыми". Тот же Деньга Халидов добавляет: "Для тарикатов Северного Кавказа и Дагестана характерны конформизм, соглашательство, умеренность и политическая пассивность".
Очевидно, что здесь противопоставляется (в особенности иорданским чеченцем Бено) "незапятнанность духовных лидеров зарубежной диаспоры" – "оппортунизму опорочивших себя общением с советской и вообще с российской властью северокавказских шейхов".
Но для такого противопоставления в интересах чеченской диаспоры не был бы нужен ваххабизм. Атака со стороны этого течения, причем в его наиболее радикальном облике, направлена отнюдь не только на понятную всем задачу дестабилизации Северного Кавказа и дистанцирования его от России. Как соотносится такое дистанцирование с заявлением "Мы – государственники"?
Дело в том, что исторический, культурный, религиозно-духовный и политический гласный и негласный договор российско-православного населения с исламским населением России (и в том числе Северного Кавказа) во многом строился на договоре с шейхами тарикатов, которые гарантировали его своим религиозным авторитетом и устойчивостью своих духовных традиций. Именно это выстроенное сосуществование и называют теперь "конформизмом", требуя ревизии всего договора и новой роли в нем для себя. А отрицать такой исторически состоявшийся договор нельзя, не заявив, что "тарикатские шейхи не отражают интересов правоверных".
