Собственность и государство - Чичерин Борис Николаевич (лучшие книги txt) 📗
Таковы были результаты, к которым пришел идеализм в своем развитии. Можно сказать, что человеческая мысль никогда не производила ничего глубокомысленнее этого воззрения, в котором охранительные начала и прогрессивные, субъективная свобода и объективный порядок жизни сочетаются в высшем философском синтезе. Фактическое изучение истории более и более подтверждает этот взгляд, и только современное отчуждение от философии, которое понизило в умах самую способность понимания, заставило исследователей обратиться к иным началам. Те социалисты, которые вышли из школы Гегеля и которые одни в настоящее время могут иметь притязание на некоторое философское значение, и не думают отвергать этих результатов, но они стараются приспособить их к своим целям, исказивши основные мысли великого философа и превративши исторический процесс в чистое отрицание.
Это ясно обнаруживается у Лассаля. Знаменитый агитатор объявляет философию Гегеля "квинтэссенциею всякой научности". Его основные начала и его метода, говорит он, должны остаться достоянием науки. Но он упрекает Гегеля в непоследовательном проведении своих начал. Вместо того чтобы признать выработанные историею формы преходящими моментами развития, Гегель понял их как моменты логические, то есть необходимые и вечно присущие духу. Вследствие этого он в свою философию права ввел категории собственности, договора, семейства, гражданского общества и т.д., как будто они составляют необходимые требования разума, между тем как все это не более как исторические категории, которые должны исчезнуть с высшим развитием [348]. Лассаль хотел даже написать философию истории в этом смысле, но он не успел этого сделать и вероятно никогда бы и не сделал. На деле, он довольствовался голословным объявлением собственности, договора, гражданского общества и т.д. историческими категориями. Только наследству он посвятил более обстоятельное исследование, но именно здесь требуемое доказательство им не представлено.
Смысл того упрека, который Лассаль делает Гегелю, весьма понятен, но понятна и вся его односторонность. Историческое развитие, как и всякое движение, заключает в себе двоякое начало: положительное и отрицательное. Положительную сторону составляют те элементы, которые лежат в природе духа и которые подлежат развитию. Отрицательное же начало является источником движения: оно переводит положительные элементы из одного состояния в другое, возводя их на высшую и высшую ступень, до тех пор пока не будет достигнута полнота определений. У Гегеля оба эти начала сочетаются неразрывно, а так как отрицание есть действие разума, то историческое развитие является вместе и развитием логическим. Но именно вследствие этого исторические категории необходимо суть вместе и категории логические. Они выражают собою различные стороны самой развивающейся сущности, которая постепенно излагает свои определения, восполняя одно другим и возводя их к конечной цели, состоящей в гармонии целого. Как же скоро эти определения понимаются только как исторические категории, так развитие положительного содержания исчезает, и остается одно отрицательное начало, которое одну за другою разбивает все жизненные формы и все улетучивает в неопределенном будущем. Такое понимание истории как чисто отрицательного процесса, конечно, не могло прийти в голову не только такому глубокому мыслителю, как Гегель, но даже и никакому философу, задающему себе целью понимание, а не отрицание явлений. Упрекая Гегеля в непоследовательном проведении своих собственных начал, Лассаль забывает коренное положение Гегеля, состоящее в том, что высшее отрицание есть отрицание отрицания, то есть восстановление в высшей форме первого положения. На этом основан весь исторический процесс. Путем отрицания одно определение переводится в другое, но одностороннее отрицание в свою очередь отрицается, вследствие чего на высшей ступени первоначальное определение снова появляется в иной форме, и этот процесс продолжается, пока не будет достигнута полнота определения.
