Психология социализма - Лебон Гюстав (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Благодаря его обещаниям возрождения; благодаря надежде, зажигаемой им у всех обездоленных, социализм начинает представлять собой гораздо более религиозное верование, чем доктрину. А великая сила верований, когда они стремятся облечься в ту религиозную форму, строение которой мы изучали в другом труде, состоит в том, что распространение их не зависит от той доли истины или заблуждения, какую они могут в себе содержать. Лишь только верование запало в души» неясность его не обнаруживается более, ум уже не касается его. Одно лишь время может ослабить его.
Такие глубочайшие мыслители, как Лейбниц, Декарт, Ньютон, безропотно преклонялись перед религиозными догмами, слабость которых скоро показал бы им разум, если бы они могли подчинить их контролю критики. Но то, что вошло в область чувства, уже не может быть уничтожено рассуждением. Религии, действуя только на чувства, не могут быть потрясены доводами разуме, и потому влияние их на души было всегда столь решительным.
Современный век представляет собой один из тех переходных периодов, когда старые верования потеряли свою силу и когда те, которые должны были заменить: их, не установились. Человеку еще не удавалось обходиться без верований в божество. Оно иногда низвергается со своего престола, но этот престол никогда не оставался незанятым. Вскоре из праха умерших богов появляются новые призраки.
Наука, поборовшая веру в богов, не может оспаривать их огромную власть. Еще ни одна цивилизация не могла основаться и развиться без них. Самые цветущие цивилизации всегда опирались на религиозные догмы, которые с точки зрения разума не обладали ни малейшей частицей логики, правдоподобности или даже простого здравого смысла. Логика и разум никогда не были настоящими руководителями народов. Неразумные всегда составляло один из самых могучих двигателей человечества.
Не при посредстве разума был преобразован мир. Религии, основанные на вздорных представлениях, Наложили свой неизгладимый отпечаток на все элементы цивилизации и продолжают подчинять огромное большинство людей своим законам; философские же системы, основанные на доводах разума, сыграли лишь незначительную роль в жизни народов и имели непродолжительное существование. Они на самом деле дают толпе только доводы, тогда как душа человеческая требует лишь надежд.
Эти-то надежды всегда и внушались религиями, которые создавали, вместе с тем, идеал, способный обольщать и возвышать души. Именно эта магическая сила надежд и создавала самые могущественные царства из ничтожества, творила чудеса литературы и искусств, составляющих общую сокровищницу цивилизации.
Так же предлагает надежды и социализм, и, это составляет его силу. Верования, которым он учит, очень фантастичны и, по-видимому, едва ли могли рассчитывать на распространение; тем не менее, они распространяются. Человек обладает чудесной способностью преобразовывать вещи по воле своих желаний, познавать вещи только сквозь ту магическую призму мысли и чувств, которая представляет мир таким, каким мы желаем его видеть.
Каждый сообразно своим мечтаниям, твоему честолюбию, своим желаниям, видит в социализме то, чего основатели новой веры никогда не думали в него вкладывать. Священник открывает нем всеобщее распространение милосердия и мечтает о нем, забывая алтарь. Бедняк, изнемогая от тяжкого труда, смутно усматривает в нем лучезарный рай, где он будет наделен земными благами. Легионы недовольных (а кто теперь к ним не принадлежит?) надеются, что торжество социализма, будет улучшением их судьбы. Совокупность всех этих мечтаний, всех этих недовольств, всех этих надежд придает новой вере неоспоримую силу.
Для того, чтобы современный социализм мог так скоро облечься в эту религиозную форму, Составляющую тайну его могущества, необходимо было, чтобы он явился в один из тех редких моментов истории, когда люди, изверившись в своих богах, утратили свои старые религии и живут только в ожидании новых верований.
Явившись как раз в то время, когда власть старых божеств значительно поблекла, социализм, также дающий человеку мечты о счастье, естественно, стремится занять их место.
Ничто не указывает, что ему удастся занять это место, но все показывает, что он не может долго сохранять его.
Г. Лебон
Первое издание этой книги разошлось в течение нескольких недель, в пришлось выпустить второе без всяких изменений. Третье издание, напротив, подверглось существенной переработке. Не нахожу нужным отвечать критике, вызванной этим трудом как во Франции, так и в странах, где появился его перевод, В допросах, относящихся гораздо более к области чувств, чем разума, нельзя рассчитывать на изменение чьего-либо образа мыслей. Перевороты в области мысли никогда не совершаются книгами. [1]
Не принадлежа ни к какой школе и не помышляя заслужить одобрение одной из них, я пытался изучить общественные явления подобно тому, как изучаются физические, стараясь возможно менее впадать в ошибки.
Некоторые места этой книги по своей неизбежной краткости кажутся несколько догматичными, чего не следует, однако, заключать относительно самих изложенных мыслей. Одна из последних глав посвящена доказательству того, что в некоторых вопросах возможны только вероятные, но отнюдь не достоверные заключения.
Иногда, в этой книге я как будто уклоняюсь от предмета моего исследования, но это необходимо потому, что происхождение некоторых явлений, сам процесс их развития не могут быть поняты без предварительного изучения обстоятельств, среди которых явление возникло и развивалось. В вопросах религии, нравственности и политики изучение самого текста той или другой доктрины вовсе не имеет преобладающего значения, как могло бы казаться. Важнее всего знать среду, в которой доктрина развивается, знать чувства, на которых она зиждется, и характер умов, воспринимающих ее. В эпоху торжества буддизма и христианства догмы этих верований представляли малый интерес для философа, но ему было бы весьма интересно познакомиться с причинами укоренения их, т. е. с состоянием усвоивших эти догмы умов. Всякая догма, как бы ни была она несостоятельна с точки зрения разума, всегда восторжествует, если ей удалось изменить известным образом направление умов. В этом изменении сущность самой догмы нередко играет второстепенную роль. Торжество догмы происходит под влиянием подходящей среды, удобного момента, возбуждаемых ею страстей и главным образом от влияния проповедников, умеющих говорить толпе, зажигать в ней веру. Последняя вызывается действием отнюдь не на разум, а только на чувства. Вот почему проповедники вызывают большие народные религиозные движения, создающие новых богов.
Поэтому-то я убежден, что не выхожу из рамок моей задачи, принимая в основание при изложении некоторых глав этой книги наши верования, значение традиций в жизни народов, зачатки творческих основ в душе латинского народа, экономическое развитие в настоящее время и еще другие вопросы. Все это и представляет существенную часть данного исследования.
Немного страниц этого труда посвящено собственно изложению социалистических доктрин. Они столь неустойчивы, что бесполезно вести о них какие-либо споры. Эта изменчивость, впрочем, по общему закону, составляет необходимый признак всех новых верований. Религиозные догмы приобретают полную определенность только после своего торжества. До этого момента они блуждают в неопределенных формах. Эта-то неопределенность и есть залог успешного распространения их, так как придает им способность приспосабливаться к самым разнообразным нуждам и тем удовлетворять бесконечно разнообразные вожделения легионов недовольных, число которых в некоторые моменты истории бывает очень велико.
Социализм, как попытаемся это показать, может быть отнесен к классу религиозные вероучений, имеет присущий им характер неопределенности своих догм, не достигших еще своего торжества. Доктрины социализма меняются чуть не с каждым днем и делаются все более и более неопределенными, расплывчатыми. Чтобы согласовать принятые основателями этих доктрин принципы с явно противоречащими им фактами, пришлось бы предпринять труд, подобный трудам богословов, старающихся примирить разум с Библией.
