Политическая экология - Якуцени Сергей Павлович (бесплатные версии книг TXT) 📗
Если понимать под культурой способность создавать «вторую природу», то вообще не очень понятно, где грань. Протаптывая тропинки, строя гнезда и роя норы, создавая целые рукотворные ландшафты, как это делают бобры, многие виды высших животных создают именно «вторую природу».
Археологи спорят, создавались ли различные культурные традиции палеолита людьми разного биологического типа или одного. Очень трудно сделать однозначные выводы по поводу самых ранних традиций – не хватает материала. Но совершенно четко доказано, что некоторые культурные традиции Переднего Востока и Восточноевропейской равнины начинались неандертальцами, а продолжались людьми современного биологического типа 16.
Раскопки на многослойном поселении Молдова показали полное отсутствие зависимости между материальной культурой и физическим обликом ископаемого человека. До слоя V на поселении обитали «неандертальцы». Позже – «сапиенсы». А материальная культура развивается так, словно и не было смены физического типа человека. В том числе, «неандертальцы» строили точно такие же жилища – тип которых сохраняется и в «кроманьонских» слоях 17.
Это позволяет нам утверждать, что предмет политической экологии возникает вместе с появлением и культуры. Открыватель австралопитеков Раймонд Дарт в 1920-е годы находил их окаменевшие кости в остатках карстовых воронок вместе с костными останками антилоп, детенышей буйволов, жирафов, павианов, всевозможных мелких животных. На костях не было следов действия огня, но были следы погрызов. Многие зубы, кости и рога хранили на себе следы забитости: так, словно ими наносили удары. Дарт считал австралопитеков хищными обезьянами, умевшими вооружиться зубами, костями и рогами своих жертв. Введен был даже термин «остеодонтокератическая культура», т.е. культура орудий из костей, зубов и рогов 18. Красивая гипотеза, которую если не принимают, то обсуждают вполне всерьез. Большинство ученых считают австралопитеков активными охотниками – даже в большей степени, чем современные шимпанзе.
Но ставшие классическими находки Дарта могут быть объяснены и иначе. На карстовых воронках всегда влажнее, чем в остальной саванне; там растут деревья. На деревьях любят селиться леопарды. Леопарды охотно питаются крупными обезьянами… и всеми животными, кости которых находили Дарт и другие исследователи. Кости падали на камни воронки. Позже и камни падали на них. В итоге кости, рога и зубы приобретали те самые черты забитости 19.
Еще раз отметим – речь идет не о точном доказательстве, что именно так и было. Просто факты могут иметь оба объяснения одновременно. Вероятно, мы находим следы и охот человека, и охот леопарда. Какая безнадежная ситуация с точки зрения науки!
Впрочем, кости животных со следами поедания и раздробленные кости могут свидетельствовать вовсе не об охотах. С точки зрения Поршнева, ни habilis, ни erectus просто не могли быть охотниками. Слабый, маленький человек был не силах отвоевать для себя экологическую нишу хищника. Неразумные люди инстинктивно строили жилища, делали каменные орудия и занимали экологическую нишу падалеядов. И даже саму тушу не ели – конкуренции с гиенами тоже было не выдержать. Именно поэтому они изготовляли каменные орудия для раскалывания костей толстокожих, которые не могли разгрызть гиены и другие падалеяды 20.
Эта идея активно пропагандируется и Виктором Рафаэльевичем Дольником, согласно которому первые разумные действия sapiens’а состояли в организации грандиозных загонных охот в конце плейстоцена 21. До того ничего подобного не было.
Возразить на эти предположения нетрудно: общая численность всей популяции слонов в Африке до массовых охот европейцев в середине – конце XIX века составляла порядка 100–150 тысяч животных. Вес костного и головного мозга слона не превышает 5–6 кг. Существу весом 40–50 кг в год необходимо порядка 300–400 кг мяса. Нетрудно рассчитать, что одновременная гибель всех слонов Африки дала бы прожить в течение года 1 500–2 500 австралопитекам или ранним Homo, после чего кормовой базы у них вообще не стало бы.
