Четвертая политическая теория - Дугин Александр Гельевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Экономика – это вторичная производная от философии, и корни экономических теорий лежат именно в философии, а не в экономике. Так, Адам Смит, основатель буржуазной политэкономии, был убежден, что просто развивает некоторые философские положения своего учителя Джонна Локка применительно к области хозяйства. Марксизм – это развитие философии Гегеля с акцентом на экономические закономерности и специфическую философию истории, описанную с позиции угнетенных классов и, в первую очередь, пролетариата.
Внедрение консервативной эпистемы является необходимым условием для выработки полноценного консервативного проекта. Этот этап миновать нельзя.
Часть 3. Геополитический контекст XXI века: цивилизация и империя
Глава 7. Запад и его вызов
Что мы понимаем под «Западом»?
Термин «Запад» может толковаться по-разному. Поэтому прежде всего следует уточнить, что мы понимаем под ним и как это понятие эволюционирует в истории.
Совершенно очевидно, что «Запад» не является чисто географическим термином. Сферичность Земли делает такое определение просто некорректным – то, что для одной точки – Запад, для другой – Восток. Но этот смысл никто в понятие «Запад» и не вкладывает. Хотя при ближайшем рассмотрении, мы обнаружим здесь одно важное обстоятельство: концепция «Запад» по умолчанию берет за нулевую отметку, откуда откладываются координаты долготы, именно Европу. И не случайно, согласно международным конвенциям, нулевой меридиан проходит по Гринвичу. Уже в самой этой процедуре заложен европоцентризм.
Хотя многие древние державы (Вавилон, Китай, Израиль, Россия, Япония, Иран, Египет и т.д.) считали себя «центром мира», «срединными империями», «поднебесными», «подсолнечными царствами», в международной практике центром координат стала Европа, более узко – Западная Европа. Именно от нее принято откладывать вектор в сторону Востока и вектор в сторону Запада. Получается, что даже в узко географическом смысле мы видим мир с европоцентрической точки зрения, и то, что принято называть «Западом», одновременно представляет собой центр, «середину».
Европа и Модерн
В историческом смысле Европа стала тем пространством, где впервые произошел переход от традиционного общества к обществу Модерна. Причем такой переход совершился благодаря развитию автохтонных для европейской культуры и европейской цивилизации тенденций. Развивая в определенном направлении принципы, заложенные в греческой философии, римском праве через специфическое толкование христианского учения – вначале в католико-схоластическом, а затем в протестантском ключе – Европа пришла к созданию уникальной среди остальных цивилизаций и культур модели общества. Это общество впервые
• было выстроено на секулярных (светских, атеистических основах);
• провозгласило идею социального и технического прогресса;
• создало основы современного научного видения мира;
• выработало и внедрило модель политической демократии;
• поставило во главу угла капиталистические (рыночные) отношения;
• перешло от аграрной экономики к промышленной.
Одним словом, именно Европа стала пространством современного мира.
Поскольку в границах самой Европы наиболее авангардной зоной развития парадигмы Модерна были такие страны, как Англия, Голландия и Франция, находящиеся к Западу от Центральной (и тем более, Восточной) Европы, то понятия «Европа» и «Запад» постепенно стали синонимами: собственно «европейское», отличное от остальных культур, заключалось именно в переходе от традиционного общества к обществу Модерна, а это, в свою очередь, происходило прежде всего на европейском Западе.
Таким образом, термин «Запад» с XVII – XVIII вв. приобретает четкий цивилизационный смысл, становясь синонимом «Модерна», «модернизации», «прогресса», социального, промышленного, экономического и технологического развития. Отныне все, что вовлекалось в процессы модернизации, автоматически причислялось к Западу. «Модернизация» и «вестернизация» оказались синонимичны
Идея «прогресса» как обоснование политики колониализма и культурного расизма
Тождество «модернизации» и «вестернизации» заслуживает некоторых пояснений, которые приведут нас к очень важным практическим выводам. Дело в том, что становление в Европе небывалой цивилизации Нового времени, учреждение «Модерна» привело к особой культурной установке, сформировавшей самосознание вначале самих европейцев, а затем и всех тех, кто попал под их влияние. Этой установкой выступает искренняя убежденность в том, что путь развития западной культуры и особенно переход от традиционного общества к современному есть не просто особенность только Европы и населяющих ее народов, но универсальный закон развития, обязательный для всех остальных стран и народов. Европейцы, «люди Запада», первыми прошли эту решающую стадию, но все остальные фатально обречены на то, чтобы идти по тому же самому пути, поскольку такова якобы «объективная» логика мировой истории, этого требует «прогресс».
Возникает идея, что Запад есть обязательная модель исторического развития всего человечества, и всемирная история – как в прошлом, так в настоящем и будущем – мыслится в виде повторения тех этапов, которые Запад в своем развитии уже прошел или проходит в настоящий момент, опережая всех остальных. Везде, где европейцы сталкивались с «незападными» культурами, которые сохраняли «традиционное общество» и его уклад, они ставили однозначный диагноз – «варварство», «дикость», «неразвитость», «отсутствие цивилизации», «отсталость». Так, постепенно Запад стал идеей, нормативным критерием для оценки народов и культур всего мира. Чем дальше они были от Запада (в его новейшей исторической фазе), тем более «ущербными» и «неполноценными» они считались.
Архаические корни западной исключительности
Любопытно проанализировать происхождение этой универсалистской установки, отождествляющей этапы развития Европы с общеобязательной логикой всемирной истории.
Самые глубокие и архаические корни можно найти в культурах древних племен. Архаическим обществам свойственно отождествлять понятие «человек» с понятием «принадлежащий к племени», «этносу», что приводит подчас к отказу иноплеменникам в статусе «человека» или присвоению им заведомо низшей иерархической ступени. Пленники из других племен или порабощенные народы становились по этой же логике классом рабов, вынесенным за пределы человеческого социума, лишенными всяких прав и привилегий. Эта модель – соплеменники=люди, иноплеменные=нелюди – лежит в основе социальных, правовых и политических институтов прошлого, что подробно исследовал Гегель (и в частности, гегельянец А.Кожев), рассматривая пару фигур Господин—Раб. Господин был всем, Раб – ничем. Господину принадлежал статус человека как привилегия. Раб приравнивался – даже юридически – к домашнему скоту или предметам производства.
Эта модель господства оказалась гораздо более устойчивой, чем можно было подумать, и перекочевала в измененной форме в Новое время. Так возник комплекс идей, который парадоксально сочетал демократию и свободу внутри самих европейских обществ с жесткими расистскими установками и циничным колониализмом в отношении иных – «менее развитых» – народов.
