Избранное. Том 2 - Петраков Николай Яковлевич (читать книги полные txt) 📗
А опыт этот говорит о следующем. Прибыль предприятий в результате павловского повышения цен за первые девять месяцев 1991 г. возросла в 1,8 раза, а за вычетом налогов – даже на 86 %. А вот доля расходов на развитие производства в общей сумме расходов предприятий упала с 57,5 % до 35,9 %. Иными словами, цены выросли, прибыль тоже, но не появилось ни малейшего желания расширять производство, выпускать больше товаров. Высокая цена в условиях государственного монополизма угнетает (а не оживляет) инвестиционную активность.
Вот вам первый урок Павлова. Урок второй: за тот же период расходы предприятий из прибыли на прирост потребления, выплаты дивидендов по акциям, а также создание собственных финансовых резервов увеличились с 59,7 миллиардов до 154, 2 миллиардов рублей.
Теперь наложите эти тенденции, этот опыт, приобретенный нами благодаря экспериментам кабинета Павлова, на размах российских реформ, и вы без труда поймете, что нас ожидает в ближайшей перспективе. Какой чудак будет вкладывать средства в развитие производства при бешеном обесценении рубля? Логичнее взвинтить цены и всю разницу пустить на прирост зарплаты. И эта железная логика будет проводиться в жизнь неумолимо. Где же механизмы оживления хозяйственной активности, во имя которой всем предлагают затянуть пояса?
Похоже, в правительстве и парламенте России спохватились. Поговаривают о том, что надо бы снять налог с той части прибыли, которая направляется на инвестиции. Но где же реформаторы были раньше? Ведь этот прием относится к числу азбучных истин! Другое дело, что при надвигающемся крахе денежной системы и эта мера может оказаться уже недостаточной.
Макрорегулирование: о чем речь?
Правительство утверждает, что свою задачу оно видит, прежде всего, в обеспечении экономического макрорегулирования. С этим трудно не согласиться. Но именно в этой области вырисовываются явные черты нарастающей неуправляемости. И дело здесь не только в крайней расхлябанности вертикальных структур управления. Зачастую просто непонятна правительственная концепция. Скажем, денежная политика. Безусловно, это область макрорегулирования. Но политики-то никакой нет. Что собирается укреплять правительство России? Рубль. Рубль где? В Прибалтике и на Украине тоже? А знают ли на Старой площади, как к этим намерениям относятся в этих странах? Ведь беловежская договоренность о едином рублевом пространстве (по крайней мере до конца 1992 г.) открыто саботируется.
Далее. Госбанк СССР ликвидирован. Будет ли межбанковский союз? Как долго Госбанк России будет снабжать деньгами другие независимые государства? И вообще, будет ли правительство России предпринимать усилия по созданию единого экономического пространства СНГ или на этой идее поставлен крест?
Ну и, наконец, структурная политика. Это тоже область макрорегулирования. Ленин, провозгласив нэп, одновременно принял к осуществлению и план
ГОЭЛРО. Политика государственного регулирования инвестиционного процесса на макроуровне осуществлялась всеми крупными капиталистическими странами после Второй мировой войны. И это никак не мешало их рыночной ориентации. Совершенно справедливо ликвидируя отраслевые министерства, нельзя пускать на самотек проблемы энергетики, создания мощного экспортного сектора, конверсии, финансирования фундаментальной науки. Гибкий механизм экономических преференций необходим именно для того, чтобы переориентировать самоедскую коммунистическую экономику на нужды населения.
В свое время наше государство разрушило рынок, теперь его обязанность перед обществом – сделать все для его восстановления. Нельзя говорить ограбленному народу: а теперь живите как хотите, выкручивайтесь сами, а наше дело – бездефицитный государственный бюджет…
Реформа: скачки на верблюде (1992 г.) [2]
В одной из своих работ В. Ленин, цитировать которого ныне избегают, выдвинул тезис: политика есть концентрированное выражение экономики. Большевику номер один следовало бы добавить: только не для нас. Вся история господства коммунистических партий есть история насилия над экономикой.
