Конец означает начало - Роговин Вадим Захарович (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
Отвечая на вопрос, чем объяснить, что рабочие так сильно проявляют свою симпатию и восторг Гитлеру,— Тельман писал: «Должно иметься и имеется что-то такое, что гипнотизирует массы, приводит их в состояние опьянения, способно сковать их и отвлечь от повседневного гнёта. Этим является большая политика с её излучаемой на массы магической силой, систематически проводимая и хорошо задуманная политика гитлеровского руководства, выпячиваемая вперёд и вдалбливаемая массам всеми мыслимыми, политически замаскированными и пропагандистски разукрашенными методами.
Этой большой политикой и её магнатами наэлектризовываются и притягиваются массы; она производит чуть ли не волшебное действие на большую часть немецкого народа, и уже вследствие этого повседневный гнёт, критика всего и вся и недовольство проявляются слабее, в особенности на массовых собраниях. К этому ещё присоединяется гений вождя и личность Гитлера, который, будучи постоянно восхваляем как национальный герой, способен действовать на большинство трудящихся чуть ли не как магическая притягательная сила.
Массы забывают иногда повседневную нужду и заботы, в особенности если им в докладах говорят в замаскированной под социалистическую и разукрашенной под антикапиталистическую форме о том величии, которое ожидает Германию в будущем; тогда настроение масс меняется и, как, например, при гитлеровских выступлениях на собраниях, оно находит своё выражение в появляющейся радости и восторге. Для того повсюду в Великой Германии организуются многочисленные политические собрания и массовые доклады, для того выступают и выступают с речами вожди нацистов, чтобы отвлечь внимание народа от размышлений о его действительных интересах, держать его в состоянии подъёма и целеустремленно наталкивать его на якобы социалистические лозунги и дела национал-социалистского режима» [328].
Используя всё разнообразие пропагандистских методов и осуществляя на протяжении многих лет тотальный контроль над прессой, радио и всеми видами искусства, гитлеровскому режиму удалось трансформировать сознание людей.
К магической силе большой политики, о которой говорил Тельман, можно отнести психологическую мобилизацию народа, возрождение духа национального единства и национальной гордости. Руководствуясь в политике приматом национального над классовым, Гитлер смог повернуть рабочий класс к идее германского «единого народа». В речи, произнесённой 30 января 1940 года, Гитлер подчёркивал, что «германский народ преодолел свои классовые и сословные различия и образовал единый коллектив» [329].
Ради доказательства приоритетности интересов рабочего класса нацистские бонзы упрекали германскую буржуазию за её недальновидность, способствующую в Веймарской Германии популярности марксистских лозунгов. К 1 мая газета «Ангриф» выпустила специальную страницу под заголовком: «10 лет лозунгов — от классовой борьбы до народного сотрудничества». На этой странице была опубликована редакционная статья, написанная лидером нацистских профсоюзов Леем, в которой говорилось: «Именно слепота и ограниченность нашей буржуазии заставили её всякое требование рабочего класса считать по меньшей мере нескромным, в большинстве случаев, марксистским и, стало быть, непатриотическим. Она была слепа и не понимала, что голодный просит хлеба. Раньше, чем буржуазия, рабочий понял, что без удовлетворения его требований он погибнет. В национал-социалистической Германии весь народ сделал требования рабочих собственными требованиями» [330].
Одним из трюизмов нацистской пропаганды было утверждение о равномерности разделения тягот войны между всеми классами и социальными слоями германского общества. Газета национал-социалистической партии «Рейнфронт» заявляла, что «полная унификация, проведённая во время войны в хозяйственной и социально-политической области», представляла собой «путь добровольной и принудительной социализации во время войны». Правда, газета признавалась, что деньги и социальное положение всё ещё представляют силу. «Но сила эта взята государством под строгий контроль, не позволяющий уклоняться и извлекать корыстные выгоды». В доказательство того, что военное право принесло рабочему окончательное и моральное уравнение со всеми другими соотечественниками, газета ссылалась на тот факт, что «генеральный директор предприятия находится в такой же неподкупной зависимости от талонов на мясо и одежду, как и беднейший из его сотрудников» [331].
