Оппозиция как теневая власть - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (книги хорошего качества .txt) 📗
Основные интеллектуальные силы Москвы, все эти «видные философы и экономисты», переметнулись к «либералам». Должны были бы они заняться теорией — ведь у них концы с концами не вяжутся. К несчастью для России, это люди ужасно бессовестные, интеллектуально нечестные. В этом есть и вина КПСС, которая их прикармливала, но это уже неважно. Главное, что с ними нельзя говорить по делу, они продались и уповают лишь на Ерина 1 и МВФ.
Были надежды, что теоретическую работу организует КПРФ, наследница самой «онаученной» политической культуры. Нет, бежит, как от ладана. Понять этого не могу. Вот я просмотрел свои статьи в нашей прессе, более полусотни. В половине из них — вопросы к воображаемому «генсеку». Пусть на уровне здравого смысла, но это вопросы, которые волнуют массу людей. По многим вопросам я высказал свои гипотезы — хоть что-то для начала. Полное молчание и ласковые улыбки. Никакого следа на идеологии партии эти мои вопросы и гипотезы не оставляют, но «читают с удовольствием». Удивляются и наши друзья, для которых СССР был светом в окошке.
Я был гостем на съезде КПРФ, ко мне подходили товарищи из зарубежных «испаноязычных» делегаций. Не сговариваясь, задавали один вопрос: «Как же все-таки понимать: КПРФ защищает еще не разрушенные основы советского строя или переходит к „борьбе за интересы трудящихся“? Разве не в этом суть момента?» Я мог только признать, что да, в этом суть момента, но ответа не знаю.
На мой взгляд, наша партийная мысль тяготеет к тому, чтобы вновь совершить принципиальную ошибку, которая во многом предопределила внутреннюю слабость КПСС и крушение СССР. Ведь он упал, как подкошенный, от щелчка. Весь мир так и стоит с открытым ртом. В какое же это место щелкнули? Но с этой слабостью неразрывно связана и неведомая сила. Ведь если люди могут жить на 6 долларов, то если же соберутся и начнут работать на развитие страны, а не на воров — разовьют мощность, которая потрясет мир. Выдерживая спад производства наполовину, выдерживая без бунта полугодовую задержку зарплаты, Россия одержала своеобразную победу над Западом. Только показав ему мизинец своих возможностей!
Покуда ВКП(б) опиралась именно на эти возможности, неважны были ошибки в теории, теория была мишурой (этого не понимают западные марксисты, критикующие сталинизм как теорию). Даже зверства прощались (хотя и запоминались). Но номенклатура поздней КПСС уже была не на высоте тайной силы, и ее источник иссяк (наоборот, стали возмущаться малейшими гадостями, всякое лыко в строку, да и старое припомнили). Теперь глубокие противоречия теории стали фатальными. Вульгарный лысый жулик смог все развалить. КПСС проявила полное отсутствие иммунитета к дешевым словам.
На мой взгляд, КПРФ стоит перед главным вопросом: что такое была Россия (СССР) и можно ли ее спасать (хотя бы и без СССР) через классовую борьбу «за интересы трудящихся»? В ответе на этот вопрос мысль наших лидеров, похоже, расщепляется. Они вроде и государственники, и вроде за класс рабочих и крестьян — и против революции. Квадратура круга! Но ведь нет нужды залезать в эту ловушку. Даже современный марксизм ее преодолел, а уж если привлечь более широкие знания — антропологию и этнологию, теорию цивилизаций, то и вовсе эта противоречивая формула не нужна.
Не была Россия классовым обществом — в ней лишь нарождались классы. Тем более классовым обществом не был СССР, там эти зародыши рассосались. И сила, и хрупкость России в том и заключались, что это была типично общинная цивилизация, но многонациональная (что увеличивало и силу, и хрупкость). Либералы отчаянно пытаются превратить ее в классовое общество по типу западного, иначе они вообще никому не нужны. Катастрофа происходит потому, что им сдуру принялись помогать многие, захотевшие стать «хоть шведами». Не получается. И вдруг КПРФ тоже подхватывает классовую идею — помогает с другого фланга.
Еще ошибка — стыдливые уступки «национальной буржуазии». По сути, отказ от социализма. Зачем? Ведь нет у нас еще буржуазии, зачем сдавать советский строй кучке воров? История показала: общинная цивилизация может реализовать потенциал развития, какой и не снился классовому обществу, в двух вариантах: капитализма (Япония) и социализма (СССР).