Наблюдая за развитием событий в посткоммунистических странах, с сожалением можно констатировать, что как во внутренней их жизни, так и в межстрановых отношениях экономика продолжает быть разменной монетой в политических играх.
Экономика – это теория и практика созидания. Вот почему она никогда не была в фаворе у большевиков – генетических разрушителей. Не выправится экономика – будет большевизм, диктатура, будет политика как концентрированное выражение интересов партократии. Вот почему сейчас важен нелицеприятный разговор об экономических реформах, разговор без априорных вопросов типа: «А за кого ты?» К сожалению, уже задолго до VI съезда и особенно после стало очевидным, что любые попытки вести нормальную дискуссию довольно жестко пресекаются путем наклеивания политических ярлыков, обвинений в некомпетентности, а то и просто окриков «Молчать!»; как это было в иных откликах, в которых пытались как-то смазать сильное впечатление и общественный резонанс от анализа группы Г. Явлинского. А одна из крупных фигур демократического движения высказалась в «Независимой газете» вообще в том духе, что несвоевременно говорить «горькую правду» об экономике в «нынешней политической ситуации».
Думаю, что правда не может быть несвоевременной так же, как не может быть «осетрины не первой свежести». Как только появляется соблазн лжи во спасение, правды для избранных или для всех, но в нужное (кому?) время – всё! Мышеловка необольшевизма захлопнулась – и вы в ней, даже если усиленно требуете суда над КПСС. Говорить полуправду или верить в чудеса оказывается себе дороже. И это мы видим по первым шагам экономической реформы.
С самого начала пути и методы ее проведения были мифологизированы. На фоне долгих дискуссий о том, как же с наименьшими потерями перейти крынку, пришли решительные люди и заявили: мы будем лечить от административно-командной системы, будет больно, но терпите. Истомившееся по переменам общество согласилось – давайте. И эта вера во врачей-кудесников так заворожила демократически настроенную часть общественности, что, когда стало действительно нестерпимо больно, она стала обвинять сначала красно-коричневых, потом учителей, врачей, пенсионеров, директоров предприятий, фермеров и предпринимателей в сгущении красок. И никто не задался вопросом: а может быть, не лечат, а насилуют?
Где признаки или хотя бы намек на признаки выздоровления, формирования цивилизованного рынка?
Рассмотреть подоплеку некоторых из мифов нынешней экономической политики представляется сегодня крайне актуальным в связи с тем, что они продолжают сохранять роль несущей конструкции и в обнародованной недавно «среднесрочной программе правительства».
Быстрая ликвидация бюджетного дефицита
Еще Л. Брежнев говаривал: мол, строить, как и жить, надо по средствам. Мы почти всегда и строили, и жили не по средствам. Расходы превышали доходы, что заставляло государство делать долги. И не только на Западе. Залезали и в карман населения… Логика реформаторов проста: сократить расходы, увеличить доходы и начать жить, как завещал Брежнев, по средствам. И все это за три – максимум шесть месяцев.
В этих безукоризненных построениях упущена малость – реальный облик нашей экономики и нашего бюджета. Эти два близнеца уродливы, как двугорбый верблюд. Один горб – гипертрофированно развитый военно-промышленный комплекс; другой – несоответствующие возможностям страны общественные фонды потребления, включая бесплатное здравоохранение, образование, когда-то низкие цены на детскую одежду и т. д. Хирургически срезать эти горбы невозможно.
Можно и нужно сокращать военно-промышленный комплекс, проводить конверсию. Но при самом интенсивном развитии этого процесса счет не может идти на недели и месяцы. И это объективно определяется технологическими и социальными факторами, а не кознями консерваторов. Последним как раз на руку кавалерийские наскоки реформаторов, их легковесность в рецептах решения проблемы. Бюджет будет еще долго обременен расходами на конверсию, на структурную перестройку, на социальную поддержку увольняемых в запас офицеров, на переподготовку рабочей силы и пособия по безработице. Наивно думать, что все эти стартовые расходы по демилитаризации покроет сам военно-промышленный комплекс за счет «внутренних источников».
