Левая политика, № 23 2015. Россия, Украина, Новороссия - Кагарлицкий Борис Юльевич (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Эта попытка изолировать вполне конкурентоспособную молдавскую культуру, оградить её от диалога с культурой соседней Румынии создала в среде молдавской интеллигенции достаточно душную и герметическую атмосферу. Чем запретней становился «румынский плод», тем он казался слаще. Молдавские лауреаты премий Ленинского комсомола, авторы многочисленных стихотворений, поэм и пьес о Ленине и «бессарабском подполье» ждали полноценного национального признания и триумфа, а появившаяся на волне советской модернизации многотысячная читающая молдавская научно-техническая и творческая интеллигенция желала видеть общее румынско-молдавское культурное наследие без купюр партийной цензуры.
Мы все хорошо помним, по каким идейным изломам с треском обваливалось здание Советского Союза. Ни в одной из союзных республик этот перелом не произошёл на столкновении «проклятого советского прошлого» с неким новым осмысленным проектом, устремлённым в будущее. Везде и всюду из потайных сундуков доставали изъеденные нафталином знамёна славных и великих предков, мужественных и независимых государственных предтеч — империй, княжеств, ханств, оказавшихся в плену глобального большевистского капкана.
Так было везде. Кроме Молдавии. Только здесь в день торжественного провозглашения независимости было поднято знамя соседнего государства. Только эта республика приняла Декларацию, в которой независимость объявлялась исключительно по отношении к СССР, но оставляла большой простор для самых двусмысленных толкований судьбы этой независимости в будущем. «До-большевистское великое прошлое» было опознано Верховным Советом Молдавии в облике Румынии межвоенного периода. Иного ближайшего «добольшевистского» прошлого в истории Молдавии пробудившиеся борцы за независимость отыскать не успели.
В следующих созывах молдавского парламента уже не было доминирующего представительства советской творческой интеллигенции, в одночасье ставшей прорумынской и унионистской. Унионисты были вытолкнуты на обочину политического процесса. Но дело было сделано. Советская европейская витрина — Молдавия — раскололась на части. Программа ликвидации молдавской независимости заработала с первых часов её объявления.
Сила исторических и политологических штампов всё-таки остаётся не до конца оценённой по достоинству. Но есть такие места, где эти штампы очень быстро профанируются. Молдавия — одно из таких мест. Маленькая, уже вновь патриархальная страна, повязанная сеткой запутанных кумовских обязательств и отношений своих бесчисленных вождей и начальников, объект насмешек и анекдотов, неизменный поставщик самой бесконфликтной рабочей силы — от Северной Италии до России.
Именно тут за несколько лет, в невероятно быстром темпе были договорены до конца идеи и проекты, само наименование которых всё ещё поднимает кровяное давление на территории постсоветского пространства. Особенно в его западной части. Именно тут эти привычные шаблоны становятся обузой, которая либо раздавит, либо будет преодолена каким-то иным, совершенно творческим образом. И тогда, быть может, наития и нестандартные решения, открытые в условиях напряжённой региональной алгебры, на пограничье периферий, смогут обрести более универсальный вес и более значимую ценность.
В Декларации о молдавской независимости, принятой 27 августа 1991 года, есть два ключевых момента. Первый из них заключается в том, что Парламент осудил «Пакт Молотова и Риббентропа» и его политикоправовые последствия. Второе — потребовал от СССР прекращения «незаконного состояния оккупации» Молдавии.
В общем-то ничего необычного! Очень похоже на декларации балтийских республик. Но, к примеру, совсем не похоже на Акт провозглашения независимости Украины. Сходные места, конечно, есть. К примеру, о тысячелетней национальной традиции. Но на этом все аналогии завершаются. И дело не в том, что один документ писался в Киеве, а другой, как теперь известно, был привезён из Бухареста. Просто для Украины ликвидация политико-правовых последствий «Пакта Риббентропа-Молотова» означала бы потерю доброго куска собственной территории, приобретённой в результате именно этого пакта. Равно как для прибалтийских государств ссылки на пакт восстанавливали международноправовую логику независимости этих стран, ведущей своё начало с их признания Советской Россией в 1918–1920 гг. Но требование ликвидации международно-правовых последствий пакта в случае с Молдавией означало только одно — требование собственной ликвидации как государства. В пользу единственного известного «потерпевшего» в этой истории — Румынии.
Но это ещё не всё. В отличие от стран Балтии, Советский Союз никогда не признавал Бессарабию частью территории Румынии, считал её оккупированной и требовал освобождения. Более того, когда в октябре 1924 года в составе Украины, на левом берегу Днестра, в будущем Приднестровье была создана Молдавская Автономная Республика, западной границей этой республики были объявлены реки Прут и Дунай. То есть территория Бессарабии признавалась де-юре частью автономии, которая рано или поздно войдёт в её состав уже де-факто. То есть Бессарабия, конечно, упоминается в «Пакте Молотова-Риббентропа», но в состав СССР эта территория вернулась не вследствие пакта.
Но и это ещё не всё. Считала ли, к примеру, официальная Румыния после оглашения ноты Молотова — с требованием возвращения Бессарабии — это возвращение оккупацией? Оказало ли правительство Румынии сопротивление? — Нет. В этот момент Румыния оказалась один на один с СССР, и её так называемый «коронный совет» не только принял все условия Советского правительства, но и согласовал график вывода собственных войск с этой территории. Международно-правовым последствием всех этих действий
СССР и Румынии стало создание Молдавской СССР, которая включила в свой состав большую часть Бессарабии и Молдавской Автономной Республики.
Но слово «оккупация» в Румынии всё-таки очень скоро произнесли. 5 сентября 1940 года в стране происходит государственный переворот. Генерал Ион Антонеску с подразделениями фашисткой организации «Железная гвардия» смещает румынского короля Кароля II. Антонеску устанавливает режим личной диктатуры, заключает союз с Германией и объявляет Бессарабию «оккупированной». И уже 22 июня 1941 года выступает с радиообращением: «Солдаты, я приказываю: переходите Прут!».
Иными словами, новая независимая Молдавия не только провозглашала свою государственность как мимолётный и непродолжительный этап на пути возвращения в состав Румынии, но опиралась на правовую логику военного преступника Иона Антонеску. Эта логика означала только одно — быструю эскалацию конфликта с Приднестровьем. И он случился. И уже сегодня понятно, что приднестровский конфликт — это была не просто молдавская гражданская война. Это была война, которая началась и длилась исключительно в интересах одного-единственного государства — Румынии.
В 1994 году новый молдавский Парламент принимает Конституцию Молдавии, которая автоматически отменяла какую-либо особую правовую значимость таких документов, как Декларация о независимости. Конституция объявляет Молдавию нейтральным государством, государственный язык называет молдавским, признаёт «право на сохранение развитие и функционирование русского языка и других языков, используемых на территории страны».
Но пройдёт всего лишь пятнадцать лет — и ситуация радикально изменится. За эти годы в Молдавии действовали разные правительства. Их внешнеполитический курс отличался той долей оппортунизма, которая всегда неизбежна для таких небольших стран. Но никогда за все эти годы никто не пытался перетолковывать Конституцию в этих основополагающих пунктах. Все очень хорошо понимали, каково значение этих статей для сохранение внутренней стабильности, для поддержания мира на Днестре. Более тысячи погибших с обеих сторон в приднестровской войне казались невероятно высокой ценой, которую дважды платить никто не собирался.