Перескок из социализма в капитализм без смены типа цивилизации в многонациональной стране если и возможен, то через тяжелые конфликты и войны, через распады и воссоединения. Думаю, даже в Китае переползание в капитализм проблематично.
Означает ли такое видение проблемы отказ от марксизма? Наоборот. Сам Маркс своим анализом рыночного общества показал, что у нас было «что-то не то». И сам же он признал, что можно идти к социализму через русскую общину. В момент кризиса начала века наши не успели в этом разобраться и подхватили готовую идеологию и лозунги марксизма в простейшем, классовом варианте, чем и заложили под СССР мину. Теперь мина взорвалась — а нам хоть бы что! Мы снова за старое?
Но давайте посмотрим, что говорят о классах и классовой борьбе современные историки-марксисты, изучавшие уже на базе нового знания страну классического капитализма — Англию. Они описали исключительно важный для нас процесс превращения общин в классы. Кстати, они ответили и на самый фундаментальный вопрос: существуют ли классы реально или это научная абстракция, введенная для анализа общества? Маркс, проникнутый духом науки ХVIII-ХIХ вв., которая видела в классах именно интеллектуальную конструкцию (что потом забыли), постулировал деление людей на классы по их отношению к собственности. Сделал он это сугубо для целей анализа политэкономии. Уже это, кстати, делало понятие класса почти не приложимым к советскому обществу, хозяйство которого совершенно не вписывалось в модель политэкономии. Но главное, мы и не задавались вопросом: класс — реальность или абстракция? Историки (особенно Э. Томпсон) изучили этот вопрос и пришли к выводу: в определенный исторический период классы — реальность!
Но они сделали две оговорки, которые именно для нас меняют все дело. Во-первых, цитирую: «Класс есть образование „экономическое“, но также и „культурное“ — невозможно дать теоретического приоритета ни одному аспекту над другим. В последней инстанции принадлежность к классу может определиться в равной степени посредством и культурных, и экономических форм». Во-вторых, классы образуются, стягивают людей на единой основе лишь в действии, а именно в классовой борьбе. Из реальной истории вытекает, что классовая борьба предшествует возникновению класса, а не наоборот. Он только в этой борьбе и складывается, «обретает сознание».
Если так, то в России к 1917-му была уже классовая борьба, но еще не сложилось антагонистических классов, еще не произошел раскол культур. В СССР закрылась брешь в отношениях собственности — и не было раскола в культуре (т. е. прежде всего в мировоззрении). Классовое сознание совсем растворилось — остались группы и слои, субкультуры, кое-где кланы. Потому беспочвенны упования на рабочий класс, который якобы должен был спасать социализм, выходить на улицы, объявлять всеобщую стачку и т. д. Не было рабочего класса. Признаки классовой борьбы — да, появились. Даже, пожалуй, пока групповой, а неклассовой (то летчики, то шахтеры). Сколько времени пройдет, пока из нее вырастет рабочий класс? Очень много — Россия столько не выдержит, ее сожрут. Ведь чтобы появился мощный класс, должна быть сломана общинная психология. А возможно ли это в православной стране — вопрос теоретически не решенный. Какие классы воюют за Сербию, где Запад проводит лабораторный эксперимент по удушению православной цивилизации? Никакие, ее спасают сербы как община. Потому-то и либеральная реформа типа гайдаровской там уже, видимо, не пройдет. А ведь Югославия нам урок: приняли схему МВФ — и сразу вспыхнула межобщинная распря.
В протестантской Англии и то формирование классов шло долго и с трудом, и вроде бы вполне классовая борьба в XVIII и даже XIX вв. на деле была борьбой общины против нового класса «патронов», отступивших от понятий правды. Томпсон предложил взятую из физики метафору: «поле социальных сил» — уже есть классовый конфликт, но еще нет классов. А ведь в той борьбе английские крестьяне и батраки проявили уже завидную организованность. По словам историка, они создали «антитеатр угрозы и восстания» с развитым символизмом: сожжением чучел, повешением сапога, световыми эффектами и молниеносными действиями толпы по устрашению хозяев и торговцев и разрушению машин до прибытия карателей — с тщательным исключением убийств. То есть даже весьма высокая культура классовой борьбы еще не означает наличия класса.
