Утомленная фея — 4 - Ходов Андрей (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Данный стереотип поведения, в смысле, учить всех жить, но не брать на себя ответственности — оказался очень устойчивым и прилипчивым. Он был практически без изменений воспринят частью разночинцев, а впоследствии и новой советской интеллигенций. Говорят же умные люди, что Советское Государство в значительной части было создано интеллигенцией и для интеллигентов. Возилось оно с этой интеллигенцией как с писаной торбой, расплодило ее до полного неприличия. Вот и гордились мы лучшим в мире театром, лучшей в мире литературой… А стоило ли? Ну, имели мы лучший в мире балет, а чем гордиться-то? Что наши педерасты самые продвинутые в мире? А народу оно было надо? Рафинированная интеллигентская культура практически сожрала культуру народную. В русских деревнях перестали петь, рассказывать детям сказки, праздники нормальные устраивать… Не слишком ли высокая цена? Да и технической «интеллигенции» в Союзе было явное перепроизводство. Большая часть без дела протирала штаны и юбки в НИИ и заводских конторах. Мало того, что это выброшенные на ветер деньги на обучения, но еще и ПРАЗДНОСТЬ, которая кошмарно аукнулась в «перестройку».
— А разве в других странах интеллигенции не было? — поинтересовался Геннадий, несколько ошарашенный Симиным напором.
— Ну, нельзя сказать, что российская интеллигенция есть нечто совершенно уникальное. Была подобная дрянь и в других странах. Вот в Польше, например. Тоже появилась во времена «шляхетских вольностей», тоже благополучно перекочевала в социализм, тоже с воодушевлением приняла участие в его разрушении (и собственном самоубийстве). Да и здесь в Бразилии она имеется. Детки всех этих латифундистов, которые ни разу в жизни палец о палец не ударили, но мнят себя гениями.
Одна радость от «перестройки» — от интеллигенции Россия избавилась. Большая часть «интеллигентов» тогда превратилась в деклассированные элементы, а уцелевшие выбросили из головы все «Высокие Идеалы» и с энтузиазмом занялись реальным делом (обслуживанием интересов правящей элиты), как будто всю жизнь мечтали лизать чужие задницы. Нынешнее «Поколение Пепси», это конечно, воплощенный ужас, но на роль «совести нации», слава богу, не претендует. Мое мнение: как бы не обернулись события в России, но возрождения интеллигенции допускать нельзя. Сделать это просто — бороться с халявой и праздностью, и пропускать мимо ушей сказки о «Высокой Культуре».
— Как же, помню, помню, — проворчал Геннадий, — когда я слышу слово «культура», то моя рука тянется к пистолету.
— Именно! — Сима хихикнула. — Культура культуре рознь. Когда речь заходит об интеллигентской «культуре», то именно такая реакция и должна быть у нормального человека.
— Мне кажется, что ты перегибаешь палку. Ведь были же и нормальные интеллигенты, патриоты своей родины. Вот Пушкин, например.
Сима поморщилась. — Не спорю, поэт он был действительно гениальный. Но патриот… Да и в моральном плане не слишком…
Геннадий тяжело вздохнул. — А Александр Сергеевич то тебе чем не угодил?
— Чем? А ты про историю с саранчой слышал?
— Слышал, а что тут такого? Какой то там самодур-губернатор посылал поэта на саранчу. Тот съездил и вместо отчета написал стихотворение. И что он реально мог с этой саранчой сделать? Это же стихийное бедствие. Или он должен был разгонять ее, размахивая руками?
Сима фыркнула. — Напомню, поэт в то время состоял на службе отечества. Дело было так. В Новороссийской губернии случилось бедствие — нашествие среднеазиатской саранчи. Губернатор направил несколько мелких чиновников, в том числе и Пушкина, оценить масштабы катастрофы. Текст предписания: «Состоящему в штате моем, коллегии иностранных дел, коллежскому советнику Пушкину. Поручаю Вам отправиться в уезды Херсонский, Елизаветградский и Александровский и, по прибытии в город Херсон, Елизаветград и Александрию, явиться в тамошние общие уездные присутствия и потребовать от них сведения: в каких местах саранча возродилась, в каком количестве, какие учинены распоряжения к истреблению оной и какие средства к тому употребляются. После сего имеете осмотреть важнейшие места, где саранча наиболее возродилась, и обозреть, с каким успехом действуют употребленные к истреблению оной средства и достаточны ли распоряжения учиненные для этого уездными присутствиями. О всем, что по сему Вами найдено будет, рекомендую донести мне».