Если же исходить из естественной потери стад в районе, который теоретически мог быть населен самой малочисленной, но жизнеспособной популяцией падалеядных habilis’ов или erectus’ов, то даже костный и головной мозг всех обитающих в таком районе носорогов, буйволов и жирафов не спас бы бедных обезъянолюдей от голодного вымирания. Даже при самом скверном аппетите.
Серьезный вопрос в другом: даже если считать человека активным хищником, степень воздействия ранних Homo на биосферу Земли очень трудно рассчитать. Совершенно не очевидно значительное воздействие человека-охотника на ландшафтную оболочку Земли.
Борьба за природные ресурсы
Борьба за природные ресурсы между стадами одного вида происходит и в животном мире. В мире людей она неизбежно должна была стать более изощрённой: они быстрее размножаются, плотность населения и демографическое давление на одной территории выше. Распространение всех видов рода Homo по Земле происходит более стремительно, чем представителей любого другого, пусть самого пластичного вида.
Самые древние следы Homo erectus, возрастом порядка 1 800–1 600 тысяч лет назад, отмечены в Восточной Африке. Уже ко времени в 1 200 000–1 000 000 лет назад этот вид распространился по всей Евразии, кроме самых северных и суровых областей. К востоку от Урала и к северу от самых южных районов Сибири erectus`ов не было до времени 500–300 тысяч лет назад.
Homo sapiens распространяется по лику Земли намного стремительнее erectus’ов. Возраст первых sapiens’ов Африки – порядка 180–190 тысяч лет. Самых ранних находок вне Африки – 80–90 тысяч лет. Примерно 50–40 тысяч лет назад sapiens заселяет всю тропическую и субтропическую зону Евразии, острова Юго-Восточной Азии и Австралию.
В Европу sapiens проникает около 40 тысяч лет назад, по историческим меркам мгновенно, за 2–3 тысячи лет, осваивает приледниковую зону и, уже как носитель культуры верхнего палеолита, движется на восток, в другие районы более холодного климата.
К концу эпохи Великого Оледенения человек не заселил только пространства Южной Америки, Антарктиды и океанических островов (Южная Америка и высокоширотная Арктика заселены 9–7 тысяч лет назад).
Таким образом, erectus за 600–700 тыс. лет заселил Европу и теплые области Азии. Sapiens за 70–80 тыс. лет – всю пригодную сушу Земного шара.
Объяснить это расселение можно – повышенным демографическим давлением, следствием стремительного роста населения.
Конкуренция за оптимальное место обитания
Очень жесткая конкуренция за оптимальные места обитания между разными био-социальными, социокультурными и политическими объединениями людей – подвидами (или видами) человека, расами, носителями языков и культур, племенами, родами – явилась причиной стремительного расселения человека.
Эта борьба носила и биологические, и политические формы.
Биологические – вытеснение менее совершенных форм человека и носителей менее совершенных культур.
Чем эффективнее вид, тем меньше территории ему надо, чтобы кормиться. Например, в Австралию проникают дикие собаки. Они ловят намеченную добычу чаще, чем сумчатые волки. Число кенгуру уменьшается, но динго добычи хватает. А сумчатым волкам нужна большая плотность стад кенгуру! Они все чаще не могут поймать добычу, начинают голодать, у них чаще погибают выводки детенышей… Начинается вымирание. В Австралии сумчатые волки не дожили до появления европейцев, сохранившись только на острове Тасмания, где динго не было.
Таким же образом более эффективный охотник вполне может вытеснять менее эффективного. Тот, у кого есть более совершенные орудия, способен вытеснить того, у кого материальная культура примитивнее. Причем безо всякого ведения военных действий. Вероятно, таким образом sapiens вытеснил и неандертальца Европы, и erectus`ов изо всех областей, где с ними сталкивался.