Мир, которого хотели и который ненавидели - Ксенофонтов Иван Н. (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
8 декабря в Петрограде состоялось объединенное заседание ВЦИК, II крестьянского съезда, Петроградского Совета, представителей профсоюзов, фабрично-заводских комитетов, полковых комитетов и районных Советов На заседании присутствовали члены Совнаркома, партии левых эсеров, других организаций. На повестке дня был один вопрос: заключение перемирия и дальнейшая борьба за всеобщий демократический мир. Первой в прениях выступала от левых эсеров Спиридонова, которая подчеркивала, что на русском фронте пробита наконец брешь в борьбе против войны и что ее партия поддерживает линию Совнаркома на мир315. О переговорах в Брест-Ли-товске говорил и Троцкий316. На заседании было принято «Обращение к трудящимся массам всех стран»317. В нем подчеркивалось, что политика Советского правительства по вопросам мира открывает путь к прекращению войны на всех фронтах. Призывая германских рабочих поддержать борьбу русского народа за справедливый всеобщий мир, в документе заявлялось: «Разве вы боретесь для того, чтобы умирать не на Висле, а на Изере?» 318 Обращаясь к рабочим Франции, Англии, Италии, Сербии, Бельгии, документ подчеркивал: «И вы должны возвысить ваш голос. Пусть знают ваши правительства, что вы не хотите больше проливать кровь ради чуждых вам грабительских целей. Одни мы, представители трудящихся масс России, не можем вам дать всеобщего мира»^Только воля народов заставит империалистов всех стран пойти на всеобщий справедливый мир — таков был лейтмотив этого обращения.
Однако курс империалистов Антанты на продолжение войны до полного разгрома Германии и ее союзников был сильнее и превалировал над сознанием и движением трудящихся за прекращение бессмысленной бойни народов. А потому все, что препятствовало проведению этого курса, объявлялось враждебным интересам союзных держав. Советская власть и ее политика мира были здесь на первом месте. «Большевиков следует рассматривать как открыто признанных врагов»319,— говорилось на заседании кабинета Ллойда Джорджа 7 декабря 1917 года.
Что касается Германии, то она стремилась быстрее развязать себе руки на востоке. Но в то же время она не хотела упустить здесь и своей добычи, которая представлялась ей сравнительно доступной, если иметь в виду тяжелое политическое, экономическое и военное положение Советской власти. И готовясь к открытию мирных переговоров в Брест-Литовске, Германия намечала проводить на них четко выраженный аннексионистский курс. Э. Людендорф в своих воспоминаниях пишет, что 18 декабря (значит, по старому стилю это было 5, то есть накануне открытия мирных переговоров в Брест-Литовске) в Крейцнахе под председательством кайзера состоялось совещание, на котором присутствовали высшие политические и военные чины Германии. Цель совещания — установить условия мира, «которые должны были быть поставлены России»320. Людендорф подчеркивает, что император, не встретив возражений со стороны канцлера и министра иностранных дел, высказал согласие «с проектом присоединения оборонительной полосы вдоль прус-ско-польской границы в тех размерах, которые мы признавали удовлетворительными»321; под «мы» подразумевались военные круги Германии.
В целом на совещании речь шла о Литве, Курляндии, Эстляндии и Лифляндии. В отношении Курляндии (территория бывшего Ливонского ордена, после его распада в конце XVIII века присоединенная к России) и Литвы, пишет далее Людендорф, решили, что «мы будем придерживаться прежнего направления, если в будущем на восточной границе не явятся новые опасности для Германской империи»322. Что касается Эстляндии (историческое название Северной Эстонии) и Лифляндии (часть Северной Латвии и Южной Эстонии), то, продолжает Людендорф, «его величество решил предложить России очистить эти области, но не настаивать на этом требовании, чтобы предоставить эстонцам и латышам использовать право самоопределения наций»323.