Александр Сергеевич, как истинный российский интеллигент, пытается от поездки на картош…, в смысле, на саранчу закосить по здоровью. Пишет письмо в канцелярию губернатора: «Вот уже восемь лет, как я ношу с собою смерть. Могу представить свидетельство какого угодно доктора. Ужели нельзя оставить меня в покое на остаток жизни, которая верно не продлится?». Закос не проходит, поэт получает командировочные (400 рублей ассигнациями). Но на саранчу ясное дело не едет, а отправляется в имение своего приятеля, где преспокойно отмечает свое 25-летие, распивая венгерское вино и читая первую главу Евгения Онегина. По возращению к месту службы вместо отчета сдает в канцелярию дурацкие стишки:
САРАНЧА
23 мая — Летела, летела,
24 мая — И села;
25 мая — Сидела, сидела,
26 мая — Все съела,
27 мая — И вновь улетела.
Коллежский советник Александр Пушкин.
Получив от начальства втык, «наше все» оскорбляется и подает в отставку, отписав друзьям, что за паршивые 700 рублей в год он горбатиться не собирается. Кстати, годовой доход средней крестьянской семьи составлял в то время рублей десять. Вот такие «души прекрасные порывы» посвященные Отчизне. Настоящий интеллигент, ясное дело.
— Все бы тебе обг…, в смысле, охаять.
— Вот такое я…, в смысле, человек. Пушкина не гонять саранчу посылали, а оценить размеры катастрофы. В то время казна оказывала помощь пострадавшим от стихийных бедствий районам. Размер этой помощи, как можно догадаться, напрямую зависел от отчета посланного для оценки ситуации чиновника. Считаешь, что Пушкин в этой ситуации вел себя достойно?
— Но ведь он, в самом деле, был болен. Аневризма аорты, если я правильно помню.
— Ноги, а не аорты, да и этот диагноз он поставил себе сам, чтобы иметь предлог выехать за границу для лечения. Причем эта мифическая аневризма совершенно не мешала ему проводить время на балах и попойках, волочиться за женщинами и шляться по борделям. В общем, еще Платон, создавая свою концепцию идеального государства, сообщил, что всех поэтов необходимо выслать за его границу. Чтобы не мутили воду!
Портал в личные апартаменты императрицы Светланы I Сима открыла утром следующего дня. Ее императорское величество явно пребывала не в духе.
— Явилась, подруженька? — буркнула она вместо приветствия. — Года не прошло! — И только потом обратила внимание на Симиного спутника. — С кем это ты? А-а, здравствуй, Геннадий. Ты в курсе, какую свинью мне эта… волюнтаристка подложила?
Сима хмыкнула и направилась к ближайшему креслу, где и устроилась с комфортом. — Подумаешь, какие мы нежные, — протянула она, сбрасывая туфли и вытягивая ноги на низкий столик. — Садись, Геннадий, и не обращай внимания на неконструктивные вопли этой дамы. Можно подумать, что ее на рудники сюда сослали.
— Ха! Может и на рудники, — ответила Светка, садясь в другое кресло. — Сама-то, как я погляжу, предпочитаешь держаться в тени и спокойно наслаждаться жизнью, а меня выставила на всеобщее обозрение. Ты хоть представляешь, чем это чревато?
— Да ладно тебе, — отмахнулась Сима, — я всегда была скромной девочкой, а вот ты, если мне память не изменяет, никогда не упускала случая покрасоваться перед публикой. Так к чему все эти стоны? Если есть проблемы, то давай обсудим без криков и соплей. Кстати, особых проблем я не вижу. Мы уже три дня в твоей столице: на улицах спокойно, танков и солдат не видать. Кто хочет и может заниматься общественно-полезным трудом, тот занимается. Остальные, как водится, бьют баклуши и готовятся к грандиозному карнавалу в честь твоей коронации. Идиллия, одним словом.
— Да-а-а? — протянула Светка. — Идиллия говоришь? Да мне теперь без кучи свидетелей даже в туалет не сходить.