Только при таком положительном взгляде на предмет история получает смысл, и начала, управляющие человеческою жизнью, находят в ней настоящую свою почву. Одностороннее же отрицание ведет к искажению явлений, к шаткости понятий, а вследствие того к колебанию всех основ общежития. Последовательно проводя этот взгляд, приходится вместе с Дюрингом разделить всю историю человечества на два периода: на прошедшее, которое должно быть уничтожено, и на будущее, которое должно когда-нибудь осуществиться. Но так как каждое поколение в свою очередь повторяет тот же прием, то создаваемое одним является на свет лишь затем, чтобы разрушиться другим. Всякая общая связь и всякая преемственность развития исчезают, следующие друг за другом поколения перестают быть звеньями общей исторической цепи. Каждое является оторванным от своего прошлого; начиная исключительно с себя, оно создает жизненные формы, которые так же бренны и преходящи, как оно само. История перестает быть изображением единого духа, она представляет не более как случайную последовательность исчезающих мгновений. Положительное содержание улетучилось, осталось одно бессмысленное и бесцельное отрицание.
Понятно, что социалисты могут держаться этого взгляда. Вращаясь в области утопий, они должны относиться отрицательно ко всей действительной человеческой жизни и ко всему, что выработано человечеством. Из исторического процесса они выхватывают одно отрицательное начало и им в своем безумии думают опровергнуть все существующее. Но если это понятно у социалистов, то что сказать о тех современных ученых, которые, не познакомившись даже с системою Гегеля и не потрудившись с своей стороны положить какое бы то ни было философское или историческое основание своему воззрению, без всякого смысла заимствуют у Лассаля выражение "историческая категория" и им пересыпают свои экономические и юридические рассуждения? Не есть ли это верх научного легкомыслия? И когда подобный прием употребляется людьми, занимающими видное место в ученой литературе, то не обозначает ли он прискорбный упадок современной науки?
Последовательно проведенное, отрицание должно привести к чистому нулю. Но такая последовательность уничтожила бы самую теорию, обнаруживши ее несостоятельность. Поэтому защитники отрицательного начала в истории употребляют его только как диалектическое орудие против всего существующего, к будущему оно не должно прилагаться. В будущем исторические категории должны исчезнуть, уступая место осуществлению того идеала, во имя которого отрицается все прошлое. Но идеал, который является не завершением, а отрицанием всего предыдущего хода, сам необходимо носит на себе отрицательный характер. И точно, социалисты берут одну только сторону человеческой природы и во имя ее отрицают все остальное как преходящее. Берется общее и отрицается все особенное, то есть именно то, что делает человека человеком. Вследствие этого должны исчезнуть собственность, договор, наследство, гражданское общество, одним словом, все, что истекает из деятельности единичного лица. Категория особенного как произведение средневекового порядка, по мнению Лассаля, должна быть искоренена. Понятно, что через это самое должна исчезнуть личность, а с нею вместе и свобода. На развалинах созданного человеком исторического мира воздвигается одна категория, которую Лассаль почему-то не считает чисто историческою, хотя она стоит совершенно наряду с другими и к ней могли бы прилагаться те же начала. Эта категория есть государство. У Гегеля государство является высшим из человеческих союзов, завершением общественного здания. У Лассаля же государство предназначено поглотить все остальное, кровля должна уничтожить здание. От государства требуется, чтобы оно сосредоточило в своих руках все находящееся ныне в частном владении, все частное должно сделаться общим.
В этом выводе мы опять видим прямое противоречие основным положениям Гегеля, которые признаются Лассалем за исходную точку и которые подтверждаются не только строго научным анализом, но даже простым здравым смыслом. По учению Гегеля, истинно общее есть то, которое совмещает в себе частное; общее же, отрицающее все частное, само ничто иное, как одностороннее, следовательно частное определение, которое как таковое в свою очередь отрицается. Государство, как оно было понято Гегелем, есть то государство, которое развивается в истории и существует в действительности; государство же в том виде, как оно понимается Лассалем, ничто иное, как отвлечение, лишенное и теоретического основания и жизненной почвы, а потому не заключающее в себе ни малейших условий существования.