Такого рода пропаганда распространялась и в других странах. Так, голландская газета «Фольк» в статье «О настроениях в Германии» утверждала, что немецкие рабочие в общем вменяют в заслугу национал-социалистам тот факт, что в Германии «„состоятельные“ получают по своим продовольственным карточкам так же мало, как и рабочие» [332].
Во фронтовом приложении к эсэсовской газете «Шварцес кор» было помещено письмо офицера с фронта, который с негодованием опровергал суждения о том, что «офицерам хорошо живётся». «Того, кто осмеливается так утверждать, что солдаты испытывают лишения, надо хорошенько проучить,— говорилось в письме.— Что же касается тех, кто утверждает, что для офицеров жарится особая колбаса, то они делают это по злобе или по глупости. Офицеры питаются так же, как и солдаты» [333].
Не будучи в силах отрицать, что в стране существует сильное социальное расслоение, «Шварцес кор» обращался к моральной проповеди против расточительства и роскошества в быту, угрожая людям, допускающим бытовые «излишества», суровыми наказаниями. В статье «Бездельничать неприлично» газета предлагала «произвести проверку и подвергнуть обследованию женщин, которые при семье из трёх человек ищут третью горничную (имея уже двух). Надо принять такие меры, чтобы эти люди почувствовали войну» [334].
Выступая перед рабочими военной промышленности на заводах Борзич в Берлине 10 января 1940 года, Гитлер в леворадикальной, почти коммунистической, демагогической форме заявил, «что первые предпосылки для настоящего напряжения лежат в том, что этот мир несправедливо поделён. И это вполне естественно, т. к. в этом большой ход развития таков же, как и внутри народов. Точно также как внутри народов слишком большое напряжение между богатством и бедностью должно быть выравнено с помощью разума или, если последний отказывает… силой, в международной жизни один не имеет права претендовать на всё, не оставляя ничего другому.
Провидение не для того создало людей, чтобы одни имели в 40, в 80 раз больше, чем другие. Или они имеют рассудок и соглашаются на урегулирование вопроса на более или менее дешёвых для них условиях, или подавленный и обременённый несчастьем в своё время возьмёт себе всё то, что ему полагается. Так обстоит дело во внутренней и внешней жизни народов» [335].
Одним из главных направлений нацистской пропаганды была критика дельцов «теневой экономики». Та же «Шварцес кор» напоминала, что она с самого начала войны систематически разоблачала взвинчивание цен, торговлю из-под полы и распространение некачественных, суррогатных продуктов. Газета подвергала резкой критике «оптовых торговцев, которые слишком часто являются „властелинами“ своих клиентов» и одобряла поведение «честных соотечественников, раскрывших нарушение закона со стороны оптовой торговли или частных торговцев» [336].
Такого рода пропагандистские усилия подкреплялись чрезвычайным законодательством военного времени, устанавливавшим крайне жестокие наказания тем, кто «уничтожает, портит или припрятывает сырьё и жизненно важные для населения продукты» и тем самым злонамеренно создаёт угрозу для снабжения населения. В этой связи центральный орган Германской национал-социалистской рабочей партии — газета «Фёлькишер беобахтер» с одобрением отзывалась в статье «Военное правосудие — народное правосудие» о законе, направленном против паразитов и вредителей, карающем их тюремным заключением, а в особо серьёзных случаях — смертной казнью. В подтверждение приводился пример, когда особый трибунал в Кенигсберге присудил преступника к смертной казни за то, что он, пользуясь «временной нехваткой папирос», продавал их солдатам по спекулятивным ценам [337]. «Франкфуртер цайтунг» сообщила о том, что за серьёзные нарушения правил о ценах имперский комиссар по регулированию цен наложил административный штраф в размере 50 тыс. марок на крупную берлинскую дровяную фирму [338].