Готовилась к переговорам в Брест-Литовске и Советская власть. Много было у нее дел — и внешних и внутренних. Из ставки приходили сообщения, что нарушений перемирия на фронтах не наблюдается, происходит братание солдат, на ряде участков, например, Западного фронта, оно носит массовый характер, а на Юго-Западном — немЦы даже протестуют, что их окопы посещают большие группы наших солдат324. Все это свидетельствовало о том, что наступившее перемирие отвечало настроениям широких солдатских масс как России, так и противника. Не случайно французский министр иностранных дел Пишон заявлял в это время, что, «несмотря на все усилия союзных правительств, перемирие (на Румынском фронте) не могло быть предотвращено»325.
На фронте жаждали мира, верили в него, а положение солдат в окопах, даже в условиях перемирия, было тяжелейшим из-за отсутствия продовольствия, фуража, зимнего обмундирования. Враждебная Советской власти печать по этому поводу подогревала страсти среди населения в тылу. «Последние сведения с фронтов,— писала, например, газета «Баку»,— указывают, что солдатские массы выходят из повиновения даже той власти, которая
принесла нм надежду на немедленный мир»326. Как,удержать фронт, снабдить его всем необходимым в условиях наступившей зимы и развалившегося транспорта, каково положение на фронте с точки зрения боевой готовности войск на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств в ходе переговоров с немцами? Все эти вопросы постоянно находились в поле зрения Совнаркома и лично Ленина, неоднократно в эти дни ведшего переговоры по прямому проводу с главковерхом Н. В. Крыленко327.
В правильности внешнеполитического курса Советской власти убеждались все более широкие слои населения, прежде всего крестьяне и выразители их демократических устремлений — левые эсеры. Так, в принятой II съездом крестьянских депутатов резолюции подчеркивалось, что съезд «приветствует первый крупный усйех, завоеванный на пути борьбы против бесчестной империалистической бойни, н обещает поддержку миллионов крестьян и солдат той политике» ЦИК и СНК, «которая направлена к скорейшему достижению честного демократического мира народов»328. Съезд постановил перевести эту резолюцию на немецкий, французский и другие языки и сообщить ее «всеми возможными способами всем, воюющим и нейтральным народам»329.
Надо сказать, что Советская власть активно проводи-' ла линию на всемерную пропаганду своего внешнеполитического курса, всей своей политики среди трудящихся и солдат воюющих стран. В Петрограде тогда нередко можно было видеть и читать такие документы, как отношение Военно-революционного комитета о выдаче армейскому исполнительному комитету 5-й армии 30 пудов... литературы на немецком языке или просьбу отдела по делам военнопленных Наркомата по иностранным делам к ВРК выдать солдатскую одежду немецким военнопленным Геслеру Отто и Павлу Анковерку, необходимую им для работы среди германских и австрийских военнопленных в России с целью агитации и создания интернационалистических организаций330. На агитационные цели, связанные с пропагандой мира и борьбы за него, Совнарком выделял посильные средства. Например, в ночь с 9 на 10 декабря Советское правительство обсуждало вопрос об ассигновании В. В. Воровскому в Стокгольм 2 миллионов рублей в фонд борьбы за мир, а 11 декабря Ленин уже подписывает соответствующее правительственное постановление на этот счет331. В нем, в частности, говорилось: «Принимая во внимание, что советская власть стоит на почве принципов международной солидарности пролетариата и братства трудящихся всех стран; что борьба против войны и империализма может только в международном масштабе привести к полной победе, Совет Народных Комиссаров считает необходимым прийти всеми возможными, и в том числе денежными, средствами на помощь левому интернационалистическому крылу рабочего движения всех стран, совершенно независимо от того, находятся ли эти страны с Россией в войне, или в союзе, или же сохраняют нейтральное положение»332. Газеты в эти дни публиковали объявления вроде следующего: «Декрет о мире на немецком, турецком, мадьярском, польском и др. языках товарищи, отправляющиеся на фронт, могут получить в Смольном институте, 1-й этаж, комн. № 4»333.
