Манипуляция сознанием - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (бесплатные серии книг TXT) 📗
Все эти качества российского телевидения, характеризующие его как институт манипуляции сознанием, проявились уже в конце 80-х годов. Но за прошедшее десятилетие они непрерывно становились все более грубыми и жесткими. Динамика изменений пока что очень неблагоприятна.
Глава 24. Учебные задачи: разбор черных мифов
Как говорилось в гл. 9, черный миф, с которым удается в массовом сознании связать противников (они — опричники, инквизиторы, фашисты, сталинисты, мафиози и т.д.) сразу заставляет отшатнуться от них всех колеблющихся. Противники, на которых удалось наклеить ярлык черной метафоры, вынуждены тратить много сил на то, чтобы сорвать ярлык: «Да что вы, какой же я сталинист! Я тоже за демократию и за реформы!». Если такой политик не имеет доступа к телевидению, сделать это практически невозможно. Нередко после периода бесплодных попыток тактику меняют: «Да, я — сталинист!». При этом требуется убедить людей, что этого не надо бояться, что образ Сталина злонамеренно мифологизирован, что в действительности быть сталинистом означает то-то и то-то. Но это — трудноразрешимая задача, поскольку миф потому и живуч, что опирается на взаимодействие сознания и подсознания, на сочетание обрывков достоверной или правдоподобной информации с иррациональной верой в Зло, подкрепленной сильными художественными средствами. В результате партия (движение, народ, страна или даже просто идея), которая решила принять на себя груз черного мифа, оказывается локализованной, окруженной зоной отчуждения. Чтобы преодолеть этот барьер, требуется общее крупное потрясение, ставящее под сомнение всю систему мифов и верований.
Разберем в качестве учебной задачи построение двух черных мифов, которые играли важную роль в перестройке. Один — старый, создаваемый и дополняемый с начала ХХ века, другой — совсем свежий.
Этот миф относится к категории «черных» мифов. Для нас он важен сегодня по двум причинам. Во-первых, из этого исторического мифа, который уже укоренен в сознании, выводят два «дочерних» современных мифа: о «русском фашизме» и «русском антисемитизме». Оба они — исключительно сильные средства манипуляции сознанием, раскола общества и очернения политических противников внутри страны. В то же время это сильное средство политического давления и в международных делах: страна или политический режим, которые в общественном мнении Запада представлены как носители фашизма или антисемитизма, сразу оказываются резко ослабленными на всех переговорах и во всех конфликтах (это видно на примере Ирака).
Во-вторых, миф о черносотенцах раскалывает оппозицию («красно-коричневых»). Основу объединения оппозиции составляет взаимодействие идеи социальной справедливости с патриотической идеей. Нынешние реформы в России проводятся таким образом, что обе главные идеи оппозиции оказываются охранительными, консервативными — оппозиция прежде всего стремится сохранить от полного разрушения социальные завоевания советского периода и державное государство России. Демагоги получают таким образом возможность провести параллель между консерватизмом нынешней оппозиции и черносотенства начала века, которое было типичным консервативным, охранительным движением, безуспешно пытавшемся спасти российскую монархию от разрушения в революции. Такая параллель сразу создает напряженность в рядах оппозиции, поскольку ее «красная» часть по инерции продолжает верить в унаследованный советской идеологией от революции миф о черносотенцах. Сегодня уже кое-кто может осмелиться и сказать что-то разумное о Сталине. Ему, конечно, депутат Шейнис руки не подаст, но хотя бы «Советская Россия» грязью не закидает. Сказать же что-то разумное о черносотенстве еще нельзя. Это табу.
Миф о черносотенстве создан объединенными усилиями идеологов всего «цивилизованного мира». Поэтому страницы истории, связанные с периодом революции, стали поистине загадочными. В укреплении этого мифа парадоксальным образом соединяются усилия разных и даже враждующих идеологических агентов: идеологи просвещенной западной элиты (например, писатель и культуролог Умберто Эко), радикальные идеологи ельцинизма, кое-кто из авторитетных западных коммунистов (например, американский публицист Майк Дэвидоу) и некоторые деятели новых компартий России (например, А.Фролов из КПРФ и Б.Хорев из РКРП). Кроме того, и ряд историков, которые вынуждены быть осторожными в наше смутное время, предпочитают не замахиваться на официально утвержденный миф.
Этот миф подробно и скрупулезно, опираясь на надежные источники, разбирает В.В.Кожинов в ряде статей и двух книгах: «Загадочные страницы истории ХХ века: „черносотенцы“ и революция» (М., 1995) и «Черносотенцы» и Революция» (М., 1998). Эти книги — замечательные образцы нового обществознания, свободного, честного и умного, и их следовало бы прочитать всякому культурному человеку, независимо от его политических установок. Из этих книг здесь я возьму лишь сведения, которые опровергают самые расхожие и привычные утверждения большого и сложного мифа.
Черносотенцы — бранная кличка, введенная их противниками сразу после организации в ноябре 1905 г. «Союза русского народа». Эта кличка прижилась и была принята самими членами «Союза» и близких к нему организаций 307. Начиная с 1906 г. силами либеральной интеллигенции и революционеров был создан тоталитарный «черный» миф о черносотенстве. Уже в 1907 г. «Энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона» дает определение: «Черная сотня — ходячее название, которое в последнее время стало применяться к подонкам населения… Сами черносотенцы охотно приняли эту кличку, она делается признанным наименованием всех элементов, принадлежащих к крайне правым партиям и противополагающих себя «красносотенцам».
Советские словари определяют черносотенцев как «членов погромно-монархических организаций». На деле речь идет о консервативном движении, которое противопоставило себя всем революционным течениям — как буржуазно-либеральным (кадеты), так и социалистическим. Объектом охранения («консервации») для черносотенцев была не только монархия, а все целостное жизнеустройство тогдашней России (выражаемое иногда триадой «православие, самодержавие, народность»). Примечательным надо считать тот факт, что нынешние яростные противники социалистической революции остаются еще более яростными ненавистниками черносотенцев (это, кстати, показывает, что ельцинизм ни в коем случае не является проектом реставрации дореволюционной России).
Черносотенство было политическим течением традиционалистов, которые выступали против готовящейся масонами-западниками революции, угрожающей именно российской цивилизации. Крупной силой черносотенство не стало, спасти монархию и империю было уже невозможно, но в своих прогнозах лидеры черносотенства были поразительно прозорливы 308. По сути, большевики в Октябре и в гражданской войне выполнили главный завет черносотенства — восстановили Россию и отвели руки «мировых чубайсов и березовских». Но этот завет оказался выполненным с жертвой монархии и, в значительной степени, православия.
Рассмотрим миф о черносотенцах по частям.
1. Самое простое утверждение: черносотенцы — объединение представителей маргинальных, темных и бескультурных слоев, почти городского дна (подонки или еще говорят «охотнорядцы», т.е. лавочники).
Умберто Эко в «Маятнике Фуко» пишет так о «Союзе русского народа, более известном как черные сотни»: «в „Союз“ вербовали уголовных преступников, а занимались они погромами и правотеррористскими покушениями».
А.Фролов трактует черносотенство как продукт «наиболее отсталых слоев крестьянства» — ядовитый цветок, выросший «на почве реального народного протеста против нечеловеческих условий своего существования».
